Анатолий Баюканский - Тайна перстня Василаке
Охо-хо! Воспоминания о солнечном острове у меня остались тяжелыми и пугающими. Единственным светлым пятном было появление Ольги Михайловны. Она словно перевернула мою жизнь в считанные мгновения, заставила посмотреть на себя как бы со стороны, пробудила во мне чувства, которые я считал давным-давно угасшими.
И снова я решительно отсек все мысли, связанные с Ольгой Михайловной. Предстояло лишний раз взвесить, продумать, с чего нужно начать новую жизнь. Теперь и я едва ли не член мафии. Одни московские поручения многого стоят. Дело слишком серьезное и опасное, чтобы решать его абы как. Самым простым выходом было бы послать новых «друзей» к чертовой матери, но… они позаботились и об этом варианте. Отныне я полностью в их руках, я — смертник, подумать только, в мой мозг заложена гибельная программа зомби. Рассудок отказывался в это верить. Если я ослушаюсь новых хозяев, будь они трижды прокляты, то однажды, ни о чем не подозревая, спокойно сниму телефонную трубку, услышу незатейливую фразу, к примеру, «завтра пойдет дождь». Мой мозг мгновенно примет зашифрованный приказ — покончить с собой. Я выброшусь в окно, застрелюсь или сделаю еще что-нибудь более страшное. Я и раньше слышал: метод «зомби» давно применялся в сверхсекретных учреждениях. Еще свежи в памяти страшные эпизоды, когда деятели ЦК компартии, знающие секреты нахождения партийных денег, по сигналу выбрасывались из окон, унося в могилу партийные тайны.
Все! Хватит! Нужно подумать о хорошем. Всем смертям не бывать, а одной не миновать. Я решительно отмахнулся от недобрых мыслей, аккуратно запер кейс, попытался расслабиться, но не смог. Господи! Неужели тебе угодно, чтобы я на старости лет по твоим наставлениям изменил идеалам юности, стал служить темным и злым силам? Служить мафии, уголовникам и предателям, которых всю жизнь бичевал в своих книгах. Но… ты, Господи, ничего просто так не делаешь, и мне остается только уповать на твою милость…
Я покосился влево и невольно обратил взгляд на книжку в мягкой обложке, которую держал в руке полусонный сосед, порой он ею обмахивался. Книжке была на русском языке, называлась странно: «Коза ностра. Она повсюду». Странно. Вот уж воистину, только помяни черта, он тут как тут. Почему именно эта, а не другая книжка попала мне на глаза? Может, этот человек в кресле напротив дает мне знак или сигнал, что является моим сообщником? Экая глупость! Если у вас ушиблено колено, вы обязательно задеваете им о косяк двери или об угол стола. Где тонко, там и рвется. Наверное, это закон природы, еще не открытый наукой.
— Прошу прощения, разрешите взглянуть на вашу брошюру? — вежливо обратился я к соседу. Попутчик был весьма толст, обливался потом, обмахивался брошюрой вместо веера. Толстяк подозрительно глянул на меня, неохотно протянул тощую книжицу. Получив взамен красочный греческий журнал, стал созерцать цветные изображения обнаженных див.
ХУДОЖНИК С ТОГО СВЕТА
Евгений Клинцов, получив долгожданное сообщение московских товарищей по группе о том, что «литератор», так проходил писатель по агентурным данным, возвращается в Россию, наконец-то успокоился. Все эти дни после прилета с Кипра его мучили угрызения совести. Слишком бесплодной была его загранкомандировка. Если бы не израильский капитан Моня, возможно, не удалось бы спасти «литератора» от смерти. Вот уж воистину: «Не имей сто рублей, а женись, как Аджубей!»
Можно было заняться и греющим душу делом о картине-убийце. Клинцов достал из сейфа толстенное досье, посидел, положив на картонную папку обе руки, словно впитывая некие флюиды, которые просачивались сквозь картон. Дело продолжало обрастать потрясающими подробностями. Московские агенты их группы выяснили, что Мирон Сидельник, тот самый, что подсунул шефу картину-убийцу под названием «Старик с поводырем, лично посетил квартиру недавнего бомжа по имени Василий. В этом не было ничего криминального, просто Сидельник находился под наблюдением, и агенты докладывали о каждом его шаге, но…
Клинцов дважды перечитал компьютерную распечатку на бомжа. В углу первого листка стояли три восклицательных знака, призывая к особому вниманию. В самом деле, было от чего придти в недоумение. Некто, по имени Всеволод, отбывавший наказание за бродяжничество, был избит сокамерниками до полусмерти. Его доставили в лагерную больничку, где врач, не раздумывая, поставил диагноз: «смерть от побоев». Но жизнь в обессиленном теле еще долго теплилась, хотя в сознание Всеволод не приходил долго. Его комиссовали, освободили от наказания, переправили в городскую больницу, где и начались чудеса.
Увидев, что пациент наконец-то пришел в себя, дежурный врач спросил Всеволода: «Кто вы? Назовите имя и фамилию». Больной ответил: «Я — художник Василий Кандинский». Врач попался образованный, он знал, что всемирно известный художник Кандинский умер еще в 1944 году во Франции. Подумал про себя: «Этого нужно отправить в больницу для душевно больных, но, услышав французскую речь, обернулся. Полуживой бомж свободно разговаривал сам с собой по-французски. А в истории болезни значилось, что образование у Всеволода — пять классов.
Странным пациентом заинтересовались психиатры. С помощью милиции, которая взяла его под негласный контроль и защиту, ему вернули квартиру.
Далее начались новые странности, которые насторожили милицию, ученых и искусствоведов. Квартиру новоявленного Кандинского посетило «лицо кавказской национальности», ничего не объясняя, это «лицо» вручило хозяину квартиры кисти, краски, холсты, пачку денег. «Кандинский» словно этого и ждал, хотя ни разу не упоминал о своем желании заняться живописью. Он начал «выстреливать» живописные полотна, которые отдавал за деньги все тому же «лицу».
Наверное, и это мало кого удивило бы, не посети это «лицо» город Старососненск, и конкретно, квартиру Мирона Сидельника. Полковник Клинцов к тому времени выяснил, что Сидельник стал единовластным хозяином фирмы, укрепив положение тем, что вскоре женился на вдове Либединского, покончившего жизнь самоубийством. Все это было неспроста. Крупная рыба медленно, но верно заплывала в сети полковника. Новые версии вызвало известие из Москвы: картины новоявленного Кандинского показали ведущим московским искусствоведам, не назвав имени автора картин. Крупные специалисты, не раздумывая, заявили: «Это — настоящий Кандинский и по стилю, и по символике». Лишь один престарелый знаток Кандинского вскользь заметил, что у «того» Кандинского картины были «добрее».
Итак, в деле появились новые факты, из которых вырастала цепочка: картина-убийца, подаренная Сидельником своему бывшему шефу, появление лже-Кандинского, чья личность пока оставалась загадочной, возвышение Сидельника, женитьба его на вдове Жанне, которая очень быстро перестала горевать о прежнем муже. Не совсем было ясно, для каких целей приобретает или отнимает Сидельник картины Всеволода, то ли коллекционируя их, то ли намереваясь сколотить состояние, продав «Кандинского» за рубеж.
Получив очередное сообщение о появлении «гонца» в Старососненске с двумя новыми полотнами, Клинцов задумался. Можно было арестовать на месте и «гонца», и покупателя, прижать их и… ничего не получить, ибо ему еще не удалось полностью доказать злое намерение убить шефа с помощью картины «Старик с поводырем». Оставалось одно: выяснить, кто же на самом деле этот недавний бомж? Продолжатель жизни великого Кандинского или некое звено в цепочке, о которой он, Клинцов, еще ничего толком не знает.
Вызвав по спецрации шефа, Клинцов поделился с Семеном Семеновичем сомнениями и попросил разрешения подвергнуть Всеволода регрессивному гипнозу.
— Хочешь узнать, кто на самом деле этот гений?
— Очень хочу, это многое прояснит. И еще мне не терпится выяснить, в каких отношениях находится этот гений с Мироном Сидельником.
— Кстати, Женя, твое чутье не подвело тебя и на этот раз. Открылись новые каналы деятельности Сидельника, и его фирмы. Приезжай, мы покажем Всеволода нашему ясновидящему Пахомову, я тебе о нем рассказывал. Да, вот еще что: сегодня должен прилететь «литератор», возможно, попробуем и его подключить к делу Сидельника, он ведь живет в одном доме с подозреваемым.
— Это я упустил.
— Кстати, Женя, наш «гений» — феномен, но не единственный в своем роде. Ученые уверяют, к примеру, что Адольф Гитлер в одной из своих предыдущих жизней был испанцем Эрнано Кортесом, завоевавшим в 16 веке империю инков. Зря смеешься! У них множество совпадений, сходятся черты характера, чрезвычайная подвижность психики, внешность. Ну, лады, когда думаешь выехать в Москву? Тебя встретить? Не стоит? Ну, пока!
МИМО ТАМОЖНИ, ПО «ЗЕЛЕНОМУ КОРИДОРУ»
Судя по времени, наш полет подходил к концу. Я машинально прочел заключительный абзац брошюры и отложил ее в сторону, на свободное кресло. Еще было время осмыслить прочитанное. Почему, например, при жестком большевистском режиме или при режиме Муссолини в Италии вообще не было мафии. Я никогда прежде над этим не задумывался. Трудно было даже представить, что в период руководства страной «отца всех народов» Сталина не имелось ни крупных бандитских формирований, ни сращивания уголовных элементов с государственными чиновниками. Их немедленно раздавили бы в зародыше органы НКВД.
