Жан-Мишель Шарлье - Преступный синдикат
Со своей стороны Дьюи мастерски отработал обвинительную речь и направил ее против уловок защиты, напичкав неуемной демагогией и пылкостью. В заключение своей речи он в неистовом порыве ярости кричал, указывал пальцем на Лучиано:
– Этот тип клятвопреступничал с отвратительным фарисейством на протяжении всего процесса, в ходе которого, я уверен, ни у кого из вас не осталось сомнения в том, что перед вами не только профессиональный игрок, не только букмекер, но и самый большой бандит Америки.
Дьюи говорил семь часов без перерыва, и у него еще оставалось что сказать. Судья Маккук, которому надлежало завершить дискуссию, не удержался от того, чтобы не обратиться к присяжным со следующим напутствием:
– Если кто-нибудь получит деньги, добытые проституцией, даже если они будут переданы не непосредственно от занимающихся ею, или если эти суммы будут предназначены для поддержания проституции, этот человек с точки зрения закона будет считаться преступником. Преступления, которые вменяются в вину этим людям, считаются самыми гнусными и самыми низкими, и тот, кто пытается их поддерживать или оказывает пособничество в таких злодеяниях, не имеет права занимать место среди добропорядочных граждан.
Присяжные заседатели удалились в 20 часов 35 минут в субботу 6 июня 1936 года, чтобы огласить свой вердикт только в воскресенье 7 июня в 5 часов 25 минут.
Эдвин Адерер, глава присяжных, зачитал усталым голосом:
– Лучиано признан виновным по всем пунктам обвинения.
Затем последовали обвинительные вердикты другим подсудимым.
18 июня все обвиняемые предстали перед судьей Маккуком для оглашения приговора и тот с нескрываемым удовольствием обратился к Чарли Лаки:
– Суд присяжных, мужественных и проницательных, признал вас виновным в том, что вы возглавили заговор или преступную организацию, орудовавшую в широком масштабе в Нью-Йорке и имевшую ответвления в смежных графствах. Это дает основания признать вас ответственным как с точки зрения закона, так и с точки зрения морали в каждом акте жестокости или оскорбления, так же как и в незаконных поборах, сопровождавших их, в которых признаны виновными ваши соучастники. Я здесь не для того, чтобы читать вам нотации, поскольку вашему поведению нет никакого оправдания и нет никакой надежды на ваше исправление, а для того, чтобы объявить вам о наказании. Суд присяжных признал вас виновным по восьмидесяти семи пунктам обвинения и потому я приговариваю вас к общему наказанию от 30 до 50 лет тюремного заключения…
Лучиано, пока произносился этот приговор, самый тяжкий из всех ранее вынесенных, тем более что он был за сводничество, постарался приподнять веко, чтобы получше рассмотреть своего судью.[51]
Луис Бэтилло получил от 25 до 40 лет лишения свободы.
Том Пиноккио – 25 лет за рецидив.
Джеймс Фредерико – 25 лет за рецидив.
Эйб Уоркман – от 15 до 30 лет тюрьмы.
Ральф Лигуори – от 7,5 до 15 лет тюрьмы.
Джесси Джакобсу, Бенни Спиллеру, Мейеру Беркману была назначена пробация – условное осуждение.
Джек Элленштейн, Питер Балитцер, Эл Уинер, Давид Маркус, признавшие себя виновными, получили незначительные сроки, от 2 до 6 лет тюремного заключения.
Хотя они и обратились с апелляционной жалобой, суд отказал осужденным в возможности освобождения под залог.
Естественно, судебный процесс широко комментировался. С точки зрения строгого соблюдения законности приговор, вынесенный Лучиано, был, несомненно, противозаконным, так как ни одно серьезное обвинение против него не было по-настоящему доказано. С другой стороны, свидетельства, полученные против него, вызывали бесконечные подозрения как манерой изложения, так и сомнительными достоинствами свидетелей.
Мы попросили компетентных лиц высказать свое мнение по этому поводу.
Мюррей Гурфейн (председатель федерального суда в Нью-Йорке): «Это дело обросло комом слухов, распространяемых приспешниками Лучиано, которые хотели бы заставить поверить, что против него был составлен заговор, что существовал тайный сговор между Дьюи и свидетелями… Не мы выбирали этих свидетелей. Они приходили к нам сами».
Джозеф Кейтц (официальный представитель при профсоюзе докеров): «Многие говорили об этом даже мне самому. Мол, мы оказывали давление. Это неправда. Мы использовали только те способы, которые Разрешал закон. Свои свидетельские показания они подтвердили впоследствии перед апелляционным судом, затем перед верховным; ничто не могло поколебать уверенность последнего».
Джон О'Коннэл (бывший глава следователей государственного атторнея Дьюи): «Когда был поставлен вопрос о новом процессе, некоторые свидетели отказались от своих показаний. Судья, проводивший первый процесс и приговоривший Лучиано, пригласил их всех и допросил по отдельности. Все они подтвердили, что их показания во время первого процесса были точными».
Ник Гейфес (журналист из «Нью-Йорк таймс», специализировавшийся по вопросам мафии): «Невелик труд подсказать проституткам, отличающимся непостоянством, что от них хотят услышать в суде…»
Чарльз Брейтель (судья Верховного суда штата Нью-Йорка): «Суровость приговора, вынесенного Лучиано, объяснялась желанием убедить людей в том, что с командой Дьюи шутки плохи».
Следует признать достоверным и другое. Лучиано мог получить за свои прочие преступления наказание куда более значительное. Электрический стул уже притягивал его в свои вполне заслуженные объятия. Но все-таки обвинения, предъявленные Дьюи Лучиано, были ударом ниже пояса, и в действительности наказание было вынесено на основании практически несуществующих улик.
Но Дьюи хотел получить шкуру Лучиано, и он ее получил. Цель оправдывает средства. Поговорка, которую Лучиано со своей стороны проводил в жизнь постоянно и безжалостно.
Впрочем, в своем заявлении для журналистов, последовавшем за его «подвигом», Дьюи сознавался в этом со всей определенностью:
– Разумеется, и вы это поняли, процесс не был направлен против нарушителей моральных норм. Он был направлен против рэкета. Контроль за всеми формами организованной проституции в Нью-Йорке для осужденных представлял лишь второстепенный интерес. Рэкет проституции использовался лишь как средство, которое позволило нам засадить их за решетку. Я убежден, что некоторые из основных обвиняемых по этому делу, так же как и другие преступники, находящиеся в подчинении у Лучиано, преуспевают в контроле объединений по производству наркотиков, запрещенных вещевых лотерей, ростовщичества, итальянских лотерей, укрывателей краденых товаров и некоторых индустриальных видов рэкета.
На это Лучиано вынужден был ответить:
– Естественно, я прочел заявление Дьюи от первой до последней строки… Он наказал меня за все, за исключением того, в чем меня обвиняли. Я уверен, что ему известно о моей полной непричастности к проституции и о том, что я никогда не видел этих женщин.
Но Дьюи сам такой же гангстер, гангстер в законе: он подошел ко мне сзади и нанес удар в спину. Если бы меня судили за то, что я действительно совершил, например за соучастие в убийстве, я бы принял это как мужчина. Но с того момента, как я услышал, что сказал Дьюи после окончания процесса, во мне начало расти нечто напоминающее нарыв. В один прекрасный день этот нарыв прорвется и, так или иначе, я возьму реванш…
18 июня 1936 года Лучиано перевели из тюрьмы Томбс (Нью-Йорк) в исправительную тюрьму города Даннеморы, на самом севере штата. Он уже выполнил все установленные формальности, когда главный надзиратель ему сообщил:
– Вы прикомандированы к прачечной. Чарли ответил довольно сухо:
– Меня самого неплохо бы запустить в машину и отстирать.
Его проводили в камеру.
Лучиано овладел собой и, день за днем, постепенно стал снова прибирать к рукам контроль над синдикатом. В глубине своей камеры он обмозговал свою месть и ошеломляющее повторное появление, которое поможет ему в один прекрасный день вновь стать первым в преступном синдикате.
Основной заботой Лаки с того момента, как его упрятали в тюрьму Даннеморы, было, как бы половчее добиться пересмотра дела. В этом он видел единственный шанс вырваться из западни «от 30 до 50 лет тюремного заключения». Чтобы реализовать свой план, он воспользовался услугами нового адвоката, Джорджа Вольфа. Он вручил ему чековую книжку, где все чеки были уже подписаны без указания суммы, и следующую инструкцию:
– Я знаю, что шлюхи врали. Их надо найти. Это не так сложно, у нас есть подходящие люди. Когда это будет сделано, не надо их запугивать или оказывать на них давление, иначе дело обернется против меня при первой же жалобе от любой из них. Ваше дело – дать им понять, в чем их личный интерес. Время идет, и все проходит. О них скоро все забудут, кроме меня. Но если они публично скажут правду, ничего кроме правды, они не будут иметь никаких забот до конца их поганой жизни…
