Владимир Колычев - А жизнь так коротка!
– Наташа, Леонтий Булатников ваш друг? – услышала она вдруг за спиной взволнованный голос.
Наташа резко обернулась и увидела Павла Андреевича.
Мгновенно вернулось прежнее чувство к нему. Сердце ее бешено застучало, грудь сдавило, во рту пересохло. И, как ни странно, что-то подобное происходило и с ним. В глазах жаркий огонь, губы подрагивают от волнения.
– Да, друг... – выдавила она из себя.
– У вас с ним серьезно?..
Нормальный человек не должен задавать такие вопросы. Но он ненормальный. Он влюбленный. Влюбленный в нее. Наташа видела это.
Павел Андреевич влюблен в нее. В это трудно поверить. Особенно если знать, как равнодушно он относился к ней все время. Но это, оказывается, была лишь видимость. Просто он умел прятать свои чувства...
– Да, серьезно...
– Значит, ты его подруга... А я заведующий отделением и его лечащий врач...
– Я хотела бы знать о его состоянии...
– С Леонтием все в порядке... Сделана операция... Состояние стабильное... Месяца через три, я так думаю, он будет полностью здоров...
– А подробнее?..
– Подробнее все изложено в истории болезни... Может, пройдем в мой кабинет?..
В кабинете у него было светло, просторно и комфортно. Новая офисная мебель, кожаный диван, стены обшиты деревом, телевизор с магнитофоном в углу.
Павел Андреевич предложил ей сесть на диван. А сам собрался занять место за рабочим столом.
– Садитесь рядом, – покачала она головой.
От волнения ей было жарко. Горячее желание разлилось в крови. Заставило трепетать каждую клеточку ее тела. Голова сладко кружилась, мысли путались. О Леоне она не думала...
Павел Андреевич послушно сел рядом. Само собой получилось, что ее ладонь оказалась вдруг в его руке. Ей передалось тепло его тела, она ощутила, как возбужден он. Внутри ее пылал огонь. Она стояла на краю бездны и готова была сделать роковой шаг.
– Наташа, я не знаю, как тебе сказать, – глядя в сторону, произнес Павел Андреевич. – В общем, я очень рад, что встретил тебя...
– Я тоже, – тихо сказала она.
– Я давно не видел тебя. Ты так быстро исчезла...
– Больше не исчезну... Если вы этого не захотите...
Она уже плохо соображала, что говорит.
– Не захочу...
– Павел Андреевич... – Она порывисто прижалась к нему.
И ощутила на спине его руку. Ей стало еще жарче.
Павел Андреевич не в силах был сдержать себя. Он нашел ее губы и впился в них жарким поцелуем. Наташе показалось, что она теряет сознание.
И вдруг все закончилось. Он отстранился от нее и встал с дивана. Она протянула руки, пытаясь его удержать. Он уходил от нее, и ей стало так страшно. Но Павел Андреевич не собирался оставлять ее. Он подошел к двери только для того, чтобы закрыть ее на замок. А еще он включил магнитофон.
Наташа уже знала, что сейчас произойдет. Но ни тени робости или стыдливости. Ей двадцать лет, и уже давно пора стать женщиной...
С Леоном она целовалась и обнималась. Но до постели дело не доходило. Девственницей замуж хотелось выйти, и силу в себе ощущала, чтобы противостоять страстному желанию. Но сейчас такой силы в ней не было. С ней был не Леон, а Павел Андреевич. С этим мужчиной она легко окунулась в водоворот безумия... Он взял ее на диване в своем кабинете. Ей было больно немного. Но это не смазало восторга близости с ним. Она стала женщиной, ее «освятил» человек, которого она с полным правом могла звать любимым и долгожданным. Как долго она добивалась его! И наконец чудо произошло...
Близость с Павлом Андреевичем казалась ей такой естественной. Странно это или нет, но, когда она снова подходила к Леону, ее почти не мучили угрызения совести...
На следующий день она опять встретилась с Павлом Андреевичем. И снова незабываемый час в его кабинете. Только на этот раз он был сдержанней в своих чувствах. Страсть уже не душила его, как это было вчера. Он чувствовал себя виноватым перед ней – это было видно по его глазам. И еще страх. Он чего-то боялся. Только она не решилась спросить, чего именно он боится. Но все его переживания – сущий пустяк по сравнению с тем, как умело он вел любовную игру. Павел Андреевич был первым мужчиной в ее жизни. Но она могла дать голову на отсечение, что в искусстве секса ему нет равных. Она испытывала восторг и блаженство, в котором растворялось все: и мысли ее, и чувства, и она сама...
А еще через день Наташа узнала, что Павел Андреевич срочно взял отпуск и вместе с семьей укатил куда-то в Подмосковье, вроде в какой-то санаторий. Он убежал от нее – она поняла это сразу. И ей стало обидно до слез.
И после исчезновения Павла Андреевича она продолжала каждый день ходить в больницу. Ее заботило здоровье Леона. Ведь она по-прежнему любила его... Да, оказывается, она может любить сразу двоих: и его, и Павла Андреевича. Одного меньше, другого больше...
Павел Андреевич не может принадлежать ей целиком. А Леон может. Поэтому она выходит за него замуж...
* * *Жигал возвращался домой ранним утром. Шесть часов кряду проторчал в казино, все фортуну за хвост ухватить пытался. Да только не везло. Две штуки баксов проиграл, пора бы остановиться. Но как тут остановишься. И снова крутилась рулетка. И унесла в потери еще один «кусок» гринов. А потом ему вдруг стало чертовски везти. Отыграл одну тысячу, затем вторую, третью. На штуку наварился, на вторую... Две тысячи с лишним из казино с собой уносил. Такое ощущение кайфа, что и бабу не надо...
А баба его как раз и ждет. Сорок семь лет Марфе, его сожительнице. В годах вроде женщина, но он ее ни на какую молодуху не променяет. Предана ему до гроба, уверен он в ней. А еще и в постели хороша. Как начнет извиваться под ним, так больше тридцати ей не дашь... Вот доберется он сейчас до Марфы, подомнет ее под себя...
Один телохранитель держал подступы к нему на лестнице сверху, второй – снизу. Дверь в свою двухкомнатную квартиру Жигал открывал сам. Он достал ключ, сунул его в замочную скважину, провернул. И тут же раздался взрыв. Мощная взрывная волна направленного действия вырвалась из коврика под ногами, взметнулась вверх, разрывая его тело пополам.
* * *О морфии Черняк давно забыл. И вовсе не из-за того, что перестал ширяться. Просто уже два года он сидит на героине и тащится от жизни. Особенно когда глюки подбрасывают на седьмое небо кайфа...
Он сидел в кресле номера люкс подконтрольной ему гостиницы и невидящим взглядом смотрел в телевизор. Все его чувства и мысли были далеко-далеко...
Бесшумно открылась дверь, и в номер вошли двое в кожанках. Когда Черняк заметил их, было уже поздно. Черный зрачок «астры» уперся ему в лоб. Мгновение – и пуля, проскользнув по цилиндру глушителя, пробила черепную кость, смешала кровь с мозгами и выплеснула эту смесь в выходную пробоину на затылке.
– Смерть от передозировки, – усмехнулся первый киллер.
– Ага, повышенное содержание свинца в голове... Дернули...
Киллеры исчезли, будто их и не было. Черняк продолжал сидеть в своем кресле, остекленевший взгляд устремлен в телевизор. А там какой-то ментовский генерал сотрясал воздух словами о неуклонном росте преступности в столице.
* * *Загородный дом был великолепен. Три этажа, мраморный холл, бассейн во дворе, английские газоны. Тарань не скрывал своего восхищения. И Леня Угаров наполнялся гордостью.
Тарань, знаменитый вор в законе, его родной дядя. И за племянника стоит горой. К делу в свое время пристроил, на ноги поставил, «крышей» своей надежно кроет.
Угар занимался наркотой. Три года уже на столичном рынке. С нуля почти начинал, а сейчас у него бизнес с оборотом в десятки миллионов долларов. Свои территории, «бригада» боевиков, сотни сбытчиков наркоты, обширная клиентура. И, конечно, деньги, много денег. Дяде своему коронованному особнячок на Рублевском шоссе не так давно отгрохал. И сам вторым домом обзавелся – а чего себя обижать?
Новое жилище оценено по достоинству. Завтра здесь братва соберется, обмоют удачное приобретение. А сегодня он с Таранью в кабак завалится. Перетрут на досуге о житье-бытье, о перспективах на будущее потолкуют, водочки попьют. А потом в бани закатятся, на «всенощную». Тесак, порученец, телок надыбает, и не каких-то там, а которые не меньше двухсот баксов за час берут.
В предвкушении удовольствия Угар вышел со двора на улицу, остановился возле машины, подождал, когда рядом с ним окажется Тарань. Тот уже подходил к нему. И тут будто из ниоткуда в нескольких шагах от них появился армейский «уазик». Из него высунулась труба гранатомета. Выстрел, и граната бьет в каменный забор и разрывается в шаге от Тарани.
Взрывная волна швырнула Угара на машину, больно впечатала в закрытую дверцу. Осколки впились в его тело. Обливаясь кровью, он видел, как «уазик» на полном ходу уходит от них. Несколько «кожаных затылков» запоздало стреляли ему вдогон из «шпалеров». Но все впустую.
Обезглавленное тело Тарани лежало на земле грудой истерзанной человеческой плоти.
