Виктор Доренко - Убить и спасти. Жизнь полна трупов
Они бросились вдоль улицы мимо бани. Человек на скамейке, принятый ими за бомжа, оказался солдатом. Поставив между ног карабин и обняв его, он крепко спал. В свете фонаря Олег разглядел малиновые петлицы на его гимнастерке. Скорее всего солдат был конвойным. Что он здесь делает?
Вот-вот из-за угла должны были показаться преследователи. Олег запаниковал.
— Идем! — Инесса схватила его за руку и потянула в приоткрытую дверь бани.
Олег последовал за ней, пожалуй, впервые в жизни с удовольствием подчиняясь женщине.
Едва они скрылись в проеме, Инесса с грохотом захлопнула дверь.
— В шеренгу по два! — полоумно заорал на улице конвойный.
Загремев, упала скамейка.
— Ты, сопля зеленая, — сказал жесткий отчетливый голос. — Здесь только что был ублюдок, лет тридцати, темно-русый, в пиджаке из шерстяной ткани в клетку. С ним женщина. Куда они направились?
Клацнул затвор карабина.
— Вы кто такие?!
— Тише, земеля, тише, — умиротворяюще заговорил второй. — Этот поганец только что изнасиловал и задушил ребенка…
Ответом было молчание. Вероятно, конвойный ожесточенно отгонял кошмары недавнего сна и собирался с умственными силами.
Инесса и Олег бросились в вестибюль бани. Здесь пахло распаренным березовым листом и потом, вдали, за обитыми деревянной рейкой дверями, слышался плеск, хохот.
В будочке кассира сидел другой конвойный и тоже спал.
— Похоже, они накурились марихуаны, — сказала Инесса.
— Мы идем мыться? — деловито осведомился Олег. — Я полагаю, в одно и то же отделение.
Он подошел к зарешеченному окну и осторожно выглянул на улицу. Лицо его вытянулось.
— Что там? — нетерпеливо спросила Инесса.
— Новости не слишком утешительные, — ответил он. — Они подняли скамейку и посадили на нее конвойного. Он уже без карабина. Мотоциклист, кажется, отправился обследовать соседние дворы. Остальные, видимо, сейчас войдут в баню, — он отпрянул от окна.
Они, чувствуя, как неуютная щекотка пробегает по спинам, огляделись. Вестибюль был гол, как танцевальный зал. Света пыльной полуразбитой люстры едва хватало, чтобы различить очертания покрашенных голубой краской стен и низкого грязно-серого потолка.
Олег быстро подошел к обитой рейкой двери и приоткрыл ее. Шум голосов и плеск воды усилились. Это была раздевалка. Где-то свистела прохудившаяся труба. Дверь в мыльную, а за ней и в парилку стояла открытой, все помещения заполнял густой пар.
— Быстрей, — Олег сделал Инессе знак следовать за ним.
Они вошли в раздевалку. Олег нащупал одежду, висящую на крючках вдоль стены. Это оказались черные рабочие робы, теплые и влажные от пара. Олег выбрал штаны и куртку поменьше, бросил Инессе:
— Переодевайся.
Она с отвращением разглядывала неуклюжее, мокрое, как лягушачья кожа, облачение.
— Может быть, подскажешь мне другой выход? — шепотом прикрикнул он на нее, видя ее колебания.
Она нехотя начала стягивать платье.
Спустя несколько минут после того, как они переоделись, из мыльной начали выползать зеки. Раздевалку заполнили мат и феня. Инесса и Олег забились подальше в угол.
Лицо Инессы болезненно сморщилось.
— Что, наши ушки не привыкли? — сказал Олег. — Придется потерпеть. Зато можешь быть уверена — нас не выдадут.
— Особенно если я буду наложницей всей этой кодлы, — повернулась к нему Инесса.
Олег пожал плечами.
Кулачки Инессы уже готовы были пройтись по его груди, но дверь раздевалки распахнулась. Они мгновенно отвернулись к стене.
Видимо, это были люди Колотова. Молча постояв на пороге, они исчезли.
Вскоре в раздевалку вошел конвойный. Глаза у него были как у больного быка.
— В шеренгу по два! — диким голосом заорал кто-то из заключенных, укрываясь за пеленой пара.
— Молчать! — рявкнул конвойный.
Медленно начали выходить в вестибюль, а оттуда на улицу. Зеки взяли Инессу и Олега в плотное кольцо, жадные руки уже ощупывали молодую женщину. Она стискивала зубы, озираясь, как дикая кошка.
Второй конвойный ждал заключенных на улице. Карабин вновь был при нем, а люди Колотова исчезли.
Встали в колонну по двое. Олега оттерли от Инессы, рядом с ней пристроился худощавый щеголеватый парень на каблуках.
Конвойные долго пересчитывали вверенное им человеческое стадо. На одном из зеков была лишь куртка, на другом только штаны. Из-за этого тоже происходила путаница, поскольку им надо было укрыться за спины других.
Счет никак не сходился: получалось то меньше, то больше. Зеки принялись помогать, пересчитывая самих себя. Худощавый парень, тяжело, неровно дыша, прижимался к Инессе.
— Один ушел раньше! — наконец крикнул кто-то.
Это пояснение, кажется, все решило. Конвойные дали знак трогаться. Колонна медленно двинулась по уставленной огромными тополями улице. Фонари горели где-то высоко меж ветвей, отбрасывая на асфальт их причудливые тени.
Конвойные, закинув карабины за плечи, ушли вперед. Их словно больше не интересовало, что делается у них за спинами. Зеки сдвинулись к Инессе, окружив ее плотной толпой. Никто из них не спрашивал, как она здесь появилась и откуда. Животная страсть исказила лица, они были похожи на стаю хищников, почуявших, что жертва обречена и дело за дележкой.
Инесса уже не оборачивалась, чтоб хотя бы взглядом попросить помощи у Олега. Поведение конвойных не оставляло сомнений в том, что с ней теперь могут сделать все, что угодно. Ее изнасилуют в первом попавшемся укромном месте. Она, кажется, смирилась со своей судьбой.
Олега, оттесненного в арьергард, никто не замечал. Лучшего момента, чтобы сбежать, нельзя было придумать. Но о каком бегстве могла идти речь! Это было бы свинством, которого он не простил бы себе всю жизнь.
Рядом с ним шел замухрышка в огромных, не по росту штанах. Вид он имел такой, будто на него только что помочились.
— Слушай, земляк, — обратился к нему Олег. — Они возьмут то, что им хочется, — он кивнул на теснящихся вокруг Инессы зеков, — а ты опять останешься ни с чем.
— Это мне ни к чему, — пугливо ответил тот. — Мне осталось сидеть неделю.
— А им? — кивнул Олег на толпу.
— Тоже кому неделю, кому две.
Олег слышал об этих экспериментах. Над заключенными, у кого остались малые сроки до воли, ослабляли контроль. Считалось, что это поможет им после освобождения быстрее освоиться в новой жизни.
— Они загремят опять, — сказал Олег.
Человечек пожал плечами, все так же со страхом озираясь. Должно быть, сокамерники крепко издевались над ним.
— Тут есть кто-нибудь из твоих обидчиков? — быстро спросил Олег.
Левое веко замухрышки непроизвольно задергалось.
«Да он, пожалуй, страдает припадками», — подумал Олег.
— Нет, — кое-как справясь с нервным тиком, ответил коротышка. — Никого нет. Вообще, тут все из разных камер.
Олег лихорадочно обдумывал ситуацию.
— Конвойные в лицо вас знают?
— Ну, не всех. Мало кого. Они здесь новенькие.
Олег помолчал. Надо во что бы то ни стало отвлечь внимание зеков от Инессы. Только тогда можно будет что-то предпринять. Но как это сделать? Они обезумели.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Виктор, — на птичьем лице замухрышки опять появилось выражение загнанности.
— Я думаю, это все-таки несправедливо, что ты опять остался ни с чем.
Виктор посмотрел на Олега. В его глазах мелькнула робкая надежда.
Олег ощутил разом возникшую неприязнь к этому обломку человеческого рода.
— Идем, — Олег взял его за локоть. — У тебя не случается припадков?
На лице Виктора отразился ужас.
— Итак, бывают?! — Олег мертвой хваткой сжал его локоть и пронизывающе посмотрел в глаза. — Сейчас будет снова.
Виктор задрожал всем телом.
«Извини, приятель, — подумал Олег, — у меня нет другого выхода».
— Он уже начинается, — продолжал он, будто удав глядя в глаза несчастного. — Сжимает сердце, и мутится в голове, верно?
Виктор, казалось, не мог оторвать взгляда от жестких, властных глаз Олега. Мышцы у него ослабели, он едва передвигал ноги.
Они приблизились вплотную к основной группе зеков. Конвойные вдали о чем-то мирно беседовали, казалось, напрочь забыв о вверенных им людях. Инесса шла в середине сбившейся в ком толпы, поддерживаемая под руку с той и другой стороны. В воздухе висело молчание. Слышен был только шорох шагов да прерывистое дыхание.
— Тебе душно, хочется воздуха, — внушал Олег, не сводя глаз со своей жертвы. — Ты хочешь лечь, охладить тело, распластавшись на мостовой. Подступает невыносимая боль…
Они протиснулись внутрь толпы. Олег тащил Виктора, почти держа его на весу за подмышки.
Внезапно душераздирающий вопль разорвал тишину вечернего воздуха. Виктор, выгнув спину, повалился на мостовую. На губах выступила пена. Зеки столпились вокруг, с выражением страха и отвращения глядя на него. Двое — парень на каблуках и грубый мрачный детина со скошенной челюстью — продолжали держать Инессу.
