Саша Калина - Лилит
— Внизу, в подвале.
— Пошли проводишь, — Витька убрал руку с горла своего пленника и ткнул пистолетом ему в затылок, толкнул в сторону от двери.
Они подошли к лестнице. Я тоже спустилась по ней вниз и подбежала к ним. А под лестницей, оказалось, есть проем, совсем темный, только когда я подошла вслед за Витькой и этим нашим провожатым к тому месту, я увидела, что там есть ступеньки, кирпичные ступеньки, круто ведущие вниз.
— Руки за голову! — когда наш пленник ступил на первую ступеньку, приказал Витька. — Если споткнешься, сразу стреляю, — предупредил он зачем-то, потому что спотыкаться на такой крутой и темной лестнице едва ли кто и сам захочет, а вот от его предупреждения он мог только, скорее, от страха споткнуться.
По тот послушно положил руки на затылок и стал спускаться вниз, в темноту. Витька Косарь шел вслед за ним, а я уже третья, как это называется у военных — замыкала колонну.
Уже на середине лестницы внизу стал виден свет.
Когда мы дошли до конца лестницы и свернули направо, выйдя из небольшой ниши, перед нами открылся коридор, уходящий в обе стороны, стены его были выложены красным кирпичом, поэтому создавалось ощущение какого-то мрачного подземелья. Хорошо хоть все это освещалось неяркими лампочками, они висели прямо на проводах у потолка.
— Пошли! — снова приказал Витька.
Мы пошли по коридору. По обеим сторонам здесь было много дверей, точнее, даже не дверей, а дверных проемов, потому что большинства дверей не было.
Шагов через двадцать, под прямым углом от основного, в сторону уходил еще коридор. Наш пленник свернул туда, дошел до одной из боковых дверей и указал на нее.
— Кто там еще с ним? — спросил шепотом Витька.
— Миха, — послышался ответ.
— А Лысый где?
— Гера? Он там, наверху.
— Значит, я был прав, — пробормотал Витька и приказал:
— Открой дверь, только немного.
Пленник взялся за ручку и слегка толкнул дверь от себя.
Тихо скрипнув, дверь приоткрылась.
Я приподнялась на пальцы, потому что двое предо мной мешали мне, но и тогда я не сразу увидела, кого хотелось увидеть, кого мне нужно было увидеть, а сначала увидела какие-то большие газовые баллоны, они занимали чуть ли не половину комнаты, а уже потом я увидела его — Сережку!
Он стоял у боковой стены. Но какой у него был вид!
Лицо было разбито и даже исцарапано, рубашка разорвана, и на теле тоже были синяки. А рядом с ним сидел какой-то громила, здоровый, не меньше Жеки. Он сидел, закинув ногу на ногу, голова его ,сонно опускалась на грудь, с губы вниз спускалась тонкая ниточка слюны. Он даже не пошевелился от скрипа двери.
Но все это у меня просто как-то запечатлелось случайно, потому что я ни на что больше не обращала внимания, кроме Сережки. И я, конечно, сразу рванулась туда, но только у меня это не получилось. Витька, как только почувствовал, что я засуетилась, не глядя на меня, не оборачиваясь даже, только протянул назад руку и с такой силой схватил меня за плечо, что я чуть не запищала, но сдержалась, а вот синяки у меня после этого, конечно, останутся, и еще какие. — Это Мишаня, — услышала я, как наш пленник зачем-то объяснил это Вите.
— Спасибо, — поблагодарил Витька, а потом взял и ударил нашего провожатого по голове рукой, в которой держал пистолет. Придерживая его, осторожно опустил на пол.
Но пока он возился с ним, я оказалась на свободе — Витькины пальцы уже не сжимали мое плечо, — и я тут же, толкнув дверь, проскочила в комнату.
Я подбежала к Сережке, обняла его за шею, прижалась к нему. И я разрыдалась.
А кто бы на моем месте смог сдержаться, я ведь столько искала его, столько мучилась, переживала, и за все это время я хоть бы разок поплакала, и вот теперь я не могла себя сдерживать. Нет, может быть, если бы там, сзади, у двери не было Витьки, я бы, наверное, вела себя по-другому, но сейчас рядом со мной было двое мужчин — Витька и, главное, Сережка, — и теперь я могла не беспокоиться ни о чем.
Я что-то говорила ему и говорила, и обнимала его, и плакала.
За спиной я слышала какую-то возню и слышала, как Косарь проговорил хрипло: «Отдохни», наверное, тому, который и так сидел на стуле и спал.
— Привет, — это тоже был Витькин голос за моей спиной, но уже нормальный, без напряжения.
— Привет, — ответил ему Сережка. — Рад тебя видеть, — он сказал ему (а меня он что, значит, не рад видеть?!). — Слушай, у тебя нет с собой водки или аспирина, а то голова болит, как будто неделю пил без перерыва.
— Потерпи до дома, если выберемся отсюда, — сказал Косарь и добавил:
— А если нет, то не нужен и аспирин.
— Мертвые не потеют? Понятно, — согласился Сережка. — У него в кармане должны быть ключи от наручников. — И он кивнул на того, который раньше сидел на стуле.
Я обернулась, теперь этот, кажется, Мишаней его назвали, уже не сидел на стуле, а лежал рядом с ним.
А я снова повернулась к Сережке и только сейчас заметила, что он не может отойти от стены, потому что он был прикован к трубе: вдоль стены, на высоте чуть больше метра над полом проходила труба, и наручники сцепляли Сережкины руки за этой трубой, так что он мог двигаться только вдоль нее.
Витька нагнулся к лежавшему Мишане, достал у него из кармана маленькие ключи и бросил их мне. Я их поймала.
— Отцепи его, — сказал Витька.
Но мне было не до таких мелочей, как наручники, потому что я видела, что Сережка не то что разговаривать, он даже смотреть на меня не хочет.
— Сережа, ты что, не хочешь со мной разговаривать, Сережа? — стала я его спрашивать. — Что тебе обо мне наговорили?
Он не хотел со мной разговаривать, он снова обратился к Витьке.
— Зачем ты ее сюда притащил? — спросил он.
Это он так спрашивает обо мне!
— Не я ее сюда притащил, это она меня.
— Понятно, — понял Сережка, посмотрел на меня и сказал:
— Сними наручники.
— А ты что, не можешь сказать, что ты меня простил? — Я чувствовала, как все счастливое, что во мне появилось, уходит от меня.
— Если ты хочешь поговорить на эту тему, то поговорим позже.
— Маша, — сказал Витька, — не тяни время. Потом разберетесь.
— Это я тяну время?! Это он тянет время. Ему что, трудно сказать, да или нет? — И я снова посмотрела на Сережку:
— Ты мне скажешь или нет? Или я что, всю жизнь должна здесь стоять с тобой около этой трубы?
Витька подошел к нам, отобрал у меня ключи и снял с Сережки наручники.
Сережка сразу стал растирать запястья рук, они у него были все синие.
— Как вы здесь оказались? — спросил он.
— Я тебе уже сказал, — ответил Витька. — Меня Маша сюда привезла.
— А ты откуда узнала, что я здесь? — спросил он как бы через силу, словно не хотел со мной разговаривать.
— Не скажу. — Я отвернулась, потому что мне снова захотелось плакать, только теперь не от счастья, а от обиды Витька в это время вынул из кобуры под плечом Мишани пистолет и бросил его Сережке. Он едва сумел его поймать двумя руками, наверное, у него еще болели руки после наручников.
Мне хотелось пожалеть его, но я не стала этого делать, потому что он очень меня обидел, и вообще он был за что-то злой на меня, а должен был радоваться, что я наконец снова с ним.
Витька в это время подтащил за руку Мишаню к трубе, защелкнул одно кольцо наручника на его запястье, а второе зацепил за трубу.
— Пошли скорее, — сказал Косарь, выходя из комнаты, — может быть, сможем уйти, нас еще никто не видел.
— И этот тоже? — спросил Сережка и показал на нашего пленного проводника, лежавшего у двери. Потом он обернулся и увидел меня, я все еще стояла у той трубы, к которой недавно был прикован он. — А ты что стоишь? — спросил он меня.
— Не твое дело, — ответила я, — хочу и стою.
Сережка вернулся от двери, схватил меня за руку и потащил за собой как куклу, только такую, у которой ноги сами собой автоматически передвигаются.
Мы быстро пошли по подвалу к лестнице.
Мы были уже около нее. И в это время увидели чьи-то ноги — кто-то осторожно спускался еще только по ее самым верхним ступенькам.
Витька Косарь сразу отбежал назад, встал за угол, за ним остановился и Сережка и я, тащившаяся за ним, потому что он так и не отпускал моей руки. Теперь у меня там тоже будут синяки. Ладно еще на плече, за которое Витька схватил, там хоть под платьем не видно, а на запястье? А он еще держал меня с такой силой, как будто он робот и у него вместо рук стальные манипуляторы. А ведь руки у него могут быть такими нежными…
Тот, кто спускался по лестнице, тоже остановился, наверное, он услышал наши шаги и теперь не решался спускаться дальше.
— Эй, внизу, кто там? — спросил голос сверху.
— Свои, — усмехнувшись, отозвался Косарь.
— Кто свои?
— Что будем делать? — тихо спросил Витька.
— Давай сначала попробуем вперед, — сказал Сережка.
— Подвал большой. Может, здесь есть второй выход прямо на улицу? — Витька сказал это, но в голосе его было сомнение.
