Сергей Белан - Ресурс Антихриста
Женщина обернулась и замедленным жестом сняла очки:
— Вы?!..
Верховцев от неожиданности на короткий миг лишился дара речи — перед ним стояла Наташа Астахова. Загорелая, с перекрашенными волосами и другой прической, она мало напоминала человека, с которым Олег совсем недавно встречался в Риге, и все же это была она.
— Вот уж действительно как в кино, — воскликнула она, также не в силах скрыть свое удивление. — Откуда вы здесь?
— Да так вот… занесло… — не придумав ничего поостроумней, ответил Олег.
— Надо же, такое совпадение — опять мы с вами встретились в подъезде и опять у дверей…
— С той лишь разницей, что в другом государстве, и еще, тогда вы уходили, а теперь, вроде как, вернулись. И судя по свежему загару, с пляжа.
— Точно, — с улыбкой подтвердила Астахова. — Ну, об этом, допустим, догадаться несложно. Нет, я другому поражаюсь — каким ветром вас сюда-то занесло, господин детектив? Неужели ваше расследование приобрело международный размах?! Я-то думала мы там в Риге тяп-ляп на ходу переговорили и уже все давным-давно быльем поросло.
— Да нет, Наташа, не поросло. Дело, можно сказать, в самом разгаре.
— Вы это серьезно?! — В ее возгласе смешались недоверие и искреннее удивление. — Вот уж никак не подумала бы. Ой, да что ж мы тут на пороге застряли! — спохватилась она, открывая дверь. — Заходите, Олег. Если я правильно запомнила, вас так зовут?
— Все правильно, Олег Верховцев, — сказал он, входя вслед за ней в квартиру. — Скажите, Наташа, а ваш отец как скоро должен появиться?
— Вы торопитесь?
— Последний автобус на Симферополь отходит через час.
— Вам крупно не повезло, папа вернется не скоро, — с сожалением произнесла Астахова. — Он с… с моей мачехой уехал к ее родне аж на Урал и будет только недельки через две. А вы что, специально из Риги к нему приехали?
— Как вам сказать… — замялся Олег. — Вообще-то нет. Основная цель моего приезда в Крым несколько иная… А сюда я приехал из Ялты.
— Ну, ладно, разберемся. Давайте-ка проходите, располагайтесь. Я сейчас по-быстрому приму душ, а потом нажарю бычков, и мы с вами поужинаем. Здесь на каждом шагу продаются великолепные черноморские бычки, у нас таких не бывает. Я просто обожаю их жареных, вкуснотища — пальчики оближешь! А уезжать вам сегодня нет смысла. Ну, доберетесь вы до Симферополя к полуночи, а дальше? Транспорт не ходит, такси разорительно.
— В принципе-то вы правы, — озадаченно пробормотал Олег.
— Права, еще и как права. Знаете, как говорят: мужчины — они умные, а женщины — мудрые. Так что, слушайте и внимайте — квартира здесь двухкомнатная, разместиться есть где, а потому никуда вы сегодня не поедете. Не могу ж я, в самом деле, своего соотечественника на ночь глядя за дверь выставить, да еще на чужбине.
— Убедили, — подумав, сказал Верховцев. — Тогда сделаем так: вы идете под душ, а я иду в универсам. Я видел здесь в продаже «Мускат белый Красного Камня». Это же редкость, королевское вино! В Ялте мне оно не попадалось. А напасть на него и не попробовать — это просто преступление.
— Мне к вашему предложению нечего добавить, — охотно согласилась Астахова, — только не задерживайтесь, бычки хороши прямо со сковородки, а я, если честно, проголодалась зверски.
Олег попросил у нее пакет для продуктов и отправился в универсам. Когда он вернулся, Астахова, облаченная в простенький, но элегантный халатик, уже хлопотала у плиты, где на огромной сковороде в шипящем масле румянились головастые морские бычки.
— Удачно сходили? — спросила она, перекладывая рыбу на другой бок.
— Все в порядке. — От его внимания не ускользнул тот легкий макияж, который она сделала на лице в его отсутствие. Вымытые волосы, еще не успев просохнуть, струились по ее загорелым плечам.
— Ну вы и набрали! — воскликнула она, видя, как Олег выкладывает из пакета вино, груши, виноград и коробку торта.
— Я так понимаю, гулять — так гулять. Вы, похоже, здесь в отпуске, ну а мой отпуск длится уже почти полгода и конца ему пока не предвидится.
— А разве то, чем вы занимаетесь, это не работа?
— Не знаю, — неуверенно ответил Верховцев, — мне трудно судить, результатов пока не видно. Когда они будут и будут иметь к тому же материальное выражение, вот тогда можно будет сказать, что это работа, а сейчас все, чем я занимаюсь, больше смахивает на художественную самодеятельность.
— Вы, по-моему, слишком самокритичны, — заметила Астахова. — Все хорошо в меру, в том числе самоедство. Сейчас я помою фрукты, и вы несите их на стол в комнату, будем ужинать там.
В комнате на столе, накрытом скатертью, уже лежали нарезанный хлеб, блюда с вареным картофелем, овощным салатом и баклажанной икрой. Он присовокупил к этому две бутылки вина — кроме «Муската» к рыбе было куплено белое сухое производства Испании.
— Олег, удовлетворите мое женское любопытство: как вы узнали этот адрес? — спросила Астахова, подавая ему на кухне вазу с дарами природы. — Насколько мне помнится, я вам его не давала.
— Не давали. Я здесь в горсправке узнал. Я, кстати, хотел его узнать именно у вас, звонил несколько раз перед отъездом, но неудачно.
— А я, наверно, уже тут была, — сказала Наташа. — Хорошо, тогда скажите: как вы узнали, что отец мой в Феодосии живет? Для меня это загадка.
— Тут ничего загадочного. После разговора с вами у меня была встреча с Юлием Викентьевичем Серебрянским…
— С Юлием Викентьевичем?! — вырвалось у нее с удивлением. — Вы и до него даже добрались? Ну, — я вам скажу, Олег, вы товарищ пробивной — к Юлию Викентьевичу так просто-запросто не каждый попасть сможет. Далеко не каждый! Ну, и что дальше?..
— Серебрянский ничего интересного по поводу вашего брата, увы, мне не сообщил. Может не знал, может не захотел — сказать затрудняюсь. Единственное, что он мне подсказал, что Валерий, якобы, говорил ему, что собирается навестить своего отца в Феодосии, а коль скоро обстоятельства дела все равно привели меня в Крым, я решил заодно и проверить эту версию.
— Странно… очень странно… — растягивая слова, задумчиво произнесла Наташа.
— Вы о чем? — насторожился Олег.
— Да о том, что Валеры здесь не было, да и быть не могло. Он сейчас в Голландии.
— Где?! В Голландии?! — переспросил он, плохо скрывая волнение.
— Ну да, в Голландии, в Роттердаме, — спокойно подтвердила она. — Я-то считала, что он в рейсе, да он и сам вроде так говорил, а у него, оказывается, работа на берегу. Хотя что я вам рассказываю, он папе весточку прислал, сами прочтете. Все, деликатес готов, можете мыть руки и за стол!
— Слушаюсь и повинуюсь.
Когда он, умывшись, вернулся, Наташа расставляла на столе фужеры.
— Письмо перед вами, — кивнула в сторону книжного шкафа Астахова. — Напрасны были хлопоты, пропавший объявился.
Олег взял с полки белый конверт, бегло взглянул на обратный адрес, посмотрел оба штемпеля и достал изнутри почтовую открытку с видом какого-то города.
Почерк вашего брата? — спросил он, вчитываясь в текст.
Какой вы дотошный, — кокетливо взмахнула ресницами Астахова. — Это почерк Валеры, удостоверяю и гарантирую.
Содержание написанного было кратким и лаконичным — поздравление с днем рождения с сыновьими пожеланиями отцу, и лишь одно место в тексте представляло для Олега особую ценность. «…Я временно сменил амплуа, в море не хожу, работаю в латвийско-голландском СП, занимающимся морскими перевозками леса и пиломатериалов. Срок контракта два года, заработок и условия очень приемлемые»…
— Наташа, я наберусь наглости и спрошу…
— Я думаю, можно, — не дав ему закончить, сказала Астахова. — Если для вас это так важно, а по вашему виду я предполагаю, что так оно и есть, то можете письмо взять с собой. Я думаю, папа в претензии не будет, я ему объясню. А теперь оставим серьезные разговоры и вернемся к нашим… да не обидятся на нас бараны, к бычкам. Прошу садиться.
Она положила на стол вилки и салфетки и села на тахту рядом с Олегом:
— Ну, о чем задумались? Наливайте и выпьем — за нашу странную встречу вдали от родины и за немедленный переход в общении на «ты».
— Солидарен. Подписываюсь под каждой буквой вашего пожелания хоть оно и в устной форме, — живо откликнулся Олег, наполняя фужеры. — Пожалуй, начнем с сухого, оно к этой фантастической рыбе подойдет больше, а мировой шедевр виноделия оставим на десерт.
— Да будет так! — провозгласила Наташа, поднимая фужер. — Вам, мужчинам, в таких случаях и карты в руки.
— Если пьем за переход на «ты», это значит, что пьем на брудершафт. Придется встать, мадам.
Она поднялась вслед за ним, внимательно глядя ему в глаза, словно пытаясь в них что-то прочесть. Они переплели руки, образовав два кольца, и поднесли фужеры к губам.
