Владимир Колычев - Не жди меня, мама, хорошего сына
— Знаю, — обреченно махнул рукой Битков.
И вдруг с надеждой глянул на Кручу.
— А может, я лучше здесь? Вы мной займитесь, в Бутырку там, в «Матросскую» — я согласен. Только федералам не сдавайте.
— Думаешь, с нами просто будет?
— Надеюсь.
— Много бед в тайге натворил?
— Да нет, не много, так себе…
Степан понимал, что Битков лжет, изворачивается.
Таежными «подвигами» бандитов должны были заниматься федералы, а на совести битовской милиции — преступления, которые они совершили здесь. И Степан должен был воспользоваться удобным случаем, чтобы разговорить задержанного авторитета.
— А здесь много?
— Ну, здесь да, много! — легко согласился Битков. — Вы хотели знать, кто маски-шоу с Сафроном устроил, так я признаюсь, моя работа!
— Еще что?
— Ну, квартиру Толстухина с преступными намерениями взломал, золото там, все такое…
— Мало.
— Гипнотизера на вас натравил.
— Битков, ты мне клоунаду здесь не устраивай.
— Клоунаду?! — задумался авторитет. — Да, и клоунада тоже была… Клоундайк-шоу… Я еще у Головастикова спросил, что он знает про Клондайк. А он мне — не Клондайк, а Клоундайк…
Степан догадался, что Битков неспроста застопорил ход своей мысли.
— Где Головастиков? — резко и хлестко спросил он.
— Головастиков?! — растормаживаясь, отозвался Битков. — Нет Головастикова…
— Где он?
— Это моя вина… Признаюсь, что моя… Ненавижу петухов. В зоне их гноил, здесь бы всех удавил, будь моя воля… Но воли мне здесь не дают. Я же как человек здесь жил, по законам… Ну, Сафрона тронул, так не насмерть же…
— Ты с темы не соскакивай. Ты мне про Головастикова говори.
— Он Клоундайк-шоу обещал, а получилась сплошная гомосятина… Разозлил он меня, короче. Так разозлил, что убить его готов был… Но я Волынку сказал, чтобы не убивал. Напугай, говорю, пацана, но живым выпусти. Волынок его в подвал спустил и… Короче, застрелил пацана… Толик сказал, что у него вышло случайно. Но я-то знаю, что нет… Волынок подставляет меня. Точно знаю, что подставляет… И в Сафрона он стрелял. И Троху он убил, чтобы на него свалить и меня подставить… Если б не эта падла, я бы здесь сейчас не сидел… Не я бы золото брал… Другой человек должен был золото брать. Но Волынок его подставил, я сам на себя все взял. А то бы он товар принял…
— Что ты там лопочешь? — презрительно скривился Круча.
— Волынок Троху грохнул, — не совсем четко, но громко сказал Битков. — Бабой соблазнил…
— Какой бабой?
— Я… Я не знаю…
— Так, давай все по порядку, — мрачно сказал Степан.
К злодеяниям таежной банды прибавился еще один труп. Погиб Лева Головастиков, на розысках которого так настаивала его мать. Степан обещал держать ее в курсе событий. Теперь придется объясняться с ней, слушать, как взвоет она белугой.
— Головастикова кто убил? — жестко спросил он.
— Волынок! — без промедления ответил Битков.
— По твоему приказу?
— Нет… Но пусть будет да…
— Так да или нет?
— Нет.
— Трофименкова кто убил?
— Троху? Троху Волынок убил… Сначала бабой его соблазнил, а потом убил…
— Что за баба?
— Не знаю… Откуда-то из Тулы…
— В Сафронова кто стрелял?
— Волынок.
— И баба с ним была, о которой ты говоришь?
— Не знаю. Чего не знаю, того не знаю.
— А что это такое, ты знаешь?
Степан достал из кармана фотографию алмаза, показал Биткову.
— Знаю, «Олений глаз», мы о нем говорили… В нем сила моя была. Забрали алмаз, забрали силу…
Взгляд Биткова затуманился, лицо приобрело отсутствующее выражение. Степан должен был вывести его из потустороннего транса, поэтому влепил ему пощечину.
— Эй, очнись!
Битков пришел в себя, всполошенно посмотрел на Кручу.
— Твою силу забрала кровь, которую ты пролил, — сказал Степан. — А «Олений глаз» потеряла девушка, которая была с преступником, стрелявшим по Сафронову. На камне отпечатки некой Стеллы Сидорец…
— Стеллы?! — встрепенулся Битков. — Да, с Волынком могла быть Стелла… А он по Сафронову стрелял…
— А Трофименков здесь при чем?
— Трофименков? Троха?.. Так Троха должен был у Малчи дежурить, а Волынок его бабой соблазнил…
— Стеллой?
— Нет, Стелла его баба, — мотнул головой Битков. — Малча говорит, другая баба была. А Толик сказал, что Волынок бабу какую-то в Тулу повез…
— В Тулу?!
— Да, он сегодня вместе со Стеллой в Тулу поехал.
— Зачем?
— Говорю, бабу отвозить… И Малча говорил, что баба уезжать собиралась… Только что за баба, хрен его поймешь… Малча еще говорил, что беда с озера идет… Точно, беда…
Взгляд Биткова снова подернулся сумеречной пеленой. И снова Степан шлепнул его ладонью по щеке.
— Пришла беда, отворяй ворота, — насмешливо сказал он. — Выкладывай все, что знаешь. И в чем виновен…
— В чем виновен?.. Золото продавал! Деньги через банки отмывал! Сафронову угрожал… В этом я признаюсь! И в другом признался бы, если б виновен был… Хотите, все на себя возьму?
— Все, что твое, то и возьмешь… Значит, твои люди этим летом по Сафронову стреляли, — в раздумье проговорил Степан.
— Да.
— И кто руководил твоими «спецназовцами»?
— Волынок.
— Автоматы куда потом делись?
— Я ему сказал избавиться от них…
— Да, но в ноябре по Сафронову из одного из этих автоматов стреляли, анализ гильз показал…
— Я же говорю, Волынок нарочно это сделал! — встрепенулся Битков. — Он знал, что по гильзам можно ствол вычислить… Я вам больше скажу! Он когда Головастика убил, гильзу подобрал…
— И что?
— Волынок — профи, он даже в тайге старался гильз не оставлять… А вы говорили, что убийца Гены Толстухина гильзу забрал…
— Забрал.
— Что, если Волынок его застрелил?
— Интересная версия.
— Волынок деньги хапнул. Золото ему ни к чему, с золотом возиться надо. А деньги — это деньги… Спрятал их где-то, а сам жил после этого как ни в чем не бывало… Жил, но чувствовал, что рано или поздно все всплывет. Поэтому и подставлял меня. В Сафрона стрелял, Троху заколол, Головастика пристрелил. Он же и Колыванова на меня навел… Избавился он от меня, падла. Повязали меня, крепко повязали. Теперь для него воля… И Стелла с ним… Вот же сука! — в бессильной злобе сжал кулаки Битков. — Как же я раньше не допер.
— Что такое?
— Я же знаю, где она живет. И квартира у нее двухкомнатная, три окна там… да, три. И все на улицу выходят. А она мне вешала, что видела, как Балабакин к Вершининой в машину садился… Не могла она видеть. Наврала сука… Может, она сама их вместе свела… Кинули они меня оба, очень круто кинули. Волынок, падла. Стелла, сука. Жируют, крысы, на мои деньги, пристрелить их некому…
— Где они сейчас?
— Вроде бы в Тулу поехали. Но сказать все, что угодно, можно… Прячутся где-то, выжидают, что дальше будет…
— Может, в тайгу подались?
— Нет, Волынку Москва нужна. Он сюда очень стремился… Он здесь хорошо жил. Хотел, чтобы еще лучше… Потому и деньги у меня украл. А я, дурак, хотел его казначеем сделать. Малчу поставил. Обиделся Волынок. А у самого бабок наших выше крыши было…
— Почему ты думаешь, что Волынок мог деньги у тебя украсть? А как же Вершинина и Балабакин?
— Лизка — дура. Но Генчик ее очень-очень любил. Мог и проболтаться, рассказать, как сейфы вскрыть…
— Ей проболтаться?
— Да… Или она сама допетрила, как это сделать… Она к Стелле в гости ходила, а та баба хитрая, могла и охмурить… В общем, я думаю, они в сговоре были…
— А Балабакин?
— Не знаю.
— Балабакин со Стеллой в одном классе учился.
— Тем более… Сговор там был. Как лоха меня обули… Как лоха… Знал же, что Волынок гнилой, нет, надо было с собой брать. Остался бы в тайге, ничего не было бы…
Битков погружался в транс безнадеги — взгляд пустел, с каждым произнесенным словом голос становился все тише. В конце концов Степан перестал понимать, о чем он говорит. Приводить в чувство он его не стал: все, разговор на сегодня закончен…
Глава 23
Небольшой подмосковный город, высотный дом, квартира с видом на парк и реку. До Битова каких-то восемьдесят километров… Не стал Василий уезжать далеко, купил квартиру здесь, втайне от своих бывших друзей. Денег у него полно…
Не мог он считать своими друзьями людей, которые предали его. Он должен был стать казначеем, а не какой-то там чукча. Обошел его Биток. Он всегда обходил его…
Василий реально работал на бригаду. И в тайге он делал дела, и в Битове пахал, как папа Карло, — ломбард держал, деньги у должников выбивал… И чем Биток его отблагодарил? Ментам сдал, когда он тетку на машине сбил. Как будто нельзя было Балабакина козлом отпущения сделать…
