Сергей Донской - Дикий фраер
– Не надо предположений, – остановил Роман разговорившегося собеседника. – Твои домыслы ровным счетом ничего не значат. Я без тебя знаю, куда подевались эти двое, знаю, где они теперь. Говори по существу.
В ходе дальнейшей беседы выяснилось, что бандиты привезли на базу здоровенного белобрысого парня и долговязую девицу, которых до утра продержали в картофелехранилище. Парня на рассвете увез в неизвестном направлении сам Стингер, который с тех пор здесь больше не появлялся. В помещении бывшей конторы, где обычно отсиживалась разбойная компания, обнаружился труп застреленного в упор бандита. Еще один мертвый бандит валяется там…
Бомж указал подбородком на тот самый бункер, куда недавно отправился доживать свои последние денечки белобрысый Петр.
– Да? – оживился Роман. – Выходит, если он помрет, то не от скуки.
– Кто помрет? – озадачился бомж.
– Неважно, – нетерпеливо отмахнулся Роман. – Теперь немного помолчи.
Произведя нехитрые арифметические подсчеты, он пришел к выводу, что от стингеровской банды не осталось ничего, кроме трупов. Это вдохновляло. Открывало такие радужные перспективы, что хмурый осенний вечер расцветился для Романа совершенно новыми красками. Он подмигнул собеседнику.
– Ты упомянул высокую девицу… – Железный прут высек из асфальта россыпь искр. – Думается мне, что она самая обычная шлюха, но судьба ее мне почему-то небезразлична. Где она сейчас? Куда подевалась?
Мутный бродяжий взгляд подернулся еще более непроницаемой пленкой и стал убегать куда попало, лишь бы не встречаться с прищуренными глазами Романа.
– Кто ее знает? Удрала скорее всего. – Бомж пожевал губами и убежденно заключил: – Наверняка удрала. Что ей тут делать? Ни кафе, ни ресторанов…
Роман недоверчиво хмыкнул, подумывая, не перебить ли собеседнику второе колено, чтобы сделать его до конца искренним. Эта таинственная Элька, которую он мельком видел вчера ночью, по всей видимости, значила для Петра очень многое, раз он сунулся в бандитское гнездо и собирался выделить ей третью часть денег. Одним словом, «лав, лав, лав».
Туман, который пытался напустить бомж, был не таким уж непроницаемым, чтобы не распознать в нем ложь. Но Роман все же не дал ходу своей арматурине. В данном случае было выгоднее применить политику не прута, а пряника.
– Сколько вас здесь обитает? – спросил он, миролюбиво улыбаясь собеседнику. – Большое у вас племя?
– Племя! – хохотнул бомж, а потом вспомнил, что ему по роли следует болезненно морщиться и, вернув на лицо соответствующую гримасу, ответил: – Когда как. Сами понимаете, происходит определенная миграция.
– Понимаю. – Роман согласно наклонил голову. – И все же. Человек десять вас наберется?
– В принципе да, – осторожно сказал бомж, не понимая, куда клонит собеседник. – А какое это имеет значение?
Разумеется, Роман не стал посвящать его в свои планы, а они уже вырисовывались у него в голове. На крайний случай, отыскав в здешних катакомбах запропавшую Эльку, можно было устроить торги с Петром, получив в обмен на нее энную сумму. Но это был запасной вариант. Романа интересовала вся наличность, а не ее часть, поэтому второй вариант казался предпочтительнее. В этом случае он предполагал набрать среди бомжей добровольцев и натравить всю их грязную ватагу на засевшего в бункере Петра. Бродяги примут на себя все пули, которые остались у пленника, а самого его растерзают на клочки, как стая диких собак. После этого Роман единолично завладеет чемоданчиком, и произойдет это значительно раньше, чем белобрысый Петр догадается умереть своей смертью. Забитым бомжам совсем необязательно рассказывать, что именно находится в кейсе. Получат по сотне на рыло и будут рады без памяти. Тем более что смогут разделить между собой также гонорары своих товарищей, геройски павших в бою.
Окончательно остановившись на втором варианте, Роман поинтересовался у притихшего бомжа:
– Имеется у вашего племени какой-нибудь предводитель? Неважно, как вы его зовете, вождем или шаманом. Лишь бы с ним можно было провести переговоры на высшем уровне.
– Есть такой, – ответил бомж и значительно кашлянул. – Толиком его зовут. Удивительной судьбы человек. Судя по его словам, в прошлом он…
– Вот именно, что в прошлом, – перебил собеседника Роман. – У вас все в прошлом. Теперь-то он просто бомж, верно? И не надо хвастаться былыми заслугами, тем более чужими. Важно лишь то, что происходит здесь и сейчас. – Заметив, что собеседнику не очень-то приятно выслушивать подобные нотации, Роман улыбнулся и признался: – Между прочим, в настоящий момент я тоже натуральный бомж. Разница между нами лишь в том, что при этом я еще и миллионер.
– Как это? – опешил оборванный кандидат, свесив нижнюю челюсть чуть ли не до ключиц.
– А вот так. – Согнав улыбку с лица, Роман скомандовал: – Веди меня к своему вождю Толику. Только ковыляй как-нибудь без моей помощи. Сам понимаешь, прикасаться к тебе – не такое уж большое удовольствие. Я лучше блохастую бродячую кошку поглажу, чем подставлю тебе плечо.
Они передвигались гораздо быстрее, чем можно было предположить. Бомж довольно прытко хромал чуть впереди Романа и даже торбу свою прихватил, несмотря на увечье. Бряк, бряк, бряк – припевала она в его руке.
Под этот немелодичный перезвон они миновали пандус и, свернув за угол безликого серого строения, очутились перед блекло-голубой дверью, которая, несмотря на кажущуюся неприступность, оказалась открытой. Спуск вниз по узкой загаженной лестнице занял совсем немного времени, и вскоре Роман, стукнувшись головой о низкую притолоку, проник вслед за проводником в анфиладу подвальных помещений. Где-то в глубине тускло мерцал свет, бубнили голоса, и бомж, очутившись в родной вонючей атмосфере, приосанился, даже хромать стал меньше.
На его предложение постоять у входа в подвал и подождать Толика Роман пренебрежительно фыркнул и двинулся на свет, опередив попутчика на несколько стремительных шагов.
Помещение, в котором он оказался, смахивало на пещеру, заселенную несколькими первобытными на вид созданиями, греющимися у костерка, разведенного в закопченном корыте. Дым исправно втягивался в отдушину под самым потолком, а аромат жарящегося мяса перебивал все прочие запахи затхлой комнаты, поэтому Роман, приготовившийся дышать через раз, с облегчением перевел дух.
– Привет честной компании, – сказал он, разглядывая собравшихся с плохо скрываемой иронией наследного принца, волей судьбы очутившегося среди подонков общества.
Ответом ему было молчание. Чтобы как-то развлечься во время затянувшейся паузы, Роман принялся разглядывать колоритных обитателей подземелья.
В серолицем бородаче, обряженном в ветровку жизнеутверждающего ярко-желтого цвета, нетрудно было опознать здешнего вожака. Из-за красноватых прожилок белки его глаз казались мраморными камешками.
Рядышком примостилась безобразного вида бабенка, возрастом годящаяся бородачу в матери, а поведением изображающая из себя любимую жену султана или разнузданную одалиску. Кокетливо обгладывая косточку, она прислонила голову к плечу повелителя и была так пьяна, что даже не заметила появления гостя. Блестящий плащик, наброшенный на ее плечи, показался Роману смутно знакомым, но он не стал приглядываться, отвел взгляд, визуально знакомясь с остальной компанией.
Третьим участником застолья являлся невероятно изможденный тип в военной шинели со споротыми знаками отличия. «Такому самое место в массовке фильма про пленных красноармейцев», – решил Роман. Казалось, что он втягивал щеки нарочно, чтобы посмешить народ, потому что таких худых физиономий у живых людей не бывает.
По левую руку от живого трупа сидел в позе лотоса дебильного вида парняга с редкой порослью на лице.
Изучив трапезничающую компанию, Роман многозначительно повторил:
– Привет. Честно говоря, не ожидал, что вы здесь мяском балуетесь. Приятно удивлен. Собачатина небось?
– А ты попробуй, – предложил предполагаемый Толик, показывая взглядом на сочащиеся кровью куски мяса, наваленные горой на грязной полиэтиленовой клеенке. – Выбирай любой, какой на тебя смотрит. Насади на свой прут и присоединяйся.
– Нет уж, спасибо, – решительно отказался Роман, хотя голодную слюну все же нечаянно сглотнул. – Я не кушаю четвероногих друзей человека, Толик. Ты ведь Толик, да?
– Угадал, – согласился бородач. – А насчет четвероногих друзей ошибся. Я и сам не люблю собачатину. Предпочитаю мясо другого рода.
Пьяная бабенка при этих словах очнулась от летаргии и визгливо засмеялась. Это походило на звуки, производимые ножовкой при перепиливании ржавого бруска.
– Рад, что в этом наши вкусы совпадают, – сказал Роман и внезапно шагнул в сторону, привлеченный неожиданным зрелищем.
В углу комнаты на поролоновой подстилке лежала голая девушка со слишком полной для ее худой комплекции грудью. Вокруг нее валялись клочья искромсанной одежды. Кроме высоких шнурованных ботинок на ней не было ничего. В тусклом свете костра она казалась такой розовой и привлекательной, что ее обязательно хотелось пощупать, как искусно изготовленную куклу. Казалось, помни в пальцах соски ее груди, и они заскрипят как резиновые.
