Кирилл Казанцев - Блокада молчания
— Разве слышно было, что она кричала? — удивилась женщина. — Люсьен, между прочим, сообразительное и благоразумное дитя. Я убедила ее, что если она не будет кричать, то в жизни ничего не изменится. Вот она и не кричит, терпеливо ждет, пока закончатся наши формальные процедуры. Полагаю, они закончились. Переходим к концертной программе?
— Нет, ты не права, — рассудительно изрек мужчина. — Концертную программу мы уже отыграли. Начинаем официальную часть. Говорим и показываем, как говорится.
— Я вам не мешаю? — пробормотал Зенкевич. — Может, вы развяжете меня наконец? И объясните, кто вы такие?
— Лежите спокойно, Лев Васильевич, — строго сказал мужчина. — Сейчас мы вас развяжем. А кто мы такие, я уже сказал. Мы — легендарные мстители из популярного сериала, прибывшие в ваш город для того, чтобы местным властям было на что пожаловаться. И пока не закончим, не уедем. Кстати, я имею в виду российский сериал, а не его зарубежные аналоги. Фильм не художественный, документальный. Будучи журналистом, пользующимся Интернетом, вы обязаны были про него слышать, а то и смотреть. Если будете вести себя благоразумно, станете одним из авторов увлекательного шоу.
— Боже мой, не могу поверить, есть еще справедливость в этом мире… — Избитый журналист откинул голову. Он снова задрожал, жирная испарина затопила опухшее лицо. Зенкевич смотрел сквозь поволоку в глазах, как нежданные спасители блуждают по каюте, собирая разбросанное оружие. — Конечно, я слышал про вас… Господи всесильный, как я молился, чтобы однажды вы возникли в нашем городке, где на этих сволочах уже клейма негде ставить… навели здесь порядок, показали людям, что не все еще потеряно… Как красиво вы их отделали, это просто песня. Не верю, это, наверное, галлюцинация! Согласитесь, господа, вероятность того, что мстители прибыли именно в наш городок, ничтожно мала, стремится к нулю, ею можно смело пренебречь, это что-то из области клинического бреда…
— Пожалуй, соглашусь, Лев Васильевич, — допустил мужчина, вооружаясь пистолетом. — Вероятность смехотворная. Для вас. А вот для нас с коллегой — нормальная вероятность, верно, любимая?
— Воистину, дорогой, — ответила женщина. — Лев Васильевич, вы не в курсе, на этом судне еще есть люди?
— Не знаю, ангелица моя… — простонал Зенкевич. — Кажется, нет, но кто же знает…
Сжимая пистолет, мужчина приблизился к завуалированной портьерой двери, соседствующей с искалеченным баром. Покосился на ворсистый коврик, лежащий под дверью, помешкал.
— Не разувайся, — усмехнулась женщина. — А то еще больше наследишь.
Он усмехнулся, пропал за шторой. Вернулся немного озадаченный.
— Что там? — спросила женщина.
— Дорогие картины на стене… Хорошая кровать, фрукты, мартини. И все это рядом с пыточной. Ну и нравы… Ладно, не будем отвлекаться, любовь моя. — Он опустился на корточки перед журналистом, неторопливо перерезал веревки. Женщина приподняла ему голову и поднесла ко рту воду в стакане. Журналист сделал несколько глотков, заерзал, но мужчина твердо положил ему руку на плечо.
— Лежите, Лев Васильевич, а мы пока закончим. Можете о чем-нибудь подумать, поразмышлять над природой вещей. Вам нельзя делать резких движений, не в том вы состоянии. Не волнуйтесь, теперь все будет хорошо. Мы переправим вас в безопасное место, где вашей жизни ничто не будет угрожать. И постарайтесь сделать так, чтобы нам не пришлось с вами нянчиться и терять время. Не забывайте, что яхта по-прежнему под колпаком и срок у нас ограничен.
— Да, я все понимаю, господа! Занимайтесь, забудьте про старого алкоголика, он и так безумно доволен…
В последующие минуты видеокамера в женских руках фиксировала особенности внутрикорабельного интерьера. Она осторожно переступала через тела, мужчина шел сзади, стараясь не попасть в объектив, и невозмутимо, выдерживая официальный тон, комментировал:
— Дорогие зрители, представляем пилотную серию нового сезона нашего остросюжетного сериала. Надеюсь, вы простите нам некоторые шероховатости во время представления — без них, увы, работа в заповедных зверинцах нашей страны немыслима… Рады представить вашему вниманию людей, подвергших пыткам местного правдоискателя — журналиста Зенкевича Льва Васильевича, много лет собиравшего разоблачающие материалы на коррумпированных представителей элиты этого симпатичного черноморского городка. Заранее извиняемся, что нам не удалось представить господ без предварительного сокрушения уст и прочих частей тела, в противном случае они бы стали возражать. Зрелище, впрочем, не трагическое, господа живы, хотя какое-то время они не смогут выполнять свои служебные обязанности. Старший сержант Мартынов — бывший, кстати, рэкетир, отсидевший в девяностые годы два двухгодичных срока, а затем принятый на работу в кабаркульскую милицию, где успешно передавал товарищам накопленный в жизни опыт. Играючи прошел переаттестацию при переходе в полицию — в чем нет ничего удивительного, учитывая впечатляющий послужной список, в котором на первом месте умение грамотно проводить допросы с пристрастием… Об остальных же ничего плохого, это лишь из-за нехватки нашего времени. Лейтенант Рябинчик… Сержанты Ващенко, Сидоркин… Извиняемся за не слишком презентабельный вид последнего. В одном из иллюминаторов, если присмотреться… О, спасибо, коллега, за крупный план, мы можем лицезреть еще двоих добропорядочных полицейских славного города Кабаркуль — это сержант Брынец и его коллега сержант Локтионов. Если прислушаться, то можно различить, что последний представитель многообразной фауны этого заповедника издает звуки, схожие со звуками природы, что, конечно же, очень мило с его стороны. Но мы не будем останавливаться на повадках и инстинктах данных экземпляров, рассказывать, как они добывают пищу и где гнездуются, мы сразу перейдем к самому крупному образцу в этой части зверинца. С удовольствием представляем: полковник Вровень Павел Макарович, начальник городского управления внутренних дел и, грубо говоря, третий человек по значимости в Кабаркуле, после мэра Громова и председателя Совета народных депутатов Заклинаева. С упомянутыми господами мы еще разберемся, а пока внимание на монитор…
Мужчина в маске носком ботинка перевернул лежащего ничком полковника, и на того мгновенно устремился объектив. Павел Макарович неустойчиво балансировал на грани потери сознания, из носа текла кровь, губы непроизвольно шевелились. Он понимал, что происходит, с ненавистью таращился на ствол пистолета и на дразнящий огонек видеокамеры. Расклеил слипшиеся губы, вознамерившись что-то сказать, но захрипел, закашлялся, замычал…
— Павлу Макаровичу 54 года, зубр в расцвете сил. Сколько гадостей сделано, сколько еще предстоит, и никакая полиция ведь не остановит! Впрочем, это не так. Звезда господина Вровеня начинает закатываться, и мы не сомневаемся, что в обозримом будущем она свалится за горизонт. В послужном списке господина полковника имеется все, чтобы зачислить его в выдающиеся граждане не только районного центра, но и всей страны. Тридцать лет на ниве обеспечения законности и правопорядка. Юбилей ведь в этом году, верно, Павел Макарович? Награды, почетные грамоты, бронзовые статуэтки, поощрительные премии. Кстати, надо полагать, именно на зарплату и премии вы отгрохали трехэтажный особняк из белого камня у Гремучей скалы, обнесли его трехметровым забором, снабдили круглосуточной охраной, а заодно присовокупили к дому четыре гектара плодородных угодий, заросших природными эндемиками? При этом я не учитываю две квартиры и дом непосредственно в Кабаркуле, дом в Краснодаре и квартиру в Москве на Кузнецком мосту, площадью порядка двухсот метров. Странный вы человек, Павел Макарович, умеете находиться сразу в нескольких местах… А три машины в гараже? Отнюдь не «рюкзаки на колесах», вроде «Оки» или «Жигулей». А симпатичная яхточка, на борту которой мы находимся? А упитанные счета в «ВТБ», в «Краснодар-Траст» и в «Дойче Банке»? Сколько там у вас, миллионов двести? Красиво жить не запретишь, Павел Макарович. Однако мы попробуем. Народ обязан знать, чем занимаются его слуги. А занятия, мягко говоря, некрасивые. Все силы брошены на поддержание установившегося в городе режима. Подавление инакомыслия, уничтожение ростков оппозиции, тотальный запрет на критику властей. Впрочем, это логично. Как справедливо написала одна влиятельная западная газета, «российская судебная и правоохранительная системы созданы не для защиты общества, или прав человека, или отдельных людей. Ее единственная цель — способствовать выживанию властей». Больше всего в этой истине удручает слово «единственная». Впрочем, уличную преступность за последние восемь лет вы побороли, это плюс. Отныне основные преступники в городе господа полицейские. Если что и охраняют, то только курортно-санаторную зону от мыса Афалина до Черепашьего оврага, куда приезжают на отдых, лечение и прочие терки-разборки полезные и влиятельные господа из краевой администрации и из самой Белокаменной, в том числе, о боже… из правительства. Из-за этой зоны в городе установлен тотальный полицейский режим. Благодаря этой зоне действует режим благоприятствования, «закрытия глаз» и прочих «ничего не вижу». Воруйте, местные чиновники, убивайте, злоупотребляйте, насаждайте любые диктаты (а мы вам еще и деньжат подбросим), но чтобы райский уголок от мыса до оврага действовал, приносил удовольствие и был островком безопасности для наших разборок. Там действует пара публичных домов, куда ни разу не ступала нога полицейского, разве что в качестве клиента. Распространяют наркотики, Павел Макарович, — вот так новость? Работает казино, деятельность которых вроде запрещена, нет? Недавно там убили человека, проштрафившегося бизнесмена из Сибири, обманом заманенного в Кабаркуль. Вы не в курсе, нет? Сообщений об этом не поступало. Но ваши подчиненные, возглавляемые майором Ухтоминым, избавились от трупа, вывезя его аж в Ставропольский край, чтобы у тамошних сыщиков болела голова. Разве не по вашему приказу это было содеяно? О ваших свершениях, Павел Макарович, можно говорить часами. Упомянем лишь несколько. Например, дело полугодичной давности: двое полицейских, Рахимов и Макаев, изнасиловали местную женщину, молдаванку по национальности. Народный глас протеста задушили в зародыше. Очевидцев запугали, молдаванку урезонили, а когда возникли сомнения в ее сговорчивости, пригрозили привлечь к делу психиатров из районной больницы. Преступников нет, потому что нет события преступления. Тишь да гладь, и никого не волнует, о чем шепчутся люди на кухнях. Рахимов и Макаев продолжают охранять покой граждан. Оказывается, что первый — двоюродный племянник вашей покойной жены, второй — сводный брат вашей тогдашней любовницы. Вот еще дело пятимесячной давности. Возведение пафосного парникового хозяйства на задворках вашей усадьбы у Гремучей скалы. Вы активно применяли рабский труд. На вас работали пять невольников, не бомжи, двое — граждане Украины, двое — из Узбекистана и один почему-то из Филиппин. Вы отобрали у них документы, заставляли вкалывать по шестнадцать часов в сутки в тяжелых антисанитарных условиях, кормили отбросами не потому, что у вас нет денег на прокорм рабов, а потому, что вы по натуре садист. Надсмотрщики и вы лично периодически избивали несчастных, травили собаками, устраивали подобие гладиаторских боев, подсчитывая выбитые зубы и выдавленные глаза. Показывали своих невольников друзьям и знакомым, да еще и пошучивали, мол, посмотрим, что из обезьян сделает труд. Один из них впоследствии сбежал, обманув охрану, его поймали через пару часов, забили камнями на месте, избавились от трупа в печи городского крематория, с директором которого у вас налажены приятельские отношения. Остальные четверо на следующий день пропали. Возможно, вы решили не рисковать. Нет людей — нет проблемы. По непроверенным данным, ваши приспешники отвезли их в тот же крематорий, где бедняг спалили заживо, даже не удосужившись их предварительно умертвить.
