Владимир Колычев - Брат, останься в живых
– Стреляй, – усмехнулся он. – Одной сукой будет меньше...
Он был искренен в своих суждениях. Но все же было бы лучше, если бы Погребняк воздержался от своих угроз. Диана хоть и сука, но все же женщина...
Подонок понял, что номер с заложницей не пройдет, и оторвал ствол от головы Дианы, чтобы направить его на Никиту. Погребняк был профессионалом, и ему бы хватило полсекунды, чтобы произвести меткий выстрел. Но Никите хватило одной сотой той же секунды...
Хватаясь за остолбеневшую от ужаса Диану, с дыркой во лбу Погребняк сполз на землю, конвульсивно дернул ногой и затих.
– Я... Я же говорила... – ошалело глядя на труп, произнесла она.
– Что ты говорила?
– Что в последний раз... Знала, что так будет...
– Дальше пошли! – потребовал Никита.
Ему вовсе не улыбалось цеплять на уши бабские сопли.
– Уже пришли...
Диана показала рукой на небольшой дощатый домик с темными окнами.
– Здесь?! – удивился Никита.
Трудно было поверить, что в этом домике могла скрываться кодла из десятка человек. Ни машин во дворе, ничего...
– Нет, дальше... Я огородами уходила...
Все стало на свои места. Искомый дом фасадом выходил на другую, параллельную улицу, но попасть в него можно было с этой – через огород...
– Спасибо...
Никита поблагодарил Диану и ласково провел рукой по ее волосам. И в тот момент, когда она расценила этот жест как приглашение к чему-то интимному, резко без размаха ударил ее ладонью по шее – аккурат в сонную артерию. Лишенная чувств Диана могла бы мешком плюхнуться на землю, но Никита ее поддержал – смягчил падение.
Ему ничего не стоило перемахнуть через низкий сетчатый заборчик. Обошел пустующий дом, пересек небольшой огородик, снова через забор. И вот он во дворе дома. Машина, гараж, в одном окне горит свет. Тишина вокруг. И мертвых с косами не видать... Но мертвые будут. Никита не собирался церемониться. Люди, которые несут в себе зло, должны удобрять собой землю, которую они опоганили...
Никита немного постоял, настраиваясь на расправу, и бесшумным танком двинулся вперед. Для него сейчас не существовало преград...
Дверь в дом была открыта. В прихожей никого. Зато в холле стоял парень с ружьем.
– Шеф, это... – оборачиваясь к Никите, начал было он.
Но слова застряли у него в глотке, когда он увидел направленный пистолет... Никита мог бы его просто подстрелить. Но у него ружье. Он опасен... Выстрел, второй...
И тут же из кухни выскочил еще один «бык». У этого пистолет-пулемет. Рожа заспанная, на щеке вмятина от подушки... Пусть спит дальше. Пусть земля будет ему пухом... Никита привел приговор в исполнение и двинулся дальше.
В каминном зале никого не было. И на первом этаже, кроме двух трупов, никого. Значит, на втором этаже кто-то есть... С третьим противником Никита столкнулся, поднимаясь по второму лестничному маршу. Парень шел ему навстречу, вскидывая руку с пистолетом. Никита не позволил ему произвести выстрел... Еще одну «гориллу» он обнаружил в маленькой комнате. Спит обезьяна. Крепко спит. Пора просыпаться... Никита мог бы его убить. Но, судя по всему, это последний противник. И он не опасен. Достаточно ему сделать больно. Хватит двух выстрелов... Одна пуля раздробила коленную чашечку, другая – локтевой сустав правой руки...
Шокированный столь необычным пробуждением, парень выл недолго. Направленный на него ствол ускорил процесс выработки анестезирующих ферментов. А в чувство привела перспектива схлопотать третью пулю.
– Дети где? – лаконично спросил Никита.
– В погребе, – так же лаконично ответил бедняга.
Правду сказала Диана: Погребняк держал их с Мартой детей в сыром подвале. Их детей в сыром подвале... И как после этого он мог жалеть вставших у него на пути ублюдков?.. Он с трудом удержался, чтобы не разгрузить магазин еще на пару выстрелов.
Он выяснил, где находится погреб, и вызволил своих детей из неволи... Теперь можно было звонить Валере, пусть подъезжает, но осторожно: в любой момент могла появиться следующая партия отморозков. Они должны были привезти Марту, которую он обязан был освободить...
Глава семнадцатая
Одинокая пальма качалась на ветру. Она неосторожно вырвалась из рядов себе подобных и очень близко подступила к морю. Небо в свинцовых тучах, ураганные порывы ветра швыряли в лицо обрывки морской пены, смешанные с каплями дождя. Но Эдуард чувствовал себя под этой пальмой в безопасности. Шторм, дождь, ветер – это не смертельно. Куда страшнее джунгли за спиной. Там на деревьях нет ни кокосов, ни бананов – вниз свисают только гроздья из мерзких ядовитых змей. Эти твари везде, на каждом шагу. А здесь, вблизи моря, их нет. Да и не смогут они удержаться на этой пальме, слишком уж сильно раскачивает ее ветер... Но все же на голову что-то упало – холодное, склизкое... Эта была змея. Из тех, от которых он спасался. Из тех, которые могли его убить... Но упавшая на него змея не жалила. И даже не шипела. Преспокойно обвилась кольцом вокруг его шеи и свесила голову на грудь. И тело у нее совсем не холодное. И совсем не склизкое. Даже приятное на ощупь. Как женская кожа... Но это не значит, что змея не укусит. Она может укусить. И это может произойти в любой момент... Эдуард вздрогнул и... проснулся.
– Уфф! – облегченно вздохнул он.
Оказывается, это был всего лишь сон. Отголоски недавних переживаний наяву. Полтора месяца он провел на необитаемом острове, но так и не смог привыкнуть к змеям... Брр, какая мерзость...
А может, это был сон в руку? Может, это было предупреждение свыше?.. Но под какой колодой и какая прячется змея? Как она может его ужалить?
За окнами еще темно, но уже чувствуется утро. Эдуард глянул на часы. Половина седьмого. Действительно утро. Но еще можно спать и спать. Да только сна ни в одном глазу.
Женщину бы сейчас, он бы устроил ей комплекс утренней зарядки. Но женщина была вечером – экономка Даша. Она была бы не прочь остаться с ним до утра, но Эдуард выставил ее за дверь. Не хватало еще, чтобы она возомнила себя его любовницей. Решила его проблему, получила прибавку к жалованью, и хватит с нее...
Вот если бы с ним была Диана. Она хоть и сука, но с ней так здорово было просыпаться по утрам. Ни с кем так хорошо не было, как с ней... Но ее нет. И никогда больше не будет с ней. Потому что она предала его, а он предателей не прощает...
А ведь кто-то сейчас просыпается в постели с женщиной. Кто-то... Что, если это Стас! Эдуарда как током стукнуло... Он же не дурак, он понимал, что Стас и Серафима жили в деревне, как муж и жена. Не для того Серафима сбежала от отца, чтобы хранить свою девственность. Спали они вместе. И не раз спали. А раз так, то от Серафимы не убудет. Умом Эдуард понимал, что нужно смириться. Но душа стонала от досады. Хрупкая утонченная Серафима в медвежьих объятиях деревенского лапотника. Да будь Стас хоть заморским принцем, все равно он не мог представить его в одной постели с дочерью. Ей же совсем недавно семнадцать исполнилось, она же совсем еще маленькая...
Да, надо было смириться с фактом, который преподнесла ему как данность Серафима. Тем более что не в подоле его преподнесла... Пока не в подоле. Но еще все впереди... Эдуард и готов был смириться. Как-никак Стас ему не чужой, и он Серафиму любит, и она его... Да он уже почти смирился. Но почему тогда всякий раз екает сердце, когда он думает, как этот мужлан – его девочку?..
Эдуард поднялся с постели, набросил халат, нервно прошелся по комнате... Ерунда какая-то. Стас украл у него дочь, превратился в его врага. Спущенный с цепи Погребняк должен был обратить его в прах. И кто бы мог подумать, что после всего этого Стас займет место начальника личной охраны в доме, из которого он сбежал, как тот вор... Но ведь это случилось. Стас охраняет Эдуарда и живет в его доме. Охраняет Серафиму и живет вместе с ней... Нет, здесь они не живут, как муж и жена. По крайней мере на ночь они расходятся по разным комнатам. Но ведь Эдуард только вчера оказался в своем доме после долгих скитаний. Это вчера Стас и Серафима пытались создать иллюзию непорочного бытия. А ночью он пришел к ней в спальню и... Если так, то и сейчас они вместе...
Да, в какой-то степени Эдуард зависел от Стаса. Ведь он ставленник людей, которым сейчас дано решать – быть ему или не быть. Но это не значило, что Стасу позволено творить безобразия у него под носом. Он не имел права спать с его дочерью...
Скворцов запахнул халат, подпоясался и решительным шагом вышел из комнаты... Стас жил в той комнате, в которую приходила к нему Серафима. Ему нужно было пройти мимо нее, чтобы попасть в апартаменты Серафимы. Но, не доходя, он заметил мелькнувший в темноте женский силуэт. Это могла быть Серафима, больше некому.
Девушка скрылась в комнате Стаса. Скрипнула, но не закрылась до конца дверь. Эдуард на цыпочках подошел к ней, затаился.
– Просыпайся, я пришла, – услышал он голос дочери.
