Марк Фишер - Психиатр
Если один раз увидеть лучше, чем сто раз услышать, то тридцать трагических фотографий с многочисленными шокирующими приметами жестокого обращения стоили сотни рассказов. Они действительно произвели на присяжных сильное впечатление.
Заседатели внимательно рассматривали снимки, неторопливо обмениваясь ими. Получив очередную фотографию, они растроганно смотрели на хрупкую юную Катрин, сидевшую рядом с прокурором, а затем негодующе — на обвиняемых, одетых в темные костюмы с иголочки. Даже литературный критик, в чьих нарядах обычно господствовала артистическая небрежность, подчинился распоряжению адвоката, надев костюм-тройку и галстук.
Полу Кубрику явно удалось укрепить позиции обвинения. Шмидт был весьма огорчен. Несмотря на всю внешнюю респектабельность, об уважении к тем, кто находился на скамье подсудимых, уже не могло быть и речи. С точки зрения присяжных, у его клиентов был вид насильников — изысканных, хорошо обеспеченных, но все же насильников. В конечном счете их станут судить не по безупречной чистоте рубашек или великолепным костюмам, а по тому впечатлению, которое сложится у присяжных в связи с их причастностью к изнасилованию Катрин Шилд, совершенному 15 июля.
Шмидт утешал себя мыслью о том, что заготовил для противника несколько сюрпризов. Бесспорно, ему еще удастся выпустить пар. И потом, процесс только открылся. В глубине души он сознавал, что и сам предпочел бы, чтобы члены суда присяжных увидели снимки с самого начала, поскольку далее последует его защитительная речь, а затем подготовленные свидетели. Едва ли слабые мозги заседателей смогут устоять!
К тому же у прокурора не имелось ни малейшего шанса выиграть дело. Конечно, фотографии подтверждали, что было совершено изнасилование. Но ни одна из них не являла собой доказательство, что это преступление совершено его клиентами. Лишившись главного свидетеля, прокурор должен будет как-то выкручиваться. Шмидт был особенно горд этим ответным ударом: решение проблемы нежелательного свидетеля потребовало больших затрат.
Тем временем Пол Кубрик представил суду улику номер два: в пластиковом, герметично закрытом и пронумерованном конверте содержался презерватив, обнаруженный в ходе гинекологического осмотра. Присяжные могли его рассмотреть вблизи.
Улика номер три — белое платье Катрин, с подолом, запачканным кровью, — произвела наиболее сильное впечатление.
В своей вступительной речи адвокат обвиняемых Шмидт объяснил, что 15 июля Катрин Шилд просто предложила свои услуги, как делают многие девушки ее возраста, в клубе «Гавана», что, к несчастью для нее, приняло дурной оборот, однако это не имеет ничего общего с частным приемом, состоявшимся в тот самый вечер в резиденции доктора Джексона в Хэмптоне.
Так или иначе, присяжные были озадачены: каким образом развлечение могло обернуться так скверно? Здесь было что-то не так! И все же они не могли удержаться от презрительных взглядов в сторону подсудимых.
Основные доказательства обвинения были предъявлены, что означало начало собственно судебного разбирательства. Прокурор вызвал первого свидетеля — доктора Конвей.
Уже не в первый раз тридцатипятилетней женщине приходилось давать показания по делу об изнасиловании, но странно, в ее поведении сквозила необычная нервозность. Однако прокурор хорошо ее подготовил к перекрестному допросу, по крайней мере он сделал все, чтобы та поверила в себя. В пиджаке цвета морской волны она выглядела весьма достойно, почти строго.
Когда она дала присягу, Пол Кубрик, элегантный, в черном костюме, делавшем его старше и солиднее (как и было задумано), с улыбкой подошел к ней, держа в руках какие-то документы.
— Доктор Конвей, сколько времени вы занимаетесь медицинской практикой?
— Я являюсь судебно-медицинским экспертом уже двенадцать лет.
— Вы, я полагаю, работаете на полицию Нью-Йорка?
— Да, мой кабинет находится в Главном городском госпитале, где я проходила интернатуру, в мои обязанности, по поручению полиции Нью-Йорка, входит проведение специального осмотра лиц, пострадавших от изнасилования или супружеского насилия.
— Сколько жертв изнасилований вы были вызваны осмотреть в качестве судебно-медицинского эксперта?
— Протестую, ваша честь! — завопил Шмидт. — Факт изнасилования еще не установлен. Формулировка моего коллеги создает в сознании присяжных уверенность в том, что изнасилование было совершено на самом деле, в то время как вся моя защита имеет целью доказать обратное.
Судья подумал долю секунды и объявил:
— Если я правильно понял вашего коллегу, то он хочет установить степень опытности свидетеля в делах об изнасиловании. Протест отклоняется. Вы можете продолжать, доктор.
— Спасибо, ваша честь, — сказал Пол Кубрик, едва заметно приподняв уголки губ в улыбке, благодаря чему на его щеках обозначились обворожительные ямочки.
Шмидт недобро усмехнулся. Этот кретин Бернс явно на стороне женщин, точнее, обесчещенных женщин, но он сделает все возможное и покажет ему, где раки зимуют.
— Итак, доктор Конвей, сколько жертв изнасилований вы были вызваны осмотреть?
— Я не могу дать вам точного ответа.
— Можете ли вы утверждать, что осмотрели сотню потерпевших?
— Нет, то есть возможно, но это только с начала года.
— А! Понимаю, — сказал Кубрик с улыбкой облегчения.
— Позволю себе напомнить, что Нью-Йорк очень жестокий город, — пояснила доктор Конвей. — Каждую неделю заявляют по меньшей мере о пяти сотнях изнасилований, однако настоящая цифра наверняка втрое больше, так как многие женщины не осмеливаются…
— Протестую! — прервал Шмидт. — Свидетель не ограничился простым ответом на вопрос.
— Протест принят, — согласился судья. — Господин прокурор, контролируйте вашего свидетеля.
— Значит, доктор, вам пришлось осмотреть сотню жертв изнасилований с начала года. Так как вы практикуете уже двенадцать лет, то, очевидно, столкнулись с тысячами подобных случаев за это время. Верен ли этот подсчет, как по-вашему?
— К сожалению, да.
— Теперь, доктор, полагаясь на вашу более чем десятилетнюю практику на этом посту в Центральном госпитале и на службе полиции Нью-Йорка, можете ли вы сказать, была ли Катрин Шилд изнасилована?
— Да, — доктор Конвей произнесла это без тени сомнения. — Была.
Катрин печально посмотрела на Томаса, сидевшего справа от нее, затем на Джулию. В ходе судебного разбирательства ее история принимала иную окраску — можно сказать, становилась официально документированной. Все оказалось не так, как ей представлялось вначале. Конечно, ей хотелось, чтобы правосудие свершилось. Но теперь, на публике, она просто сгорала от стыда за то, что приходится обнародовать все эти подробности.
Столько людей смотрело на нее, разглядывало, как какую-то диковинку, словно зверя в клетке: судья, адвокат, присяжные заседатели, свидетели, публика в зале, журналисты, ее родители… В самом деле, не хватало только Роберта, и сейчас она задавала себе вопрос: не рада ли она его отсутствию?
Прокурор сделал небольшую паузу, чтобы убедиться, что заседатели восприняли эту важнейшую информацию: мнение эксперта о том, что Катрин Шилд, вне всяких сомнений, подверглась насилию.
— Доктор Конвей, значит, вы сказали, что нет и тени сомнения: мадемуазель Шилд была изнасилована?
— Протестую, — бросил доктор Шмидт, вскочив. — Этот вопрос уже был однажды задан, и на него был дан ответ.
— Протест принят.
Шмидт, довольный, сел на место. Этот чертов судья Бернс все же уважал правила ведения процесса! В любом случае Шмидт не замедлит подать жалобу и попытается добиться замены, если судья перейдет границы дозволенного. Но вот за этим хлыщом прокурором нужен глаз да глаз.
Пол все так же улыбался. На этот раз Шмидт был прав, выдвинув протест, однако присяжные все равно усвоили информацию, пусть даже из его вопроса, дело сделано, а только это и важно. К тому же эта реакция Шмидта, его жалкая манера цепляться к словам только навредит ему на процессе в глазах присяжных.
— Доктор Конвей, — продолжил прокурор, — здесь у меня копия отчета, который вы составили после осмотра Катрин Шилд утром шестнадцатого июля этого года. Он подписан вами двадцать второго июля.
— Я подписала его, когда утром получила отчет из лаборатории, — заметила свидетельница.
Кубрик передал ей копию отчета, оставив две другие у себя.
— Вы узнаете этот отчет? — спросил он.
Доктор Конвей взглянула на первую страницу, затем быстро его пролистала до последней страницы, где стояла ее подпись. Она утвердительно кивнула и сказала:
— Это мой отчет.
Пол Кубрик дал копию судье, потом повернулся к Шмидту, но тот кивком дал понять, что у него уже есть отчет судмедэксперта.
