Татьяна Степанова - Демоны без ангелов
Вспыхивают и гаснут.
Обращаясь в ничто.
В главк утром Катя приехала в половине девятого, а в девять к полковнику Гущину явились адвокаты «Веста-холдинга» в полном составе под предводительством Маковского.
Тот зря времени не терял. И с десяти до самого вечера в областной уголовный розыск тек нескончаемый поток свидетелей, представленных стороной защиты Владимира Галича.
Не только сотрудники холдинга – менеджеры, топ-менеджеры, секретари, секретарши, сотрудники охраны, – но и десять совершенно независимых свидетелей – из них один академик РАН, ведущие специалисты Роскосмоса и Роснанотехнологий и бизнесмены – в том числе двое японцев вместе с переводчиком из аккредитованного в Москве представительства японского промышленного объединения.
Все они подтверждали, что 12 июня в праздничный день лично встречались и беседовали с Владимиром Галичем, так как с 17 до 21 часа – кто раньше, кто позже – посещали семинар-конференцию и последовавший за ней торжественный банкет в отеле «Рэдиссон», устроенный холдингом «Веста» для представления новых разработок – оборудования и компьютерных программ.
Никаких докладов Владимир Галич не читал, он лишь коротко выступил перед гостями в начале и в конце мероприятия.
В обеденный перерыв в кабинете Гущина раздался телефонный звонок – из приемной заместителя министра обороны, курировавшего «космические войска». Генерал-полковник по-военному четко и весьма надменно «поставил в известность» полковника Гущина: «Не знаю, какие там у вас претензии к Галичу, но я отлично знал Марка, его отца. Ставлю вас в известность, что вечером двенадцатого июня после представительского мероприятия Галич вместе с топ-менеджером холдинга и советниками приезжал на доклад в министерство. Речь шла о крупном военном заказе для холдинга. Он еще, конечно, мальчишка, новобранец, но фирма Марка Галича принадлежит ему. Короче, мы обсуждали все это с ним и людьми его фирмы допоздна».
Внимая всему этому из своего тайного уголка, где она укрылась, видя раздосадованные лица Гущина и следователя Жужина, Катя – честное слово – испытывала странное облегчение.
Ну вот. Все повторяется, как и с отцом Лаврентием. Свидетели. Алиби.
Алиби. Галича не было там в тот вечер на дороге. И она… она, их свидетельница, его не видела и его брата-близнеца тоже.
– Вы удовлетворены? Владимир Маркович не останется здесь больше ни единой лишней минуты!
Где-то в недрах розыска раздавался голос юриста Маковского. Катя не стала глядеть, как Владимира Галича отпускали – во внутренний двор главка пропустили «Майбах» фирмы «Веста». И Галич вместе с Маковским сели туда, а их свита ждала в машинах в Никитском переулке. Из-под стражи Галича отпускал Жужин. После допроса многочисленных свидетелей он выглядел выжатым как лимон.
– Старею я, что ли, – бурчал полковник Гущин. – Чутье стало подводить, интуиция. А заманчивый, конечно, след нам подбросили. Братцы-близнецы… А в результате пшик. Алиби.
– Я вчера уверена была, что отец Лаврентий потому к нам и явился с повинной, что был убежден в виновности своего брата в убийстве, – сказала Катя.
– И я вчера об этом думал. Но Галич Марию Шелест, Хиткову и Солнцева не убивал. Не было его там – ошивался он в «Рэдиссоне», а потом у вояк. – Гущин подошел к сейфу и достал бутылку коньяка, – Нет, тут кто-то в очень тонкую игру с нами играет, попомни мои слова. Эта баба Финдеева – жена депутата…
– Отец Лаврентий сказал брату, что все связано с одним его прихожанином и тайной исповеди, – Катя смотрела на Гущина с надеждой – ну же, давай, полковник, развивай эту мысль, ты же ас, профи.
– «Веста-холдинг» пытаются по кускам растащить и прикарманить. У них там суды грядут. – Гущин все колебался – пить коньяк, лечиться от расстройства или нет. – В чью дуду дудят Финдеев и его жена? У них там, в думском комитете, информации много. Могли и про близнецов-приемышей все разузнать. И с умом это использовать против «Весты» и Владимира Галича в нужный, самый острый момент. У них там даже словцо для этого имеется – «лоббирование». А по-нашему – это оговор.
– Но отец Лаврентий говорит о…
– О демоне, я помню, – Гущин плеснул себе в бокал. – А ты Библию кинулась читать. Я в курсе. Но как быть с нашей свидетельницей? Братьев ведь там не было. И мы это доказали. Зачем Оксане Финдеевой нам лгать? Какая у нее цель?
Вернулся следователь Жужин, на него было больно смотреть.
– Выпей, сынок, – самым простецким отеческим тоном посоветовал ему Гущин.
Катя встала.
– Я возвращаюсь в Новый Иордан, – сказала она. – Моя командировка там не закончена.
– Я тоже еду обратно, я вас отвезу, – Жужин глянул на бутылку. – Спасибо, я не пью на работе. Если что-то высветится по номерам машин с той старой шарашкой, дайте знать.
– Непременно, – полковник Гущин отсалютовал бокалом.
Глава 46
Шуша-шопоголик
А дома клубилась какая-то мутная мгла. Шуша утром сразу почувствовала это. Та-а-акой напряг.
Но некогда, некогда вникать, разбираться. Она ощущала себя птицей, оторвавшейся от земли, змеем воздушным, парящим под облаками. Не глупой восторженной телкой, хлюпающей носом по каждому поводу, а женщиной… женщиной настоящей, сладкой, возлюбленной, отдавшей себя, пылающей страстью. Как там пишут в этих любовных романах? О, мама миа!
И пусть тут дома все катится к черту, ей все равно.
Отец Михаил Финдеев в это утро завтракал неторопливо, и служебная машина за ним не пришла, он вызвал такси – во Внуково в аэропорт.
– Куда на этот раз летишь? – странным тоном спросила его Оксана Финдеева, мать.
– На Вологодчину, ребята частный самолет организовали. Как раз под выходные. Через час там. Предвыборные дела, а потом в субботу поохотимся, давно собирались. В воскресенье вечером прилечу назад.
Отец говорил все это медленно, словно выжимал из себя слова. И не спускал глаз с Шуши, сидевшей за столом напротив.
– Ну что, дочь?
– Все путем, папа, классно повеселиться.
Мать поднялась из-за стола. И вот шаги ее уже на лестнице – к детской сестры Женьки.
– На занятия, смотрю, опять не торопишься, – заметил отец.
– У нас сегодня позже.
– Хорошеешь все. Из утенка да в лебедя.
Шуша все поглядывала на наручные часики – не опоздать бы на автобус. Да, все последние дни она ездила из Нового Иордана в Москву на автобусе, пока такси вызовешь, в пробках настоишься. И так опаздываешь. А с НИМ договаривалась встретиться в полдень.
Это не я, это он лебедь.
Я его хочу.
Я его люблю…
Знали бы вы, как сильно я люблю его теперь.
Сколько раз Эдуард Цыпин… нет, принц, принц Фортинбрас говорил ей – ну как ты ездишь одна? Давай я утром буду заезжать за тобой. Нет, нет, нет – она отказывалась, чуть не плача. И даже вечером (правда, они никогда не гуляли допоздна) она запрещала ему подвозить себя – только до метро, где останавливается рейсовый автобус или маршрутки.
После близости в машине он настаивал, удивлялся, даже злился. Почему ты не хочешь? Я что, не достоин знакомства с твоей семьей?
Она обнимала его, целовала, умоляла, начинала плакать. Ну как ты не понимаешь, как же тебе объяснить, любимый мой, мать увидит тебя и непременно, непременно потащит в дом – знакомиться. В наш великолепный дом она приведет тебя, и ты сначала будешь удивлен и доволен – «а ты круто живешь, Шуша».
Но потом мать покажет тебе сестру Женьку. Она никогда не смирится с тем, что ее обожаемую младшую дочь стыдятся и ненавидят, прячут от людей, брезгуют ею.
И все разом обратится в ад.
В тот самый ад, из которого я едва спаслась.
С тобой, мой принц.
– Я тебя подброшу до полпути, – сказал Михаил Финдеев.
– Не нужно, папа.
– Не хочешь ехать со мной?
– С кем ты летишь?
Это спросила мать, неслышно вновь явившись на пороге.
– С Баклаковым.
Мать поднесла руку ко лбу.
– Ты не говорил мне.
– Это вчера только решилось. Как раз под выходные. Давно ведь собирались.
– А вещи?
– Какие вещи?
– Для охоты. Что, так и будешь там в костюме?
– Там все есть в охотхозяйстве. Все уже приготовлено.
Шуша смотрела на родителей. Отец лгал, а мать… она едва скрывала слезы. Но что-то сейчас еще в ее лице. Такое, чего Шуша прежде не замечала.
К черту это все. И я буду лгать.
– Всем привет, да, кстати, я ночую у подруги. Завтра мы на рок-концерт, а потом по клубам с большой компанией, так что не волнуйтесь, – она поднялась из-за стола. – Папа, хорошо долететь, мама – отличного дня.
Они не обратили на ее слова никакого внимания.
Но потом на пороге она оглянулась. Отец Михаил Финдеев смотрел на нее. И что-то тоже мелькнуло в его глазах, не отцовское, привычное, – иное.
Автобус. Новый Иордан.
Станция метро. Москва.
У метро она тормознула частника и помчалась сначала по проспекту, потом по Садовому кольцу. На перекладных. На крыльях любви.
