Владимир Колычев - Я промазал, опер – нет
– Ты меня знаешь? – удивленно спросил бывший вор.
– Ну, как не знать, – презрительно скривил губы я. – Ты – редкая мразь, коллекционный экземпляр.
Атлет немедленно пришел в движение, и мне пришлось резко шагнуть назад, чтобы его кулак не свернул мне челюсть.
– Паша, угомонись!
Хряпов удержал своего бодигарда от повторной атаки, но этим лишь еще больше разозлил меня.
Хряпов смотрел на меня сквозь жесткий прищур, зубы стиснуты, губы собраны в прямую тонкую линию. Он явно не желал мне добра, но и от зла пока воздерживался.
– Ты кто такой?
– Твой самый страшный враг! – выпалил я.
Терпение у Хряпова лопнуло. К тому же он вспомнил наконец об осторожности. Он глянул на Пашу, и тот мгновенно пришел в движение. Но не ударил меня, а всего лишь замахнулся, концентрируя на себе все мое внимание. А тем временем, в падении присев на корточки, ногой по голени меня ударил его напарник. Классическая подсечка опрокинула меня на спину, и тут же бодигарды Хряпова навалились на меня, профессионально заломив руки за спину. Обыскали с ног до головы, вытащили бумажник с удостоверением.
– Отдел внутренних дел Центрального округа города Черногайска, – раскрыв красные корочки, прочитал Паша. – Капитан Петрович Иван Петрович. Абракадабра какая-то... Старший оперуполномоченный уголовного розыска...
– Теперь все ясно, – кивнул Хряпов, движением руки осадив своего помощника.
Сначала он велел, чтобы меня подняли на ноги. А затем, глянув на растерянную и бледную от страха Леру, спросил:
– Ты что здесь делаешь? Давай работай!
Девушка немедленно выпорхнула из комнаты, оставив после себя брошенные в угол серебристые трусики.
– Ее тоже убьешь? – презрительно спросил я.
– Во-первых, убивать я никого не собираюсь. А во-вторых, почему тоже? – устало-недовольно поморщился Хряпов.
– Потому что на тебе кровь невинных людей.
– Знаю, знаю, мне уже плешь проели, что это я заказал туристов из Черногайска... И про тебя, капитан, знаю. Ты пытался защитить последнюю свидетельницу. Пытался, но не смог...
– Скажи еще, что я виноват в ее смерти.
– Только давай без пафоса... – скривился Хряпов. – В гибели этой девушки виноват киллер. Ты это хотел услышать?
– А кто нанял этого киллера?
– Ты уверен, что киллера нанял я. Поэтому мне будет трудно тебя переубедить. А я постараюсь это сделать. И вовсе не потому, что я тебя боюсь. Просто у меня появилась кое-какая информация... Успокойся, капитан, и соберись с мыслями. А потом мы с тобой обстоятельно обо всем поговорим...
Хряпов посмотрел на своего бодигарда и взглядом показал наверх. Уж не на небеса ли меня решено отправить?
– Да не бойся ты, нормально все будет, – миролюбиво сказал Паша, когда его босс вышел из комнаты. – Сейчас к нему в кабинет пойдем, поговоришь с ним...
– Достало его объясняться с такими, как ты, – с пренебрежительной ухмылкой сказал его напарник, потирая распухший от удара нос.
– Достало, – кивнул Паша. – Со всех сторон бочку на него катят, и ни конца ни края... Но ничего, босс у нас терпеливый, он всех перетрет...
Я устало сел в кресло, руками обхватив чугунную голову. Как-то все сразу навалилось на меня, всей своей массой – и череда событий, и бодигарды Хряпова со всей своей мощью физического воздействия.
Все-таки случилось то, к чему я шел, – последовательно, но не совсем упорно на конечном этапе. Сомнения могли удержать меня от встречи с Хряповым, но в дело вмешался Ветряков, и в итоге я оказался в этом клубе.
Вне всякого, капитан вел свою игру. Но какую? Хотел подставить меня под Хряпова? Если так, то, возможно, рубоповцы сейчас наблюдают за мной. Возможно, потому Хряпов и отказался от идеи убить меня на месте. Ведь он должен понимать, что находится в разработке...
Я вспомнил, как Василий козырнул своим удостоверением на входе в клуб. Хряпов, конечно, в курсе, кто такой капитан Ветряков. Поэтому он и взял нас под наблюдение. Может, потому и появилась Лера, после того как я обласкал ее своим вниманием и деньгами. Может, и коктейль нам потому подавали особый, отчего я быстро запьянел... А потом в комнате для приватного танца последовал маленький розыгрыш. Смуглый парень с мушкетерской бородкой нарочно нарвался на грубость, затем появился Паша со своим напарником. И если бы не Хряпов, эта груда мышц просто погребла бы меня под собой.
Бывший вор должен был знать, кто я такой. И он сразу понял, с кем имеет дело. Также он осознавал, что ждет его, если со мной вдруг случится беда. Поэтому он и разыграл передо мной этакий благородный образ. И сейчас меня поведут к нему в кабинет, где он попытается убедить меня в своей невиновности...
А может, и не было никакой игры? Может, Ветряков не ставил перед собой никакой цели, кроме как хорошо отдохнуть в отсутствие жены? Может, Хряпов и не планировал встречу со мной?..
Голова шла кругом, еще меня начало подташнивать – то ли от водки, то ли от боли, а может, рвотные позывы были реакцией на мерзость ситуации, в которой я оказался.
– Эй, капитан, с тобой все в порядке? – тронув меня за плечо, спросил Паша.
– Мне домой надо, – сказал я, поднимаясь с кресла.
– Эй, да ты весь бледный... Хреново, да?
– Ничего, бывало и хуже...
– Нормально все будет. Босс тебя к себе вызывает, пошли. Я скажу Марьяшке, чтобы она чаю тебе сообразила, покрепче...
Кто такая Марьяшка, я узнал довольно скоро. Паша провел меня на второй этаж, и мы оказались в холле с округленным потолком, залитым ослепительно ярким светом. Дальше вела одна-единственная дверь – простой конструкции, но из настоящего красного дерева и с золоченой ручкой. За ней размещалась просторная приемная.
Таких приемных я еще не встречал. Здесь не было секретарского стола с шаблонным компьютером. Мягкие кресла из светлой кожи, столики, декоративный бар с высокой стойкой, светолазеры и плазменные панели на стенах, добрую треть помещения занимала сцена с никелированным пилоном. Если здесь кого-то и принимали, то стриптизерш, которые обязаны были демонстрировать перед боссом свое искусство. По сути, это был мини-стриптиз-бар, где хозяин в непринужденной обстановке мог оценивать своих танцовщиц.
Я бы назвал эту комнату смотровой. Но златокудрая красавица за барной стойкой наводила на мысль, что это все-таки приемная, а сама она секретарша с приставкой «бармен».
Когда она выходила из-за стойки, я был уверен, что увижу длинные ноги под короткой до минимума юбкой. Но я просчитался. Ноги не самые длинные, хотя и стройные, а вместо мини-юбки на девушке были свободного покроя шелковые брюки из одного гарнитура с блузкой, кстати говоря, ничуть не декольтированной.
– Марьяна, человеку плохо, – кивнув на меня, весело сказал Паша. – Только ты можешь его спасти. Одно из двух – или горячий поцелуй, или горячий чай.
– Мой горячий поцелуй очень дорого стоит, – с интересом рассматривая меня, шутливо улыбнулась девушка. – А в чае, так уж и быть, не откажу.
Паша провел меня в кабинет – внушительных размеров помещение, большей своей частью погруженное в темноту. Свет горел только в одной половине, исходил от маленьких прожекторов над железной дорогой, по которой с гудящим шелестом двигался товарный состав из нескольких вагонов. Станции, пакгаузы, переезды с будками и шлагбаумы, холмы, овраги, трава, деревья... И за всем этим хозяйством завороженно наблюдал Хряпов.
Он сидел в кресле, в философском раздумье подпирая кулаком подбородок. Не глядя на меня, вальяжным движением свободной руки показал на свободное кресло по другую сторону возвышения, занятого железной дорогой.
– Люблю слушать, как едет поезд, – сказал Хряпов. – Лучшая музыка. И смотреть люблю, очень успокаивает. Это тебе лучше всяких рыбок в аквариуме...
– Ну и шел бы проводником работать, – насмешливо сказал я.
– А я работал проводником, в молодости, – сказал Хряпов и рукой направил на меня луч ближайшего от него прожектора.
Ослепив меня, он тут же вернул прожектор в исходное положение. Этим он убедительно продемонстрировал, что я целиком нахожусь в его власти. Кто бы сомневался...
– Работал проводником, – повторил он. – В молодости. Пока в историю не попал. А история нелепая. Ехал в моем вагоне дедушка один, как потом оказалось, бывший член ЦК партии. Ехал, ехал, а потом возьми да помри. Обширный инфаркт, остановка сердца. Казалось бы, кто виноват? Никто. Но ведь это не просто пассажир, это номенклатура. Тут без виноватых не обойтись. И виноватым назначили меня. Потому что не оказал своевременно медицинскую помощь. Мог бы нитроглицерин ему дать, а не дал... В общем, два года общего режима на этом заработал. Скажи, капитан, справедливо это или нет? Я думаю, что нет. А несправедливость, сам знаешь, порождает злость. Вот я и разозлился, очень разозлился...
– Эта злость до воровской короны довела? – все с той же иронией спросил я.
– До нее, родимой, – кивнул Хряпов. – Только не мое это дело. Для кого-то криминал – цель, а для меня он стал всего лишь средством. Деньги поднял, бизнес открыл, вот, живу как человек... И все-таки прошлое на дно тянет. Потому что компаньоны у меня из прошлого...
