Марио Пьюзо - Крестный отец
Возле кондитерской на 112 улице, служившей конторой Карло Ричи, выстроился двойной ряд машин. На тротуаре возле стоянки отцы перебрасывались мячом с детьми, которых взяли с собой на воскресную прогулку. Увидев приближающегося Карло Ричи, они тут же оставили мячи и купили детям мороженое: чтобы те сидели тихо и не мешали. Потом начали лихорадочно перелистывать газеты, в которых сообщалось о первых забитых голах.
Карло вошел в большую комнату в задней части магазина. Два «секретаря» — низкорослый, худой, но сильный Салли Рагс и здоровяк Коч ждали начала работы. Огромные расчерченные записные книжки лежали перед ними, и они приготовились внести туда первые ставки. На черной доске были мелом выведены названия шестнадцати бейсбольных команд, расположенные по парам. Напротив каждой пары был начерчен квадрат, в который записывались ставки.
— Телефон в магазине сегодня действует? — спросил Карло Коча.
Коч покачал головой.
— Нет, пока не подключен.
Карло подошел к телефону, висевшему на стене и набрал номер. Потом принялся записывать величины ставок, а Салли Рагс и Коч смотрели на него ничего не выражающим взглядом. Карло не знал, что им уже известны величины ставок, и они просто проверяют его работу. В первую же неделю Карло сделал ошибку, которая является мечтой всех игроков. Он слишком занизил ставки и создалось положение, при котором игроки могли поставить и вместе с ним и против него, так что в любом случае были в выигрыше. Единственным, кто мог проиграть, был Карло. Эта ошибка стоила ему шести тысяч долларов и создала у дона определенное мнение о зяте. С того времени каждый шаг Карло контролировался.
Обычно главари семейства Корлеоне не занимались столь мелкими практическими делами. От подобных дел их отделяло по меньшей мере пять изоляционных слоев. Но заведование игорным домом было испытанием для зятя и поэтому находилось под непосредственным контролем Хагена, дававшему ежедневный отчет дону.
Теперь, когда ставки были записаны на доске, игроки встали в очередь возле задней комнаты кондитерской, чтобы записать свои ставки на бланках, напечатанных в газетах. Некоторые из них смотрели на доску, не забывая держать за руки детей. Один из игроков, который обычно ставил на большие суммы, посмотрел на маленькую девочку, которую держал за ручку, и спросил:
— Кто тебе сегодня нравится: «Великаны» или «грабители»?
Малышка, которую зачаровали названия команд, спросила:
— А кто сильнее, «великаны» или «грабители»?
Отец засмеялся.
Начала образовываться очередь возле «секретарей». Заполнив очередной лист бумаги, они отрывали его, заворачивали в него деньги и подавали Карло. Карло поднимался в комнату владельца кондитерской. Оттуда он звонил на центральную биржу, сообщал ставки, а потом клал деньги в маленький стенной сейф, замаскированный занавеской, сжигал лист с записями ставок и возвращался в комнату.
Ни один из матчей не начинался в воскресенье раньше двух часов дня, так что после первой волны игроков, в основном семейных, вынужденных после сделанных ставок вернуться домой и вместе с семьями выехать на море, накатывалась вторая волна, меньшая по размеру, но куда более упрямая и смелая. Это были холостяки, которые ставили на крупные суммы. Именно они делали воскресенье самым напряженным для Карло днем. Некоторые из игроков звонили с побережья, пытаясь отыграться на матчах второго круга.
В час тридцать поток игроков оскудел, и Карло с Салли могли позволить себе выйти на тротуар перед магазином и подышать свежим воздухом. Проехала полицейская машина, но они даже не посмотрели ей в след. Игорный дом платил полиции большие деньги и отсюда опасность им не угрожала. Только губернатор мог приказать произвести обыск, но и тогда оставалось достаточно времени, чтобы быть предупрежденным и приготовиться к встрече гостей.
Вышел Коч и сел рядом с ними. Они посплетничали немного о бейсболе и женщинах. Карло заметил, смеясь:
— Сегодня мне снова пришлось всыпать своей жене, показать ей, кто в доме босс.
— А живот у нее уже большой, а? — как бы между прочим спросил Коч.
— А, я просто ударил ее несколько раз по лицу, — сказал Карло. — Ничего с ней не случится. — Он на минуту задумался. — Она думает, что может мне приказывать, а я этого не терплю.
Некоторые из игроков тоже вышли подышать воздухом, поговорить о бейсболе. Неожиданно дети, мирно игравшие в прятки, разбежались. Из-за поворота с визгом выехала машина и остановилась напротив кондитерской. Не успел затихнуть скрип тормозов, как из-за руля выскочил человек, причем так резко, что все замерли от страха. Это был Сонни Корлеоне.
Тяжелое лицо купидона искажала гримаса гнева. Не прошло и тысячной доли секунды, как он держал Карло Ричи за глотку и пытался вытащить его на улицу, но тот ухватился обеими руками за металлическую ограду и повис на ней, пытаясь втянуть голову в плечи. Его рубашка порвалась и осталась в руках Сонни.
Затем последовала отвратительная сцена. Сонни принялся избивать старающегося сжаться Карло и проклинать его сдавленным от гнева голосом. Карло, несмотря на всю его силу, не сопротивлялся, не звал на помощь и не просил пощады. Коч и Салли Рагс не осмеливались вмешаться. Они решили, что Сонни собирается убить Карло и не хотели разделить его участь. Дети, игравшие в прятки, начали было осыпать проклятиями, заставившего их разбежаться шофера, но теперь стояли и с затаенным от страха дыханием следили за происходящим. Это были смелые ребятишки, но вид Сонни заставил их замолкнуть. Тем временем возле тротуара остановилась еще одна машина и из нее выскочили телохранители Сонни. Они тоже не осмелились вмешаться. Они стояли на страже, готовые защитить своего господина, если кто-то из зевак вдруг сделает глупость и бросится на помощь Карло.
Вызывала отвращение покорность Карло, но, возможно, только она и спасла ему жизнь.
Сонни наконец остановился, посмотрел на Карло сверху и сказал:
— Грязный выродок, попробуй еще раз пальцем тронуть мою сестру, я тебя убью.
Эти слова разрядили напряжение. Собирайся Сонни убить Карло, он никогда не произнес бы подобных слов. Карло боялся посмотреть на Сонни. Он все еще держался руками за ограду, пока не послышалось урчание заведенного мотора, и Коч не сказал:
— О'кэй, Карло, идем в магазин.
Только тогда осмелился Карло выпрямиться и оторваться от ограды. Он заметил презрение и отвращение в глазах ребятишек, которые не отрываясь смотрели на него. Несмотря на град полученных ударов, он почти не пострадал; только немного кружилась голова. Он позволил Кочу взять себя под руку, отвести в заднюю комнату и положить лед на распухшее лицо. Страх постепенно улетучился, но от пережитого его замутило, и он вырвал. Коч придерживал его голову над раковиной, потом помог подняться на второй этаж и прилечь в одной из комнат. Карло даже не обратил внимания на то, что Салли Рагс куда-то исчез.
Салли Рагс направился к Третьей авеню, оттуда позвонил Рокко Лампоне и рассказал о случившемся. Рокко принял известие хладнокровно, но тут же связался со своим капорегиме, Питом Клеменца. Клеменца проворчал и сказал:
— О, иисус, этот проклятый Сонни и его запальчивость…
Из осторожности он предварительно нажал на рычажок телефона, и Рокко этих последних слов не слышал.
Клеменца позвонил в Лонг-Бич и попросил подозвать к телефону Тома Хагена. Хаген с минуту помолчал, а потом сказал:
— Пошли несколько людей на шоссе Лонг-Бича на случай, если Сонни задержится из-за пробки или аварии. Когда он сердится, он не знает, что делает. Очень может быть, что наши друзья уже знают, где он находится.
— Пока я пошлю людей, Сонни будет уже дома, — проворчал Клеменца. — Татаглия тоже.
— Знаю, — сказал Хаген. — Но если случится что-то непредвиденное, Сонни может задержаться.
Клеменца заскрипел зубами и позвонил Рокко Лампоне. Он приказал ему взять нескольких человек и выехать на дорогу, ведущую к Лонг-Бичу. Сам он выехал на своем любимом «кадиллаке» в направлении Атлантик-Бич-бридж.
Один из мелких игроков, который весь день без дела вертелся возле кондитерской, тоже направился к телефону-автомату и позвонил связному семейства Татаглия. Но семейство Татаглия не было готово к войне.
17
Война 1947 года между семейством Корлеоне и объединившимися против него пятью остальными семействами Нью-Йорка дорого обошлась обеим сторонам. Усложняло дело требование полиции выдать убийцу капитана Мак-Клуски. В редчайших случаях полиция игнорировала мнение политических деятелей, защищавших интересы семейств Нью-Йорка, но это был именно такой случай.
Это отсутствие защиты затронуло не столько семейство Корлеоне, сколько его противников. Основные доходы группа Корлеоне получала от игорных домов и тут в основном пострадала область «предсказаний». Курьеров заманивали в полицейские ловушки и перед привлечением к судебной ответственности легонько избивали. Было даже обнаружено местопребывание нескольких из «банкиров», у них произвели обыск и конфисковали крупные суммы денег. «Банкиры», которые сами по себе обладали немалой властью, пожаловались своим капорегимес, а те положили их жалобы на стол совещаний семейства. Но ничего нельзя было поделать. Банкирам было приказано прекратить работу. В Гарлеме, самом богатом в этом смысле районе Нью-Йорка, дело было передано местным неграм, и они его так распылили, что полиция не могла поймать ни одного из новых банкиров.
