Татьяна Полякова - Одна, но пагубная страсть
— Андрей казался взволнованным после разговора с ним?
— Нет. Ничего подобного. А почему он вас интересует?
— Мы считаем, что он причастен к гибели нашего друга.
— Вы думаете, эти убийства связаны? — вздохнула Рита.
— Почему бы и нет? Ваш шеф мог, к примеру, отдать что-то родственнику на хранение.
— Деньги?
— Почему деньги?
— Ну… — Девушка смутилась. — Мне сказали, что Андрей якобы все продал, а денег не нашли.
— Якобы? — вскинул голову Матвей.
— Я же сказала, о делах он со мной не говорил. Обещал только, что поженимся. Но я уже не очень верила…
— Почему?
— Он же был женат. Жена больная, у нее рак обнаружили, это он мне сказал. Может, так и есть, а может, врал, чтобы я не приставала с разводом.
— Какие у них были отношения с женой?
— Если ему верить, то никаких. Он ее не любил, детей не было. Он считал, что она ему всю жизнь сгубила.
— Хороший повод развестись;
— Не все так просто. Развод, раздел имущества, общественное мнение: жена, можно сказать, при смерти, а он другую завел… И еще… Мне кажется, он ее боялся.
— То есть она знала о нем что-то такое…
— Нет. Просто боялся. Есть такие мужья, которые боятся жен. Звонят без конца, переживают, что же она об их делишках знает… Вот и он был таким: только бы его Алина чего не узнала… А мне говорил, что у нее есть любовник. Почему бы, спрашивается, не разойтись? Я так однажды и спросила напрямую. А он что-то нести начал, ее оправдывать: она, мол, чувствует себя покинутой и все такое прочее.
— А не говорил, кто он такой, ее любовник?
— Нет. Да мне и неинтересно. Я хотела выйти за Андрея замуж. Если честно, меня даже его деньги не особо интересовали. Вера надо мной смеялась, а я его.., любила. По-настоящему. Не знаю за что. И он меня любил. У него сколько баб до меня было, а потом… Я даже ничего не требовала, он сам… За неделю до смерти он меня в отпуск отправил. Езжай, говорит, к родителям. Я за тобой приеду. Каждый день мне звонил, планы строил: купим домик возле моря, будем жить, растить детей. Он даже дом присмотрел в Гаграх. Какой-то друг у него там, прислал фотографии по электронной почте.
— Возможно, он чего-то боялся, оттого и хотел уехать?
— Не знаю, мне он ничего не говорил. Если честно, не заметила я, чтобы он боялся. Наоборот. Вроде бы ждал от жизни праздника. Он… — Рита вздохнула и посмотрела куда-то поверх моего плеча. — Он мне звонил в тот вечер. Потом я в милиции узнала, что буквально за несколько минут до своей смерти. Сказал, что все в порядке. Я спросила: «Что все?» — а он рассмеялся, довольный такой. Сказал, что утром приедет. Часов в девять велел ждать и быть готовой к отъезду. Я спросила, куда поедем, а он хохочет, завтра, мол, все расскажу. Потом вдруг говорит: «Нет, не буду ждать утра, сейчас поеду. Два часа, и мы вместе». А я по голосу поняла, что он выпил, стала его отговаривать, потому что он на даче был и шофера уже отпустил. Я спросила, почему он на даче, и Андрей сказал, что не хочет быть в доме. Хотя жена в то время в больнице лежала. Дома, говорит, дышать нечем. Утром он не приехал. Я звонила несколько раз, нервничала. Собралась ехать в город, и тут позвонили из банка. А потом милиция, вопросы… До сих пор еще в себя не приду. Да, и вот еще что. Он родственников жены терпеть не мог. Так что вряд ли бы отдал на хранение что-то ее брату. Это исключено.
Больше у меня вопросов не было. Рита прощалась с нами с заметным сожалением. На Матвея смотрела с тоской, мне было почему-то неприятно наблюдать это, а еще было очень ее жаль.
— Вам надо в город возвращаться, — сказала я, — на работу устраиваться. И вообще: начинать новую жизнь.
— Хм, легко сказать, — пожала она плечами.
Мне хотелось обсудить услышанное, оттого я, садясь в машину, спросила Матвея:
— Что ты думаешь обо всем этом?
— Кто-то из них врет, — пожал плечами Матвей. — Алина говорит одно, две подружки совсем другое. Если верить подружкам, Павлов никогда не отдал бы диск с какой-то ценной информацией Диме. Жена такой возможности не отрицает. Значит, диск отдала брату, скорее всего, она.
— Конечно, — кивнула я. — Потому что боялась Ремизова. Но он послал людей в офис…
Матвей взглянул с недовольством и перебил:
— Убивать бывшего дружка, не получив от него то, что тебе нужно, глупость.
— Но Диму же убили, — нахмурилась я.
— Вот именно. И люди, которые это сделали, представляются мне весьма недалекими. А Ремизов обязан быть умным, если имеет сейчас то, что имеет, а не лежит на кладбище, где покоятся герои девяностых. Впрочем, ты тогда в куклы играла, и тебе трудно понять…
— Слушай, а что, по-твоему, записано на том диске? — все-таки спросила я. Мне эта мысль покоя не давала.
— Не знаю, — пожал Матвей плечами.
— А если там, к примеру, компромат? На Ремизова? Логично предположить…
Матвей посмотрел на меня очень пристально. Я даже хотела посоветовать ему не отвлекаться от дороги, раз он за рулем.
— Ерунда. Ну, допустим, у вдовы компромат на него. И что?
— Она не чувствует себя в безопасности. Отдает его на хранение брату, чтобы в случае своей гибели… О господи, Диму убили, вдруг и ей грозит опасность?
— Зачем тогда Диме самого себя грабить? Ведь мы пришли к выводу: инсценируя ограбление, он хотел оставить диск себе. Если там компромат, для него такая игра весьма опасна, а что он выигрывает? И вообще, на мой взгляд, на этот диск слишком много охотников. Например, твоя подруга. Но если Наташка хотела заполучить диск, чтобы шантажировать Ремизова, ей место в сумасшедшем доме.
— Прекрати говорить о ней гадости!
— Я уважаю вашу дружбу, — скривился Матвей. — Но одна умная женщина сказала, что лучшие друзья девушек — это бриллианты. Вдруг твоя подружка решила так же?
— Алина намекала, что Рите известно, где деньги, — решила я оставить неприятную тему. — Рита же говорит обратное. И еще утверждает, что у Алины Сергеевны есть любовник. Кстати, я бы проверила ее алиби, — вздохнула я.
— В милиции, наверное, тоже об этом подумали. А то, что информация от дам поступила противоречивая, не удивляет: они соперницы.
Конечно, он был прав. Алина вряд ли испытывала к любовнице мужа добрые чувства и вполне могла подозревать ее в соучастии в убийстве. У той повода любить жену возлюбленного всей душой тоже нет. Однако Матвей прав: кто-то из них говорит не правду. Диме диск отдать могла только сестра — если верить Ритке и Верке, Павлов родственников жены терпеть не мог. Алина Сергеевна уверяет, что ничего брату не передавала, то есть два убийства никак не связаны. Если она только от нас факт передачи диска утаила, это понятно, а если и от милиции, тогда интересно получается.
Мои размышления были прерваны звонком. Я услышала голос Алины и обрадовалась, потому что она сказала:
— Катя, я нашла фотографии. Не знаю, того ли человека вы имеете в виду, но на моих фото только он в красном галстуке. Это Виктор Юрьевич Лебедев, друг Андрея.
— Где его найти? — спросила я.
— Если честно, я недостаточно хорошо его знаю. Точнее, я едва с ним знакома. Он даже никогда не был у нас в доме. Я попробую поискать в бумагах мужа… А в чем, собственно, дело?
— Вы не встречались с ним после смерти Андрея Викторовича?
— Только на похоронах. Он пришел на похороны, наверное, кто-то из знакомых сообщил ему о времени и месте. Я была в таком состоянии, что о нем даже не вспомнила.
— Он вас о брате спрашивал?
— Нет. Мы с ним вообще не разговаривали. Я просто увидела его на кладбище и потом в ресторане. Почему он вас заинтересовал?
— Если не возражаете, я все вам объясню при встрече, — сказала я, торопясь закончить разговор.
— Ну, что? — проявил интерес Матвей.
— Это друг ее мужа, некто Лебедев. Больше она ничего о нем не знает. А мы о нем можем узнать? Ты ведь обещал, — напомнила я.
— Попробую, — пожал плечами Матвей.
* * *В город мы въезжали, когда уже стемнело.
— Есть хочу, — заявил Матвей. Признаться, и у меня под ложечкой давно сосало. Воображение рисовало то аппетитные кусочки рыбы, то жареную картошку, мешая думать по существу. Стало ясно: пора себя кормить. Вряд ли Ленка, занятая поисками, удосужилась что-нибудь приготовить. А это значит, что еще часа полтора придется голодать.
— Поужинаем? — предложил Матвей. — Я знаю хороший ресторан.
— Я тоже знаю, — кивнула я.
— Отлично, — порадовался он. — Куда едем?
— В «Три слона».
Физиономия Матвея слегка вытянулась.
— Почему туда?
— Потому что он самый дорогой в городе. Кто меня туда сводит, если не ты?
— Логично, — кивнул Матвей. — Только я его терпеть не могу, кормят там скверно.
— Скажи прямо, что жадничаешь, — усмехнулась я.
— Хорошо, едем к слонам, — буркнул он с видом оскорбленной невинности.
И мы поехали. По дороге я все-таки забеспокоилась:
— А меня в таком виде пустят?
— Почему бы и нет? — удивился он.
