Виктория Платова - Такси для ангела
— Чего уж неясного…
Чиж уставился на часы и дал отмашку рукой. И огромный Ботболт, который мог бы без всякого ущерба для здоровья выступать в коммерческих матчах боксеров-супертяжеловесов, высунув язык от усердия, принялся хватать осколки и сбрасывать их в пакет. Оплакивая тот самый черепок, который он не заметил. На этот мартышкин труд, если верить Чижу, у него ушло ровно пятнадцать секунд.
— Мало! — нахмурился Чиж, зафиксировав время. — Мало, не успеть. Скажите, Ботболт, вы вышли из кухни, как только собрали осколки?
— Ну да.
— И больше не задерживались?
— Нет. Я собрал осколки и вытер воду… Известие о воде пригнуло Чижа к полу. Чтобы не упасть, он даже ухватился за мой локоть.
— Воду? Вы сказали — воду?
— В вазе почему-то оказалась вода. Это странно, там ее не должно было быть… Но она там была!..
— Вот! — заверещал Чиж. — Вот оно! Вода, конечно же! Давайте повторим то же самое, но уже с водой!
— Вы хотите, чтобы я налил воды на пол? — Ботболт несказанно удивился такому эксцентрическому предложению Чижа.
— Хочу.
— Зачем? Зачем я должен разливать воду? Пол чистый, зачем же…
— Это следственный эксперимент, Ботболт. Не ломайтесь.
Только через минуту Ботболт согласился на святотатство по отношению к навощенному и натертому полу. Он достал из-под мойки чистую скатерть, которую почему-то обозвал половой тряпкой, аккуратно разложил черепки, аккуратно пролил воду и так же аккуратно принялся ее вытирать. Теперь мартышкин труд занял гораздо больше времени и вплотную приблизился к отметке “одна минута восемь секунд”.
— Что теперь? — закончив, поинтересовался Ботболт.
— Ничего. — Чиж загадочно улыбнулся. — Просто у нас появилась лишняя минута. И даже чуть больше. Скажите, Ботболт, это вы заперли ящики в буфете?
— Я, а что?
— Вы всегда их запираете?
— Всегда. Стараюсь, во всяком случае.
— А зачем?
Ботболт нахмурился: стоит ли доверять первому встречному родные скелеты в шкафу? Вернее, в буфете. Но, по зрелом размышлении, решил все-таки поведать нам о малоприятных полусемейных тайнах.
— У парней проблемы с алкоголем. Не всегда, но случается. А уж если к ним на язык попал градус, все, пиши пропало. Не успокоятся, пока не вылакают все, что найдут под рукой.
— Зачем же вы держите пьяниц? — И любителей групповой терапевтической порнолирики, мысленно добавила я. — Нашли бы непьющий персонал.
— Это не персонал, — обиделся Ботболт. — Это родственники хозяина. Дальние, но родственники. Жили при Эцагатском дацане, но отличались порочным нравом. Потому тайше Дымбрыл и выписал их сюда. Вроде как на воспитание. И на просветленную помощь по хозяйству.
Хорошенькое “воспитание”! Хорошенькая “просветленная помощь!”. Брелок-“камасутра”, бутылочный склеп за диваном и нахальное дрочилово перед экраном телевизора в режиме нон-стоп! Когда только они успевали тарелки перемывать и подкармливать собачек при такой напряженной и полной соблазнов жизни?..
— Дальние родственники, понятно. Дальние родственники зарились на хозяйские запасы? — поинтересовался Чиж.
— Я старался этого не допускать. — Ботболт скромно потупил глаза.
— Верю. А сегодня ящики тоже были закрыты?
— Конечно. Это был такой день! Много гостей. Много работы. За всем нужно следить… Я получил инструкции от хозяина…
Все, сказанное Ботболтом, совсем не вязалось с послеобеденной Минной. И с ее робким пребыванием на кухне. И гостеприимно распахнутыми дверцами шкафа, из которых я лично выудила две бутылки “Абсолюта” и две банки джин-тоника. Опять же по наущению Минны.
— Вы не можете их открыть?
— Конечно. — Ботболт отстегнул от пояса связку ключей на широком кольце и присел на корточки перед буфетом.
И в тот же момент и буфет, и связка, и сам Ботболт перестали для меня существовать. А все потому, что ничем не примечательное ключное кольцо украшала собой пантера! Точно такая же, какая лежала сейчас у меня в кармане!
— Какая хорошенькая, надо же! — Мой распутный язык раздвоился и выскочил изо рта прежде, чем я успела сообразить, что делаю.
Ботболт повернул ко мне массивную голову.
— Что вы имеете в виду?
Нужно было спасать положение, и я прикинулась наивной солисткой школьного хора с перекошенным бантом и спущенными гольфиками:
— Какая хорошенькая зверюшка! Никогда не видела таких оригинальных ключей!
Ботболт моментально укрыл платиновую пантеру в ладони. И ровным, недрогнувшим голосом соврал:
— Это не ключ. Это талисман. Мой личный талисман.
— А можно мне взглянуть на него? — Солистка школьного хора выдала наглое верхнее “до” второй октавы и осталась чрезвычайно довольна своей наглостью.
— Нельзя, — отрубил Ботболт. — Нельзя передавать свой талисман в чужие руки. От этого он теряет силу.
— Я и не знала… Какая жалость… Чиж буквально испепелил меня взглядом: “Тоже, нашла время сюсюкать и эстетствовать, безмозглая идиотка!"
— Теперь будешь знать, — проскандировал он. — Не отвлекайтесь, Ботболт.
Но Ботболт и не думал отвлекаться. Он открыл дверцы буфета и отступил в сторону. И перед моими глазами снова предстали когорты спиртного. Ничего интересного в этом не было, и я, мельком взглянув на полки, уступила место Чижу. А Чиж… Чиж буквально влез в буфет.
— Так-так… Это все ваши запасы, Ботболт?
— Нет. Часть коллекционных вин и бочки с коньяком хранятся в подвале.
— А подступы к нему заминированы?
— Зачем же? — Ботболт не оценил шутки. — Подвал тоже запирается на ключ.
— Понятно. А это что такое?! — Голос Чижа дрогнул. — Что это такое, Ботболт?
Интересно, что откопал в буфете неуемный Чиж? Неужели замаскированный тростником проход к Великой Китайской стене?
— Ну-ка дайте-ка мне вашу перчатку!
— Я уже дал вам одну свою перчатку, — укоризненно сказал Ботболт. — И до сих пор не получил ее обратно!
— Кой черт! Не знаю, куда я ее сунул… Дайте вторую! На этот раз Ботболт не стал пререкаться и безропотно вытащил из кармана перчатку, в которой обслуживал нас во время ужина. Чиж двумя пальцами ухватился за ткань и сунул перчатку в буфет. И через секунду, с величайшими предосторожностями, извлек на свет божий.., початую бутылку “Venve Cliquot Ponsardin”!
— Что скажете, Ботболт? Это та самая бутылка, из которой вы наливали шампанское в последний раз? Аглае Канунниковой, я имею в виду?
Ботболт несколько озадачился.
— Ну же, смотрите! Это она?
— Не знаю…
— Вы поставили ее сюда?
— Нет. Вы же сказали ничего здесь не трогать. Бутылка осталась стоять на столе. К ней я не прикасался.
— До тех пор, пока она не исчезла?
— Я же сказал вам… К бутылке я не прикасался и понятия не имею, куда она делась.
— Значит, это не она?
— Не знаю.
— Тогда откуда же взялась эта? Начатая? Или вы храните недопитые бутылки в шкафах?
— Нет, мы не храним недопитые бутылки в шкафах. Их мы храним в холодильнике. Но обычно…
Обычно до этого не доходит, если учесть порочные нравы Доржо и Дугаржапа, ежу понятно!..
— Лично вы ее сюда не ставили? — не унимался Чиж.
— Лично я — нет.
— Ну, хорошо…
Чижа вдруг забила мелкая дрожь, а волосы, солидаризуясь с хохолком, встали дыбом. Оператор завращал глазами и засучил руками в таком бешеном темпе, что его смело можно было назвать прелюдией к эпилептическому припадку. Во всяком случае, я нисколько не удивлюсь, если на губах у умалишенного Чижа вдруг покажется пена.
— Тебе плохо? — участливо спросила я. — Может быть, воды?
— Шампанского! — изрыгнул из себя Чиж. — Я буду пить шампанское.
— В каком смысле? — Я даже оторопела, а невозмутимый Ботболт направился к холодильнику.
— Вы не поняли… Я буду пить это шампанское!
— Какое? — хором воскликнули мы с Ботболтом.
— Вот это самое, — Чиж пальцем указал на бутылку, извлеченную из буфета.
Если до этого у меня еще оставались сомнения в психическом здоровье Чижа, то теперь они исчезли напрочь. “ПетяНоМожноЧиж” был опасно болен, а все мы, вместо того чтобы с почетом препроводить его в больницу им. Скворцова-Степанова, пошли у него на поводу. Да, именно так! Все это время мы выслушивали бредни сумасшедшего.
— Я буду пить это шампанское, — еще раз повторил Чиж и даже закусил губу от бесповоротности решения. Мы с Ботболтом переглянулись.
— Может быть, не стоит шампанское? — Ботболт страдальчески приподнял брови. — Может быть, ограничитесь виски? Или текилой? Или водкой на худой конец?
— Не ограничусь!
— Ну, хорошо… Не хотите крепких напитков, есть замечательное вино. “Шато Доман де Шевалье”… Любой гурман продаст Родину за бутылку “Шевалье”. За пробку от бутылки! Хотите?
— Не хочу! — продолжал кочевряжиться Чиж.
— А может, ликерчику, Чижевич? — встряла я. — Ликерчику, а? Самое то! Ликерчику — и баиньки.
