Андрей Анисимов - Призрак с Вороньего холма. Дружба бандита
Заснуть ей так и не удалось. Мака встала, как всегда голая, прошла в ванную, долго умывалась, потом отправилась на кухню готовить кофе. В это время зазвонил телефон. В доме имелось три аппарата. В каминной, холле и кабинете хозяина. Ближе всего к кухне был кабинет. Мака не хотела подходить, но звонок не прекращался. Она выругалась и пошла в кабинет. Открыла дверь и вздрогнула. За письменным столом сидел Кащеев.
Телефон звонил, а он не обращал внимания. Мака кашлянула и спросила дрожащим голосом:
— Когда ты приехал? Я не слышала… — Он не повернул головы. Телефон продолжал звонить. Мака на цыпочках подошла к любовнику и тронула его за плечо. Плечо было неестественно твердым. Она заглянула ему в лицо и вскрикнула. Нос Кащеева превратился в огромный фиолетовый синяк, глаза заплыли, а приоткрытые губы обнажили жуткий оскал. — Она выскочила из кабинета, забежала в спальню, набросила халат. Телефон продолжал звонить. Мака взяла трубку в холле.
— Получила своего бандита? — Голос Олега она узнала.
— Это ты его положил? Зачем?
— Ты просила, чтобы он исчез, вот и займись этим сама. Убивать меня учили, а избавляться от трупов — нет. — И он положил трубку.
Мака вернулась в спальню, бросилась головой в подушку и расплакалась. Так она пролежала около часа. Слезы высохли. Она решительно поднялась, прошла в кабинет, не обращая внимания на сидящий за столом труп, открыла сейф, достала папку с гербом Глухова и вытащила оттуда листок с подписью городских чиновников. Это было их признание прокурору города в физическом устранении мэра. Мака сунула этот листок под перебитый нос трупа:
— Смотри, Кащеюшка, теперь они попляшут под мою дудку, а тебя я сама зарою в овраге, за автомастерскими, и не одна падла об этом не узнает.
* * *Постников последние дни пребывал в приподнятом настроении. Строительство цементного завода заканчивалось. Мечта долгих лет на днях воплощалась в жизнь. Объявление о наборе инженеров, рабочих и администрации для нового предприятия каждый день передавали по городскому радио и печатали в газете. Редактор Прудкин теперь рьяно поддерживал мэра. Он провел социальный опрос и доложил Постникову, что восемьдесят пять процентов населения, достигшего совершеннолетия и имеющего право голоса, проголосуют за него. Все складывалось как нельзя лучше. И что самое главное, его прежние чиновники, начальник милиции Курдюк, хозяйственник Максюта и директор молокозавода Паперный стали работать на совесть. В городе, если не считать, что из реки Глуши выудили утопшего бандита по кличке Рублик, кроме мелких хулиганств, никаких преступлений не совершалось. Правда, Курдюку не удалось найти убийцу бородача, но личность убитого он выяснил. Им оказался священник кащеевской церкви, отец Василий. В других подразделениях дела обстояли еще лучше. Транспорт обслуживал горожан по расписанию, потому, что все автобусы стали выходить на линию. Откуда-то нашлись запчасти, и проблема ремонта отпала. Каждый рабочий день мэра превращался в праздник.
Вот и сегодня он пришел на работу в выходном костюме. Руфина Абрамовна Меджрицкая и его друг Голенев пригласили мэра в детский дом. Там отмечалось два события. Во-первых, строители закончили ремонт, а во-вторых, директриса детдома подготовила все бумаги на сирот афганцев.
Для поездки на торжество Постников взял свою персональную «Волгу». Обычно он машиной в городе не пользовался, но по такому случаю решил сделать исключение. В половине двенадцатого он с цветами и подарками заехал за женой, затем за приемной матерью, и они покатили к детскому дому. Голенев уже ждал друга. Он тоже ради торжественного вступления в отцовские права прикупил себе светло-серый итальянский костюм и выглядел денди.
Глуховский приют трудно было узнать. Изменилось не только само здание, даже двор строители превратили в рай для ребят. Вместо пустыря — цветники и клумбы, там, где валялись ящики, — волейбольная площадка, у забора — кусты жасмина и боярышника, а на месте срубленной березы — карусель. Дети обживали обновивший приют с восторгом. Они носились по двору, вертели карусель, разглядывали клумбы. До торжественного акта оставалось время. Татьяна и тетя Галя наблюдали за детьми на воздухе, а Олег провел Постникова в актовый зал. Здесь тоже все изменилось, и потолок, и занавес, и кресла. На сцене стоял небольшой стол, покрытый веселой цветастой скатертью, а за ним сидела Руфина Абрамовна.
— Здравствуйте, ребята.
Постников и Олег оглянулись, но никого сзади не увидели. Кроме них в зал еще никто не входил.
— Это я вам, мои дорогие. Вы таки забыли, что оба мои воспитанники? — И она посмотрела на них своим особым взглядом поверх очков.
— Да, мама Руфа. — Улыбнулся Голенев.
— Мы вас никогда не забывали. — Заверил пожилую женщину мэр города: — Я был детдомовским, и хоть мама Галя меня усыновила, первый мой дом, так сказать, здесь.
Без пяти двенадцать к детскому дому приехали Павел Дорофеевич и Вера. Олег предупредил, что сегодня они станут многодетными бабушкой и дедушкой.
В двенадцать прозвенел звонок, и в зал побежали дети. Они шумно рассаживались по рядам, продолжая по инерции уличные игры. За ними в последний момент влетел раскрасневшийся редактор газеты Прудкин и его фотограф. Приемная мама Постникова Галина Николаевна уже успела познакомиться с тещей и тестем Олега, и они уселись рядышком.
Руфина Абрамовна подняла руку. Дети тут стихли.
— Первым делом, ребята, давайте скажем спасибо нашему мэру Тихону Иннокентьевичу Постникову. Это он нашел деньги на ремонт нашего гнезда.
Дети подскакивали с мест, пытаясь разглядеть мэра, который сидел в зале, и подняли страшный ор. Руфине Абрамовне пришлось пригласить Тихона на сцену. Теперь мэр поднял руку. Ребята смолкли, но далеко не столь дружно, как от руки свой директрисы.
— Дорогие мои, я сам детдомовец, и спасибо мне говорить не за что. Я давно был обязан отремонтировать наш родной дом, но в казне не хватало денег. Мой друг, он здесь, в зале, и зовут его Олег Николаевич Коленев, заработал для нас деньги. Я сумел на них не только отремонтировать наш дом, но и построить цементный завод. Подрастете, вам будет где работать. Потому что цемент, так сказать, это стройка. Мы построим стадион для молодежи, дома для ветеранов и бедных. Вам не придется уезжать в поисках работы. Мы сделаем нашу жизнь интересной и обеспеченной здесь, дома, в нашем Глухове.
Фотограф озарил мэра вспышкой своего аппарата, а дети закричали «ура». Меджрицкая дала своим воспитанникам пошуметь, выплеснуть эмоции, и снова призвала к порядку.
— А теперь, ребята я хочу сделать очень серьезное заявление. Я думаю, вы все меня поймете. У пятерых из вас сегодня появится отец. Почему этот человек выбрал именно этих пятерых? Они не лучше и не хуже вас всех, но их отцы погибли на войне в Афганистане. А человек, который решил стать их отцом, воевал сам, и был много раз ранен. Сейчас я оглашу фамилии и, кого назову, тот поднимется на сцену.
В зале наступила звенящая тишина. И хоть каждый из сирот знал, о ком говорит Руфина Абрамовна, все равно надеялся, что назовут его.
Меджрицкая это понимала. Но она должна была осчастливить только пятерых. Она назвала первую фамилию:
— Ира Ситенкова. — В зале прокатился вздох. Маленькая Ира с покрытым веснушками носом, поднялась и растерянно закрутила головой. — Ирочка, иди сюда, ко мне на сцену.
Девочка кивнула, и начала пробираться между креслами. Добравшись до прохода, она остановилась и еще раз оглядела зал. Олег не выдержал, вскочил с места, подбежал к Ире, и поднял ее на руки:
— Здравствуй, дочка.
— Ты мой папа!?
— Да, я теперь твой папа. — Она прижалась к нему, и Голенев почувствовал, как она дрожит. — Не плачь, дочка, все будет хорошо.
Дети наблюдали эту сцену молча, затаив дыхание. У многих на глазах заблестели слезы.
— Леня Касаткин. — Произнесла Руфина Абрамовна.
Касаткина уговаривать не пришлось. С криком «Я так и знал», он бросился к Голеневу. Олег подхватил мальчишку и посадил себе на плечо. Саша Болтнев поднялся раньше, чем Руфина Абрамовна произнесла его фамилию. Он занял второе плечо приемного родителя.
Митя Валиев, самый маленький из сирот афганцев, бежал так быстро, что споткнулся и упал. Олегу пришлось опустить Иру и Леню с Сашей и спешить ему на помощь. Солидней всех держался Тема Савинков. Он подошел к Олегу, пожал ему руку и сказал:
— Ты не пожалеешь, отец. Я буду хорошим сыном.
Руфина Абрамовна пригласила новоявленного родителя с его отпрысками на сцену и обратилась к ребятам:
— Поздравим наших, теперь уже бывших воспитанников, с их новой жизнью. Пусть они и Олег Николаевич любят друг друга и уважают друг друга. А мы всегда рады видеть их у нас как гостей.
Дети молчали. Руфина Абрамовна их грусть принимала, как свою. Очень обидно, когда одним везет, а другим нет. Чтобы немного снять напряжение, она добавила:
