Владимир Колычев - Вольному – воля
Дима ушел, а освободившееся место возле нее тут же занял адвокат, которого Аврора наняла в защиту Ролана.
– Приятного мало, наш подопечный в карцере, – сказал он. – Но я уговорил начальство...
– За что в карцер? – возмутилась Аврора.
– Жестоко избил сокамерника.
– Какой сокамерник? Он же должен был находиться в лазарете.
– Выписали его оттуда, перевели в камеру, а там инцидент. Девять суток отсидел... Пропуск я заказал, с начальством договорился – вас, Аврора Яковлевна, пропустят прямо к нему...
Не зря адвокат получал от нее приличные суммы. Она действительно беспрепятственно прошла через сито контрольно-пропускного пункта, темными гулкими лабиринтами коридоров дошла до мрачного помещения, густо пропитанного духом безнадежности.
– Ждите, сейчас его приведут, – сказал адвокат. – Минут через пять...
Пять минут... Что значили эти пять минут по сравнению с целой жизнью?
Ролана она любила с тех пор, как он стал жить с ее сестрой. Потом сама стала с ним жить – глупая наивная малолетка, а он взрослый искушенный жизнью парень. Это были самые счастливые дни в ее жизни. Потом был Миша Волоков, который долго ее добивался. Ролан сидел в тюрьме, она его ждала. И не дождалась. Вышла-таки замуж за бандита Волока... И все-таки она встретилась с Роланом. На свою беду... Любила его и ненавидела. Пыталась забыть, но... Снова он в тюрьме. И снова она готова его ждать. Как тогда, в годы своей беззаботной юности. Тогда она была свободна, и сейчас в ее жизни нет мужчины. Нет, потому что в этой жизни есть место только для одного мужчины – никогда она так ясно не осознавала это, как сейчас...
Она помнила Ролана обычным парнем, далеким от страшного уголовного мира. Мало он изменился после того, как встал на скользкую дорожку. Как сильно она тогда его любила... Он очень изменился, отсидев положенный срок. Он стал матерым волком, страшным в своей непредсказуемости... Тогда она думала, что для общества он потерян навсегда. А ведь он тянулся к нормальной жизни. С Венерой жил, пока не слетел с катушек... Теперь вот он пытался втянуться в нормальную жизнь вместе с Мариной. Пытался, и не его вина, что не вышло у него ничего. Он снова в тюрьме. Но у него есть шанс выбраться отсюда. Аврора была готова на все, чтобы вытащить его из тюрьмы. И пусть он тогда начнет новую жизнь вместе с ней...
Она думала о Ролане сквозь розовую пелену восприятия. Ведь он раскаивался в своих грехах, просил у нее прощения. А каким он спокойным и, можно сказать, ручным был, когда лежал в больнице с тяжелым ранением. Он очень жалел, что не сложилось у него с Мариной. Но еще больше он мучился тем, что не смог остаться с Авророй. А она подала ему надежду. И сейчас она скажет ему, что у них есть шанс начать все сначала...
Открылась дверь.
– Руки за спину! Пошел!
В дверном проеме появился коротко стриженый арестант в спортивном костюме. Стесанные тюремным бытом черты лица, по-волчьи жесткий и колючий взгляд исподлобья. Это был Ролан. Злой, ожесточенный и чужой. И еще более страшный, чем он был тогда, когда изнасиловал ее в родительской квартире...
– Ролан, здравствуй! – приподнявшись с места, натянуто улыбнулась она.
Он молча кивнул в знак приветствия, сел на краешек табуретки.
– Может, лучше сюда? – спросил конвоир, показывая на зарешеченный отсек.
– Зачем? – изобразила она удивление. – Я не должна его бояться...
Она действительно не должна была его бояться. Но ей было страшно.
– И не бойся, – усмехнулся Ролан.
В его глазах угадывалось презрение, но не к ней, а ко всему миру, составной частью которого она была.
– Не боюсь...
– Закурить дай, – не то чтобы нагло, но в определенной степени бесцеремонно попросил или даже потребовал он.
– Да, конечно...
Сначала она вытащила из пачки сигарету, затем поставила ее на стол целиком.
– Это все тебе, от меня...
– Не положено, – мотнул он головой. – Вертухай все отберет.
– Почему не положено?
– Запретные вложения могут быть...
– Так проверяли же все.
– Но я же в карцере. Пока я там, посылка на складе должна храниться... Ага, будет она там храниться. Сожрут все, а скажут, что пропало, еще и опись покажут, по которой харчи уничтожались. Знаю я этих крыс...
Он откупорил пачку, вытащил сигарету, закурил. Надо было видеть, с какой жадностью он затянулся.
– У тебя легкое прострелено, не забывай, – напомнила она.
– Зажило все, как на собаке... А не заживет, так подохну, как собака...
– Зачем ты так?
– Жизнь такая у меня, собачья...
– Все еще можно исправить. Сайков взял все твои убийства на себя...
– Что?! – встрепенулся Ролан.
– На себя, говорю, все взял...
– Кто его уговорил? – озлобленно сузил он глаза.
– Не знаю, что на него нашло...
– Черт! – он яростно стукнул кулаком по столу.
Аврора испуганно вздрогнула. Ей вдруг показалось, что на его месте сидит сам Ленька, от которого она столько натерпелась. Такой же страшный и агрессивный...
– Ты чего? – насмешливо, ничуть не пытаясь ее успокоить, спросил он.
– Ты даже не представляешь, как сильно ты меня напугал... Ты не тот Ролан, которого я знала...
– Сейчас мне все равно, кого ты знала... Мне сейчас нужно только одно – добраться до Леньки!
– Зачем?
– Убью паскуду! – свирепо сверкнул он глазами.
– Зачем?
Она надеялась услышать, что Ролан собирается отомстить ублюдку за обиду, которую тот ей нанес, но он даже не взглянул на нее.
– Я ему обещал, что в тюрьме его достану, если он ментам меня скормит. Скормил, сука... А я слово умею держать... Доберусь я до него, гада!
– Да, слово нужно держать... А дальше что, если убьешь?
– Там видно будет...
– К пожизненному приговорят.
– Пусть.
– Одумайся, пока не поздно!
В ответ Ролан так глянул на нее, что душа свернулась, как ежик от враждебного прикосновения.
Но тут же взгляд его прояснился, губы расползлись в радушной улыбке.
– Да, ты права. Надо остановиться...
– А я помогу тебе, – облегченно вздохнула Аврора.
Теперь она узнавала в нем прежнего Ролана.
– Помоги, – соглашаясь, кивнул он.
– Я не знаю, что нашло на Сайкова, но он взял все на себя. Тебе всего два года за побег добавят... А я что-нибудь придумаю, чтобы тебя по условно-досрочному освободили...
– Это дело, – кивнул Ролан.
– А я ждать тебя буду...
– Даже так!
– Или ты этого не хочешь?
– Ну да, хочу... А денег дашь? – неожиданно спросил он.
– Денег? – опешила она. – А сколько нужно?
– Ну, долларов триста-четыреста, лучше сотенными купюрами. И если можно, прямо сейчас...
– Зачем?
– В карцере надоело сидеть, нормальную камеру себе куплю...
– Ты не беспокойся, я обязательно приму меры. А денег все равно дам...
– Под столом, тихонько, а то здесь камера может быть...
Она вытащила из сумки кошелек, в котором у нее на всякий случай лежало несколько сотенных купюр в общеевропейской валюте. Их она и протянула Ролану – аккуратно, под столом, как он учил. Деньги он смахнул с ловкостью и быстротой завзятого фокусника.
– Спасибо, – поблагодарил он Аврору. И тут же с недоброй усмешкой пояснил: – Хотя в тюрьме и не принято говорить «спасибо»...
– А что здесь принято?
– Здесь принято жить и выживать. Здесь волчий мир. И я должен быть здесь волком...
Он снова стал жестким и колючим, как будто промелькнувшее в нем радушие было всего лишь приманкой, с помощью которой он выманил у нее деньги. Если так, то он не только волк, но и хитрый лис – бездушно-суровый и холодный.
– Но рано или поздно ты можешь оказаться на свободе.
– Когда? Лет через десять?.. И кому я буду нужен? Тебе? – Он пронзительно посмотрел на нее.
Аврора зябко поежилась под его взглядом.
– Ну, может, и мне, – неуверенно пожала она плечами.
– Ты в этом совершенно не уверена, – неприязненно усмехнулся он.
– Э-э, погоди, не загоняй меня в тупик. Я же пришла к тебе не просто так, я же хочу помочь тебе...
– Ты сама не знаешь, чего хочешь. Ты ищешь здесь вчерашний день. А здесь все живут днем сегодняшним...
– Но ты не можешь не думать о будущем.
– Я не хочу о нем думать. Я его боюсь...
Может, Ролан и боялся чего-то, но в глазах не было страха, только какая-то отчаянная решимость. И эта решимость отпугивала ее, отталкивала. Ей уже не хотелось видеть Ролана – ни здесь, сейчас, ни в своих планах на будущее.
– А ты не бойся, – неуверенно сказала она. И вымученно улыбнулась: – Мне уже пора...
– Я понимаю, – усмехнулся он. – Разные у нас с тобой сапоги, у меня «прохоря», у тебя гламурные ботфорты на тонкой шпильке. Мне грязь месить, а тебе по паркету скользить. Не пара мы... Мне тоже пора. Конвой!..
Ролана увели. Измученная и опустошенная, Аврора поспешила покинуть мрачные тюремные казематы. Вышла на улицу и с жадностью наполнила легкие свежим воздухом. Небо пасмурное, накрапывал дождик, но после тюремной комнаты, так похожей на кладбищенский склеп, ей казалось, что более светлого неба она не видела даже в тропиках...
