Владимир Колычев - Сгори дотла, моя звезда!
Юрий Викторович не договорил, но многозначительно сжал кулак, в упор глядя на Ухтомского. Как куренка задушит…
Три джипа один за другим остановились перед охотничьим домиком, где сейчас должна была находиться Маша – одна, без «похитителей», которые уже якобы получили за нее деньги. Лесогорову осталось только галантно пасть перед ней на одно колено, эффектно срезать путы с ее ног и на руках отнести ее в машину.
Он даже растолкал телохранителей, которые намеревались первыми зайти в избушку. Опередил всех, зашел в дом. Но никого там не обнаружил. Пустующая лавка, кособокий стол, печь, лестница на чердак…
– Маша! – шалея от дурного предчувствия, позвал он.
Но в ответ тишина. Только слышно было, как по гулкому полу подошел к лестнице Скорняк. Он заглянул на чердак, но никого там не обнаружил.
– Ухтомский где? – заорал Илья Степанович.
Но Дмитрий и не пытался уносить ноги. Он преспокойно стоял возле машины в ожидании красивой развязки. И негодование босса стало для него полной неожиданностью.
– Где Маша? – набросился на него Лесогоров.
– Здесь… Должна быть здесь, – растерянно пробормотал Ухтомский. – Он сказал, что здесь ее оставят…
– Кто сказал?
– Косолапый сказал… То есть Косолапов… Он Гончара играл, он и на связи был…
– Идиот!
– Кто, Косолапов?
– Ты – идиот!.. И не только ты…
В происшедшем Илья Степанович винил и себя. Ладно, согласился на аферу по сценарию Ухтомского. Но зачем было подставлять офицеров милиции, которые искали Машу?.. В принципе, это было необходимо. Маша доверяет милиции, потому и ушла с ее сотрудниками. Но ведь Косолапов мог представиться под фамилией Редиска, например. Зачем было впутывать в историю реальные персонажи?
– Ну, чего сопли жуешь, придурок? – презрительно глянул на Ухтомского Лесогоров. – Звони своему Косолапову!
Дрожащей рукой Ухтомский достал из кармана мобильный телефон, набрал номер:
– Валентин?! Ты?! Да, здесь…
Он протянул трубку Илье Степановичу.
– Михайлов с вами поговорить хочет… Там что-то не то, – тихо и в замешательстве пробормотал он.
Лесогоров недовольно цокнул языком, но трубку взял: ведь речь шла о Маше.
– Здравствуйте, Илья Степанович! – Человек на том конце провода поприветствовал его с насмешкой уверенного в собственной неуязвимости человека.
– Где Маша?
– Тише, тише, Илья Степанович! Зачем кричать? Мы же с вами культурные люди. Даже при том, что преступаем закон…
– Я?! Преступаю закон?! Ты что несешь, недоумок!
– А вот оскорблять меня не нужно! – Голос в трубке затвердел. – Я этого не люблю… А насчет преступления, так вы в курсе, что Машу похитили. Вы ее заказали, а я всего лишь исполнил заказ…
– Я ее не заказывал…
– Может быть. Но похитили ее для вас. И жила она у вас… Кстати, есть ее признательные показания – для милиции. И у меня кое-что есть – запись нашего разговора с Ухтомским, где он просит меня оказать услугу. Есть еще запись со скрытой камеры, как мы похищали Светлову, как везли к вам, передавали с рук на руки… В общем, я думаю, что вас ждут большие неприятности, если это дело получит огласку. Тем более что Маша у нас, и мы ее полностью контролируем…
– Чего ты хочешь?
– Ничего. Ничего сверх того, о чем вы договаривались с Гончаром… То есть с Косолаповым… Вы реально перечисляете на банковский счет миллион долларов, и мы с помпой возвращаем вам Светлову.
– Миллион долларов?!
– Да, реальный миллион… Если не нравится, можете обратиться в милицию. Объясните там, что у вас похитили вашу же пленницу…
– Я тебя в порошок сотру и без милиции.
– Охотно верю в ваши колоссальные возможности. Но ведь может пострадать Маша. Вы же этого не хотите… Я сброшу эсэмэску на этот номер, будете знать, куда переслать деньги. Срок у вас небольшой – до восемнадцати ноль-ноль завтрашнего дня. И гарантий никаких. То есть вы присылаете деньги, я их получаю и уже сам решаю, возвращать вам Светлову или нет. Но вы не сомневайтесь, как только деньги будут получены, Маша будет отправлена к вам. Разумеется, живой и невредимой… После того, как получите эсэмэску, телефон будет уничтожен. И даже не старайтесь меня найти, это бесполезно. Думайте о Маше. И о себе, конечно же, не забывайте… Бай-бай!
– Он издевается! – услышав короткие гудки, рыкнул Илья Степанович.
– Где Светлова? – с высоковольтным напряжением в голосе спросил Скорняк.
– Ее снова похитили. Теперь уже по-настоящему, – ответил Илья Степанович, со злостью глядя на Ухтомского.
– Кто?
– Михайлов. Пособник этого быдла…
– Я не быдло!
– Как миллион делить будешь, быдло?
– Какой миллион?! – побледнел Дмитрий.
– Который за Машу просят!
Как будто в подтверждение его слов пискнул телефон, сообщив, что пришло сообщение. Лесогоров просмотрел его. Номер счета, другие данные, необходимые для поступления денег на конкретный адрес.
– На этот счет я должен перечислить миллион долларов за Машу.
– И что ты собираешься делать? – спросил Скорняк.
– А у меня есть выбор? В милицию обратиться не могу! Своих сил не хватит, чтобы найти Михайлова до завтра…
– Ну почему? Если очень захотеть…
– Пойми, на кону – жизнь Маши! Я ею рисковать не могу…
– Значит, отдашь миллион.
– Значит, отдам!
– Тем более что морально ты уже подготовлен, – Скорняк хищным взглядом вцепился в Ухтомского. – Ловко ты все это придумал, мистер Выскочка!
– Я… Я здесь ни при чем… Это все Михайлов… Он очень хитрый, он изворотливый…
– Два сапога – пара.
– Я… Я хотел как лучше…
– Думаешь, мне жалко миллион? – презрительно скривился Лесогоров. – Да ради Маши я готов на все… Я жалею о том, что ты переиграл меня, парень…
– Я… Я не переигрывал вас…
– Ну почему же? Насчет Маши да, переиграл. А в остальном – вряд ли… Боюсь, что ты не должен работать в моем банке…
– Илья Степанович! Ну как вы можете! Да я ради вас на преступление пошел! – забился в истерике Ухтомский.
– Не ради меня, ради себя… Думаешь, ты один такой умный! Да я вашу хитрозадую породу за версту чую!
– Илья Степанович, дайте мне шанс!
– Что ты знаешь об этом Михайлове? – резко спросил Скорняк.
– У него фирма. Коллекторская. Возврат долгов, юридическое оформление…
– Он юрист по образованию?
– Да.
– Совсем не обязательно быть юристом, чтобы поймать меня в капкан, – уныло вздохнул Лесогоров. – Из-за Маши я нахожусь вне закона… Да и ты, Дима, мог ему подсказать.
– Я?! Да никогда! Сам жалею, что связался с этим подонком!
– Жалеешь, – язвительно усмехнулся Скорняк. – Он похитил для тебя Машу. Ты пожалел об этом. И снова обратился к нему за помощью.
– Я сейчас жалею!
– Сейчас ты должен жалеть о том, что жизнь твоя закончилась, парень.
– Я?! Моя жизнь?! – Ухтомский в ужасе схватился за голову.
– Миллион мы отдадим. Но, поверь, тебе ничего не перепадет… Но если поможешь найти Михайлова…
– Я… Я не знаю, как…
– А ты хорошо подумай. Где он живет?
– Не знаю… У него… У него дача есть под Звенигородом…
– Ну вот, уже лучше… Думай, Дима, думай. А то ведь прекратит кровь поступать в твой мозг, тогда не сможешь думать… Опустеет земля, когда тебя не станет. Ох опустеет. Ты же один у нас в этом мире избранный, остальные так, дерьмо…
– К-какой?
– Избранный… Твоя беда, Дима, в том, что ты не любишь людей. Все люди для тебя – грязь… Я же тебя насквозь, парень, вижу. И знаю, как ты ко мне относишься. Я для тебя плебей. Ты – пуп земли, а вокруг тебя одно быдло… Нельзя, Дима, к людям так относиться. А именно так ты к нам и относишься. Это тебя и погубило… Или погубит, если мы не найдем твоего Михайлова… Где у него дача под Звенигородом?
– Я не знаю… Я там не был…
– Так ты ничего и не понял, Дима. Думаешь, у меня не хватит духу прикончить избранного. Может, и не хватит. Но ты не избранный. Ты сам грязь, парень. В грязи тебя и похоронят…
– Э-э, я знаю одну девушку, Михайлов с ней на даче был, давно еще, но она вспомнит. Если ее найти…
– Адрес?
– Адреса не знаю… Она где-то на Таганке живет. Номер дома не знаю, но показать смогу…
– Вот видишь, может, еще не все для тебя потеряно… Давай в машину, придурок!
Скорняк решительно настроился на розыск Михайлова, но Лесогоров не очень-то верил в успех его предприятия. Поэтому мысленно расставался с миллионом в надежде обрести Машу. Денег не жалко, если точно знать, что похититель исполнит свое обещание.
Глава 23
Оптимистам сложно спорить с теорией относительности. Из трех возможных вариантов передвижения Маше предложили лучший. Ее могли бы перевозить в багажнике, связанной по рукам и ногам, могли бы везти на заднем сиденье автомобиля, сжатой с двух сторон потными мужскими телами, но она ехала в задней части салона в компании с одним лишь мужчиной, который и не пытался прижиматься к ней… Но только оптимист мог бы сказать, что ей повезло. Потому что мог быть как минимум четвертый вариант – заднее сиденье, но никаких спутников и наручников, одной парой которых она была прикована сейчас за ногу к переднему сиденью. А еще лучше вариант пятый – спальня в гостевом доме Ильи Степановича. А еще лучше шестой – пенная ванна в собственной квартире… Вот тогда бы она, возможно, превратилась из пессимистки в оптимистку.
