Инна Тронина - Кросс на 700 километров
— Сегодня, кстати, девятнадцатое августа. Одиннадцать лет с того дня, когда ГКЧП объявил о переходе власти в стране в его руки. Тогда тоже был понедельник, и мы возвращались с Селигера. Лариса там и забеременела нашим сыном, но тогда мы ещё ничего не знали. И рванули к «Белому Дому»…
— Мне было десять лет, — задумчиво сказала Алиса. — Мы отдыхали под Гатчиной. Я помню, как бабушка, дедушка и мама радовались, что путч провалился. Теперь дедушка умер, а мама с бабушкой говорят, что дуры были…
— Да неужели?! — изумилась Лариса. — Да, сейчас жить трудно, даже страшно. За эти одиннадцать лет мы много раз были на грани голода, нищеты. И всё же я не хотела бы даже теперь, чтобы тот мятеж закончился удачей…
— А я бы хотела! — зло ответила Алиса.
Денис, родившийся уже после августа девяносто первого, откровенно не понимал, о чём спорят милые женщины, и глазел в окно.
— По крайней мере, я сейчас проводила бы лето по-другому. И Денис не увидел бы всего того, что ему довелось увидеть! Я не так возвышена духом, чтобы радоваться за других — тех, кто от всего этого выиграл…
Алиса понимала, что зря прёт на рожон. Что супруги Гладких, разозлившись, могут сообщить о них в милицию, особенно если посмотрели питерский сюжет. Но это вряд ли, потому что тогда они жили в палатке на Селигере. Виктор сказал, что у них полусфера — двухкомнатная, устойчивая палатка из разряда штормовых. А был ли там телевизор? Если не у них, то у соседей? Спросишь, так заподозрят в чём-то — лучше помолчать.
— История не знает сослагательного наклонения, — философски заметил Виктор Гладких. — Всё случилось так, а не иначе. И надо с этим жить.
— Вот и живём с ЭТИМ! — огрызнулась Алиса. — И я тоже… Впрочем, у каждого своя правда и своя судьба. Переубедить человека может только личный горький опыт.
— А мы тем временем приехали! — Виктор выключил магнитолу. — Здесь и живём. Сын у бабушки, а мы свободны. Кажется, вы хотели позвонить?
— Да, нам нужно сделать звоночек от вас. — Алиса подождала, когда Виктор вылезет из-за руля, откроет дверцу с её стороны.
Денис винтом вылетел из машины. Алиса выбиралась медленно, разминая ноги, которые довольно-таки сильно болели. Лариса открыла переносной холодильник, в котором уже ничего не осталось. Супруги принялись копаться в багажнике. А их пассажиры изучали пустой, залитый прохладным утренним солнцем двор, огромные дома, одиноко бредущего по асфальтированной дорожке дворника.
— Зеленоград построен на месте деревни Крюково, — сообщил Виктор. — Денис, наверное, этой песни уже и не слышал.
— «У деревни Крюково»? Слышал. Её мой дедушка под гитару пел. А что, это ещё не Москва? — разочаровался Денис.
— Нет, до Москвы ещё нужно ехать. Но регистрация у нас столичная.
Лариса явно гордилась этим. Они с мужем вытащили из багажника баулы, холодильник, рюкзак, удочки.
— Виктор с вами пойдёт. А я тут побуду. Потом, во второй заход, он заберёт и меня.
Лариса не хотела оставлять вещи даже в машине, из чего Алиса заключила, что их уже не раз обокрали.
— Пойдёмте!
Виктор взгромоздил на спину рюкзак, а в руки взял по баулу. Они с женой были похожи, словно брат и сестра, — худые, очкастые, коротко стриженые, уже здорово поседевшие. Супруги Гладких носили одинаковые джинсы, штормовки и сапоги. Даже часы оба предпочитали командирские, с компасом и подсветкой.
— Разрешите вам помочь!
Алиса взяла сумку полегче. Для Дениса ничего не нашлось, и он побежал так.
— Ну, проходи, Дэннис-мучитель! — шутливо пригласил Виктор Гладких, набирая код и открывая дверь подъезда. — Беги, лифт вызывай.
— Сейчас!
Денис пролез у него под локтём и через две ступеньки запрыгал к двери лифта. Виктор и Алиса медленно двинулись следом.
— Четырнадцатый этаж, — устало сказал Гладких, заходя в грузовой лифт.
В пассажирский все его баулы точно не поместились бы, да и для трёх человек требовалось место. Виктор ли о чём не спрашивал. Не интересовался, зачем они, без вещей, в одних только спортивных костюмах, да и то чужих, направляются в Москву. Он считал, что люди, если захотят, скажут всё сами.
— Телефон у нас на кухне, — продолжал Гладких, когда лифт остановился. — Я открою дверь, сниму квартиру с сигнализации и спущусь за вещами. А вы звоните…
Двери открылись, и они вышли. Виктор достал пачку ключей, открыл дверь в холл. Больше всего Алиса боялась, что кто-нибудь из соседей Гладких пойдёт на работу. Но им с Денисом повезло, и в заставленном вещами холле никто не появился. Пока Виктор затаскивал в прихожую вещи, а потом снимал квартиру с сигнализации, Алиса и Денис топтались у овального зеркала и рассматривали свои обветренные, похудевшие лица.
Впервые за две недели они оказались в нормальной квартире, чем-то похожей на их собственные. И потому, что где-то далеко остались жилища и семьи, на путешественников напала тоска. Алиса, разумеется, страдала больше, чем Денис. Её захлестнула острая жалость к матери и бабушке. И уже в который раз она прокляла себя за то, что купилась на жалостливое сочувствие следачки с каким-то раскисшим, толстым, нарочито добрым лицом.
Нос, щёки, губы Суслопаровой дрожали, будто студень. Плечи, грудь, всё тело противно колыхались под блузкой. Казалось, ткни в неё пальцем — и он выйдет из спины. Где же были тогда Алисины глаза? Почему она поверила такой неприятной женщине? Как медуза — одна слизь, думала теперь Алиса. У неё нет скелета, нет хребта. Суслопарову можно размазать в пальцах…
— Всё. Порядок. Можете звонить.
Виктор вышел из кухни, держа в руке пистолет. Алиса вздрогнула, мгновенно решив, что добрый водила оказался кем-то вроде Суслопаровой и сейчас их арестует.
— Настоящий?! — восхищённо выдохнул Денис, подходя ближе.
— Да нет, что ты! Короткоствольная газобалонная пневматика. Это просто изделие, конструктивно схожее с оружием. Работает от сжатого углекислого газа. Пятнадцатизарядный «Аникс» сотой серии.
Виктор говорил с Денисом, как с взрослым. Самое удивительное, что мальчишка его прекрасно понимал.
— Когда живёшь в палатке, надо ради собственной безопасности иметь под рукой что-то подобное. И Ларисе было легче, хотя, случись недоразумение, и настоящий пистолет не помог бы. Ну ладно, звоните.
И Виктор скрылся за дверью, оклеенной плёнкой под дерево. Через минуту он покинул квартиру, хлопнув дверью холла.
Алфавит Алиса хранила на себе, и потому его не изъяли в маловишерской милиции. Принимая душ в особняке фермерши, она опять-таки ухитрилась спрятать узкую плоскую книжку от посторонних глаз. Трясясь от озноба в интернате для престарелых, Алиса то и дело проверяла, лежит ли драгоценный алфавит под подушкой. И вот теперь, онемевшими от волнения руками, она достала заветный блокнот, взятый из квартиры на проспекте Науки в Питере.
Неужели всё это было двенадцать дней назад? Двенадцать дней они пробирались к Москве, перепрыгивая волчьи ямы, обходя капканы, издалека чуя засады. И вот, наконец, наступил тот момент, когда можно беспрепятственно поднять трубку и набрать семь заветных цифр.
— Денис, постереги дверь. Вроде, Виктор её не запер.
— Есть!
Мальчик сполз с табуретки, на которой устроился. Намереваясь прослушать разговор своей вожатой с Оксаной Валерьевной.
— Будет нужно, позову. — И Алиса подняла трубку.
Услышала привычный длинный гудок, она облизала пересохшие губы. Даже если сейчас они с Оксаной договорятся о встрече, опасность никуда не денется. Напротив, она стократно возрастёт. Надо обязательно предупредить, что за квартирой на Звенигородке тоже следят. Алиса понятия не имела, где находится это шоссе, как туда ехать. Денис сказал, что это — Красная Пресня, Центр, станция метро «Улица 1905 года». Только можно ли пользоваться метро? Не опасно ли? И будут ли деньги? А, может быть, Оксана Валерьевна выберет другой способ увидеться?
Теперь не нужно было набирать межгород. Алиса быстро нажала семь кнопок на телефоне, стала ждать ответа. Длинные гудки как будто вылетали из пустоты и уходили туда же. Никого нет дома. Опять нет, уже через две недели. А вдруг Оксана Валерьевна уже в агентстве? Вот, есть служебный телефон. Правда, ещё очень рано, но можно попытаться. Ведь мать подружки Дениса может, к примеру, дежурить, — такое тоже бывает.
Сверившись с алфавитом, Алиса набрала другой номер. После третьего сигнала трубку поднял мужчина.
— Агентство «Ноль-один-ноль-восемь-пятьдесят семь»! — протараторил он так, словно убегал куда-то и некстати задержался.
Алису удивило, что агентство никак не называется, а зашифровано длинным номером, происхождение которого несведущему трудно понять. Но в данный момент это не имело значения. Узнать бы про ту женщину, к которой они так долго и мучительно пробивались, и вот наконец-то достигли цели!
