Сергей Донской - Караван дурмана
Проснувшийся Корольков, до ушей которого донеслось окончание разговора, поежился то ли от сквозняка, гуляющего по кабине, то ли от ощущения прикосновения сырой земли, в которую он однажды ляжет. Протяжный, вибрирующий вой прозвучал в ночи и полетел к луне. Глухая тоска звучала в нем, такая же невыразимая, как та, от которой сжалось сердце Королькова.
– Волки, – пролепетал он, охваченный суеверным ужасом, и, выскочив наружу, повторил громче: – Волки!
Две пары глаз насмешливо взглянули на него из темноты.
– Скорее всего просто бродячие псы, – сказал Громов. – Или голодные духи. Не обращай внимания, парень. Покуда мы живы, они до нас не доберутся.
Глава 18
Прерванный полет
«А вот прошла вся в синем стюардесса, как принцесса, надежная, как весь гражданский флот…»
Песня беспрестанно крутилась в мозгу Жоры Рубинчика, заставляя его то трясти головой, то надавливать ладонями на ушные раковины.
– Что, уши заложило? – участливо спросил Приходько.
«Вся стройная, как «Ту», та стюардесса, мисс Одесса…»
– Пробки, – громко пожаловался Жора. – Долбаные перепады давления.
С той минуты, когда он поднялся на борт вертолета «Ми-8» цвета болотной ряски, Ленчик являлся ему дважды: один раз заглянул снаружи в иллюминатор, потом не придумал ничего умнее, чем снова прикинуться Приходько. Это не то чтобы пугало, но ужасно нервировало. Жора ведь не на прогулку ехал, а по очень важному и ответственному делу. Выходки Ленчика держали его в напряжении, а тут еще этот прилипчивый мотивчик, гуляющий под черепной коробкой, как сквозняк в заброшенном доме. Вот же чертова стюардесса!
Чтобы отвлечься от мыслей о ней, Жора похлопал по дерматиновому сиденью, на котором расположился, и прокричал:
– Хорошая машина.
– Только шумная слишком, – сказал Приходько.
– А?
– Двигатель, говорю, очень громко работает.
– Да, да, – закивал Жора. – Двигатель мощный. И салон просторный. Пассажирский вариант «Ми-8» имеет 26 посадочных мест, а нас здесь в два раза меньше.
– Что?
– Двадцать шесть разделить на два!
– Чертова дюжина, – напряг голосовые связки Приходько.
– Ужин? Нет, дорогой, рано. Поужинаем по возвращении… – Жора ткнул большим пальцем в обратном направлении.
– Вращение, я понимаю. Вид движения, при котором хотя бы одна точка остается неподвижной…
– С шампанским. В самом лучшем ресторане, который только можно найти в этом сраном Ташкенте…
Приходько согласился:
– Конечно, все дело во вращающем моменте. Тут задействованы наклон оси и угловое ускорение тела, то есть данного вертолета.
– Вот я и говорю: хорошая машина, – подвел черту Жора. – Мы и оглянуться не успеем, как прибудем на место.
Он замолчал, вглядываясь в черную равнину, проплывающую внизу. По его прикидкам, до поселка, в котором дожидается денег команда Жасмана, осталось совсем немного. В барсетке, стоящей на Жориных коленях, не было пятидесяти тысяч долларов, ни настоящих, ни фальшивых. Узбекские пограничники вместе с вертолетом обошлись ему раза в два дешевле, а деловой человек должен уметь считать деньги. Как свои, так и чужие.
Боевой расчет состоял из восьми человек, вооруженных укороченными автоматами «АК-103» и парочкой ручных гранатометов «РГ-6». Расправа над казахскими дилетантами представлялась почти свершившимся фактом. Черноглазые наемники в пятнистых комбинезонах сидели шеренгой, почти не разговаривали и смотрелись довольно внушительно. Как заметил Жора, парни предусмотрительно скрепили изолентой по два рожка своих автоматов, чтобы не тратить времени на перезарядку. «Какие бравые вояки, – удовлетворенно подумал Жора. – Такие, не моргнув глазом, уложат все сопливое воинство Жасмана. Прошьют его суровой свинцовой нитью. Намертво».
Собственное выражение понравилось ему настолько, что он приблизил лицо к Приходько и, едва не касаясь губами его уха, сказал:
– Не дуйся на меня. Погорячился, с кем не бывает. Пописывай свою херню, если тебе уж так неймется, – он похлопал ладонью по корпусу ноутбука. – Я не против.
– Нет, – зычно ответил Приходько. – С этим покончено. Я лучше компьютер какому-нибудь туземному недорослю подарю, пусть знает мою доброту.
– Он им гвозди забивать станет.
– Ни за что. Во-первых, у казахов нет лишних гвоздей, все давно пошли в дело…
– А во-вторых?
– А во-вторых, они не такие бестолковые, какими кажутся. Если ноутбуком можно заткнуть дырку в крыше, то зачем использовать его в качестве молотка?
Жора разразился визгливым хохотом, не обращая внимания на напрягшихся пограничников:
– У-ха-ха… И-хо-хо… Так ты, оказывается, веселый мужик.
– Когда я служил в ведомственной охране Кремля, – сказал Приходько, польщенный такой бурной реакцией шефа, – моим подчиненным был азиат-полукровок, некто Петров Иван Абдурахимович. Безотказный, как утюг, и такой же незатейливый. Знал всего два анекдота и никогда не упускал случая рассказать их в компании, – Приходько почти кричал в подставленное ухо Жоры, чтобы тот не пропустил ни слова. – Вот однажды три кремлевских чиновника среднего звена выехали на пикник, с женами, с детишками. Когда накрыли стол, нас, то есть охранников, тоже пригласили отобедать. Налили по чарке, не без того. И тут захмелевший Петров Иван Абдурахимович решил блеснуть своим остроумием…
– Ага, ага, – покивал Жора, заранее похохохатывая в предвкушении веселой развязки.
– Он рассказал свой излюбленный анекдот про Вовочку. Вы его, наверное, знаете. Мать на кухне жарит котлеты. Вовочка спрашивает: «Мам, а стюардесса – это рыба или котлета?»
– Стюардесса?
– Ну да. Короче, Вовочка задает матери этот дурацкий вопрос, а она удивляется: «Как это стюардесса может быть рыбой или котлетой?» – «Так папа вчера по телефону хвастался другу, как они всем экипажем стюардессу жарили»…
«Похожая на весь гражданский флот», – пронеслось в Жорином мозгу. Улыбка исчезла с его лица. Он поморщился, когда уха коснулись брызги слюны увлекшегося рассказчика, но не отстранился.
Приходько многообещающе хохотнул:
– Вся пикантность ситуации заключалась в том, что один из наших хозяев как раз развелся с прежней супругой и женился на смазливой молоденькой шлюшке… Она, его новая жена, была в недавнем прошлом стюардессой и…
– Заткнись, – сказал Жора.
– Простите? – Приходько решил, что ослышался.
– Заткнись, говорю. Нашел время зубоскалить, помощ-щ-щничек-к.
Жора вдруг почувствовал, что ему нездоровится. Подташнивало, руки и ноги никак не находили удобного положения, язык стал липким, а в голове стоял такой туман, что мысли в нем совершенно перемешались и спутались. Сквозь эту муть, как во сне, доносились голоса узбеков, свистящий гул двигателя и собственное участившееся дыхание. Время остановилось, вертолет завис в ночи, в желудке образовалась сосущая пустота.
Жора повернулся, чтобы взглянуть на профиль поджавшего губы Приходько. Такой ли начальник службы безопасности ему нужен? Конечно, кое-какой опыт у дядьки имеется, опять же – связи, знакомства, знание нужных входов и выходов. Но каждый разговор с ним действует на нервы. Забыть, что именно этот человек убил родного брата, не удастся никогда. Да, был отдан приказ. Но Приходько мог хотя бы попытаться переубедить Жору, а он только кивнул и поехал выполнять задание. И глаза у него, как две дырки, хрен разберешь, что там внутри. Держать такого человека рядом неприятно и опасно. Жора не в мячик с пацанами играет, Жора обязан предвидеть любые неожиданности. На два хода вперед. На три, на десять ходов, черт подери!
Он встал и, раскачиваясь, двинулся к узбекам, которые одновременно уставились на него своими угольными глазами. Наклонился к командиру взвода, лейтенанту с прической молодого Алена Делона, спросил, держась за его плечо:
– Скажи, военный, эта консервная банка открывается на ходу?
– Вертолет? – догадался пограничник.
– Вертолет, вертолет, – подтвердил Жора.
– Открывается. Но мы не десантники. И парашютов у нас нет.
– Это хорошо, что нет парашютов. Я хочу, чтобы твои бойцы взяли под ручки моего спутника и вышвырнули его отсюда. К ебене фене.
Лейтенант вытянул шею, чтобы взглянуть на Приходько, уткнувшегося носом в иллюминатор.
– Даже не знаю, – поколебался он. – Такого приказа не было.
– Теперь есть. Я заплатил вашему командиру заставы за то, чтобы он предоставил в мое распоряжение вертолет и боевой расчет, который будет подчиняться моим приказам.
– Лично мне никто ничего не платил, – заупрямился лейтенант. – Нам приказано уничтожить группу контрабандистов, неоднократно нарушивших границу, а больше я ничего не знаю.
– Но вы поступили в мое распоряжение, верно?
– Никто мне ничего не платил, – повторил лейтенант, не скрывая своего недовольства по этому поводу.
– Значит, с тобой рассчитаются по возвращении, – сказал Жора, изо всех сил стараясь сохранить ровный тон.
