Роман Белоусов - Ошибка сыщика Дюпена. Том 1
Настала ночь. Турки сняли оковы с ног невольника, связали ему руки веревкою и с ним отправились из города в степь…
Они шли долго. Наконец Кирджали остановился близ широкого камня, отмерил двадцать шагов на полдень, топнул и сказал: «Здесь».
Турки распорядились. Четверо вынули свои ятаганы и начали копать землю. Трое остались на страже. Кирджали сел на камень и стал смотреть на их работу.
— Ну что? Скоро ли? — спрашивал он. — Дорылись ли?
— Нет еще, — отвечали турки и работали так, что пот лил с них градом.
Кирджали стал оказывать нетерпение.
— Экой народ, — говорил он. — И землю-το копать порядочно не умеют. Да у меня дело было бы кончено в две минуты. Дети! Развяжите мне руки, дайте ятаган.
Турки призадумались и стали советоваться.
— Что же? (решили они) развяжем ему руки, дадим ятаган. Что за беда? Он один, нас семеро. — И турки развязали ему руки и дали ему ятаган.
Наконец Кирджали был свободен и вооружен. Что-то должен он был почувствовать!.. Он стал проворно копать, сторожа ему помогали… Вдруг он в одного из них вонзил свой ятаган и, оставя булат в его груди, выхватил из-за его пояса два пистолета.
Остальные шесть, увидя Кирджали вооруженного двумя пистолетами, разбежались.
Кирджали ныне разбойничает около Ясс», — говорит Пушкин в конце повести.
И это действительно было так, если иметь в виду то время, когда поэт находился еще в Кишиневе. Кирджали после своего хитроумного побега, как сообщал царю И. Н. Инзов в марте 1823 года, «собрав свою партию», производил «новые грабительства», то есть, как и прежде, нападал на бояр и богатеев. В рапорте наместника Бессарабии говорилось, что это и есть тот самый Георгий Кирджали, «главнейший из числа молдавских разбойников». О действиях в апреле 1823 года некоего Георге Кырджалиуле говорят документы, обнаруженные уже в наше время в архивах Бухареста.
Но в конце концов удача изменила храбрецу. Его изловили снова, выдали туркам, и те повесили народного мстителя в Яссах 24 сентября 1824 года. Произошло это уже после отъезда Пушкина, поэтому вполне вероятно, что он ничего не знал о печальном конце гайдука.
Да и М. И. Леке, скорее всего, тоже не располагал сведениями о смерти Кирджали, и поэтому не мог ничего об этом сообщить Пушкину при встрече. А может быть, поэт сознательно не захотел лишать жизни полюбившегося ему героя?
Немало времени минуло с тех пор, как Пушкин опубликовал свою повесть в журнале «Библиотека для чтения». Однако те, кто утверждал, что герой ее лицо вымышленное, либо в лучшем случае Кирджали — имя не собственное, а нарицательное, продолжали настаивать на своем. Они заявляли, что имя это перешло к описанному в повести гайдуку от «кирджалий» — как называли на Балканах в то время участников кирджалийского движения, боровшихся с феодалами. А само название «кирджалии» происходит, мол, по имени первого их вождя Кирджа Али.
Вопреки тем, кто считал пушкинского героя если и не полностью, но все же вымышленным, были опубликованы факты, говорившие об обратном. Еще в 1838 году молдавский писатель К. Негруци, знакомый Пушкина и переводчик его повести, сообщил, что в 1824 году Кирджали был повешен.
В 1839 году вышел в свет роман польского беллетриста М. Чайковского «Кирджали». Повесть Пушкина была ему известна, и он считал, что русский поэт лично видел своего героя.
Что касается романа М. Чайковского, то автор прямо указывал: «Ни один случай, содержащийся в моей повести, не является плодом пустого вымысла; все, что я рассказал, это правда, основанная на рассказах людей, знавших Кирджали».
Где же удалось польскому писателю разузнать о подробностях жизни болгарского гайдука? Как говорит он сам, описание деяний его героя ему помог раздобыть в Париже один знакомый валах. Скорее же всего М. Чайковский, видимо, располагал сведениями, почерпнутыми у французских авторов, возможно, у историков Вайяна, Реньоля или у других, писавших о Кирджали.
Второе, исправленное и дополненное, издание романа М. Чайковского появилось в 1863 году. А за год до этого, в 1862 году, украинский поэт Ю. Федькович, изучавший молдавские предания и документальные сведения, выпустил поэму «Киртчали». В начале нашего века появится еще одна поэма под тем же названием «Кирджали» болгарского поэта Калифарского.
На русском языке роман М. Чайковского был опубликован в 1885 году. Однако некоторые все еще сомневались, что у героя пушкинской повести был реальный прототип по имени Кирджали.
Только в 1919 году В. Язвицкий в статье «Кто был Кирджали, герой повести Пушкина» на основе сообщений французских и румынских историков и рапортов прусских консулов в Бухаресте и Яссах и других источников высказал предположение, что Кирджали собственное имя действительно существовавшего исторического лица — Георгия Кирджали, родом болгарина, гайдука, а потом гетериста, бежавшего после поражения в Бессарабию.
В конце сороковых годов в поиски новых доказательств реальности пушкинского героя включился академик В. А. Гордлевский. Но его вывод оказался неожиданно пессимистическим. Он заявил о бесплодных попытках установить, существовал ли в действительности гетерист и гайдук Кирджали — прототип героя пушкинской повести, и повторил мнение о том, что Кирджали, видимо, нарицательное имя, скорее всего народности, живущей в Болгарии. Подлинного же прототипа у пушкинского героя в жизни якобы не было. А это, по существу, означало сомнение и в исторической правдоподобности всей повести.
В решении загадки подлинности пушкинского героя все-таки не хватало последнего аргумента, чтобы поставить точку. Необходимо было найти исторический документ, подтверждающий, что болгарский гайдук Кирджали, перешедший в Молдавию и принимавший участие в Гетерии, — лицо подлинное.
И такой документ, а вернее, несколько документов были найдены. Произошло это сравнительно недавно. Долгий, настойчивый поиск увенчался успехом.
Первому посчастливилось обнаружить в архивах столь необходимые свидетельства Б. А. Трубецкому, много лет изучавшему жизнь и творчество А. С. Пушкина в бессарабской ссылке.
В 1950 году в Центральном государственном архиве Молдавской ССР литературовед натолкнулся на бумаги канцелярии бессарабского гражданского и военного губернаторов и наместника Бессарабии, в которых говорилось о поисках и аресте гетериста Еоргия Кирджали в апреле 1822 года. В уже упоминавшемся рапорте частного полицейского пристава Павлова речь шла о гетеристе Еоргии Кирджали, которого следовало «отыскать и взять для доставления под особым присмотром в Кишинев». Впрочем, тотчас арестовать его не удалось. В местечке, где Кирджали искали, его не оказалось — он укрылся в самом Кишиневе.
Между тем из документов ясно, что власти настойчиво требовали поимки и заключения в тюрьму бывшего гетериста как важного преступника. Пойман был Кирджали так, пишет Б. А. Трубецкой, как это описано Пушкиным. Таким образом, впервые было найдено документальное подтверждение того, что пушкинский герой по имени Кирджали — лицо вполне реальное.
Позже были обнаружены и другие материалы о судьбе Кирджали. В частности, Л. Н. Оганян разыскала тот самый рапорт И. Н. Инзова на имя царя, о котором упоминалось выше.
Теперь все встало на свое место. Подтвердились показания М. И. Лекса и И. П. Липранди, свидетельство К. Негруци, утверждения М. Чайковского и выводы В. Язвицкого и т. д. Загадка прототипа героя пушкинской повести перестала существовать. И вслед за одним из тех, кто помог ее разрешить, уместно повторить, что поразительное совпадение фактов повести Пушкина о Кирджали с фактами историческими, подлинность происшествия, описанного в ней, бесспорно говорят о том, что поэт был прекрасно осведомлен о своем герое и его подвигах. А это значит, что образ Кирджали имел своим прототипом народного мстителя, участника Гетерии Георгия Кирджали, жившего в Молдавии в то же время, когда там находился Пушкин.
Выстрелы во время мессы
Два выстрела грянули подряд. Сначала показалось, что это раскаты грома, отзвуки которого ворвались, резонируя, под своды небольшой церкви. Кюре, служивший мессу, резко повернулся и, ошеломленный, застыл. Перед ним на каменном полу лежала, истекая кровью, его прихожанка госпожа Мишу. Рядом, ближе к дверям, распростерся тот, кто стрелял, — молодой семинарист Антуан Берте, хорошо известный в Бранге. Лицо его заливала кровь. Но он еще что-то шептал, о чем-то умолял. Толпа молящихся в панике ринулась к выходу. Привлеченные шумом, из соседних домов высыпали жители. Кто-то, не разобравшись, завопил: «Пожар!» Дама с растрепанными волосами, в сбитой набок шляпке истошно кричала, указывая на церковь: «Там убивают женщин!»
Полуглухой, дряхлый старик хватал каждого за руки, домогаясь, что случилось, и, наконец, сделав вывод — Революция! — пустился бежать к дому.
