Александр Серый - Криминальные повести
Игорь ускорил шаг, заметив приближающийся к остановке троллейбус.
– Вот ты, например, Стас, когда сердишься или волнуешься, покусываешь верхнюю губу. Даже если внешне держишься абсолютно спокойно. А по ряду признаков, этому и другим, я могу точно определить, в каком ты настроении.
– Ну да, конечно… Ты, слава богу, мою рожу видишь постоянно и не один год. Еще бы ты меня не изучил. Мыслитель!…– Станислав усмехнулся.
Они втиснулись в троллейбус, стараясь беречь обувь и пуговицы.
– Скажи лучше, какого ты мнения о старике? Может, он все же что-то путает, а?
Свешников поудобнее ухватился за верхний поручень, чуть оттерев к окну внушительных размеров женщину с усталым и покорным лицом.
– Да нет, Стасик, дед говорит правду. Сомнений у меня на сей счет нет. Другое смущает: по словам деда, комод стоял прямо перед окном. (Касьянов же сказал, что, услышав голоса, он поднялся с пола и выглянул в окно). А мы с тобой созерцали этот комод сегодня в углу между окном и правой стеной комнаты. Тебе, вроде бы, когда ты в первый раз там побывал, двигать комод нужды не было. Что сие означает? – Игорь хитро посмотрел на друга.
– Что-что… Ошибся дед, и все.– Не совсем уверенно сказал Станислав, досадуя, что сам не заметил этого факта.
– Нет, уважаемый командир. – Игорь теснее придвинулся и зашептал на ухо: – Дед не путает. Да и на плане комнаты, что ты начертил, Касьянов совершенно точно указал, где стоял комод и где находился он сам. Какой вывод? А вывод один: преступник или преступники передвигали комод уже после того, как тюкнули деда по голове. Но вот зачем это им понадобилось – вопрос.
«Ляпсус, Широков. Игорь – ладно, не знал показаний деда, когда осматривали комнату. Но я-то, я-то… Если преступники двигали комод, значит в этом есть какой-то смысл! Одно утешение, что эксперт снял с комода «пальчики». Может, удастся идентифицировать», – невесело подумал Станислав.
Поняв, видимо, какие мысли одолевают друга, Игорь сочувственно произнес:
– Не переживай, Стасик. В конце концов, еще не поздно повторно осмотреть и комнату, и комод. Попросим Оладина помочь.
– Не поздно-то – не поздно. Но вот что мы сможем предложить начальству? Зацепок-то никаких…
– Ну почему же: кое-что все-таки есть. Нет, это дело, положительно, начинает меня увлекать, – преувеличенно бодро воскликнул Игорь.
21 июля. 17 часов 30 минут.
Подполковник Ерофеев беседовал с кем-то по телефону, когда Широков и Свешников, постучавшись, вошли в его кабинет. Не прерывая разговора, Петр Сергеевич недовольно посмотрел на вошедших и демонстративно перевел взгляд на висевшие настенные часы, стрелки которых показывали половину шестого. Но лица друзей казались настолько искренне озабоченными, что шеф не стал выговаривать за опоздание, а лишь махнул рукой, предлагая присесть. Присутствовавшая здесь же Наташа Червоненко ободряюще улыбнулась. Пока начальник слушал далекого собеседника, вставляя в разговор короткие реплики, Широков исподволь рассматривал девушку. Ему до сих пор не приходилось работать с Наташей вместе. Прежде они виделись мельком в прокуратуре, в основном – на различных совещаниях. Понаслышке Станислав знал, что Червоненко два года назад окончила юридический факультет и по распределению попала в городскую прокуратуру. Еще говорили, что недавно она развелась с мужем. Ребята, работавшие с ней по уголовным делам, считали ее покладистой, умеющей ладить с оперативниками.
«Пожалуй, красивая женщина, – подытожил свои наблюдения Широков. – Ворох буйных смоляных волос и смуглое лицо… Есть нечто демоническое в этом».
Неожиданно Наташа подняла глаза. Взгляды их встретились. Смутившись, Станислав попытался изобразить на лице полное равнодушие и уставился на попавшие в поле зрения колени Игоря.
«Боже мой, какие огромные грустные глаза… Досталось, видно, бедняге в жизни».– Он вновь украдкой посмотрел на привлекательную женщину, но та уже отвернулась, разглядывая что-то за окном. Только видимый краешек рта выдавал улыбку. Тем временем Ерофеев завершил телефонный разговор и повернулся к присутствующим.
– Ну, голуби, докладывайте, а мы с Натальей Николаевной вас внимательно послушаем, – сделал приглашающий жест рукой подполковник.
Широков встал и начал излагать сложившуюся ситуацию:
– Первое. В убитом мужчине Касьянов опознал «толстого», беседовавшего с «высоким» и ударившего того в ходе происходившего между ними разговора. Документов на теле покойного не обнаружено, равно как и денег. Вообще, в карманах не найдено никаких вещей, за исключением носового платка и железнодорожного билета. Последний находился в кармашке для часов под поясным ремнем, поэтому, его, вероятно, просто не нашли при обыске жертвы. Сам факт обыска сомнений не вызывает, так как оба нагрудных кармана рубашки расстегнуты, а правый карман брюк и вовсе вывернут. Можно сделать предположение, что вещи изъяты у потерпевшего для затруднения установления его личности. Убитый имел рост 165 см, полное тело, круглое лицо, короткие темные волосы, карие глаза. Единственной особой приметой является отсутствие третьей фаланги на безымянном пальце правой руки.
А на среднем пальце немного содрана кожа – возможно, покойный носил перстень или кольцо, снятые преступниками. Одежда новая, импортного производства. Только, думаю, вряд ли наличие ярлыков даст ниточку к определению места жительства и личности.
– Почему же? – живо возразила Червоненко.
– Да потому, что при нынешней насыщенности черного рынка и комиссионок всевозможным фирменным тряпьем этот путь приведет к поиску иголки в стоге сена… Но попытка – не пытка, – пожал плечами Широков, глядя на Ерофеева. Тот утвердительно кивнул.
– Справедливо предположить, что убитый был левшой: удар «высокому» он нанес слева, блестящий предмет доставал из кармана опять же левой рукой. Если, конечно, Касьянов не путает, – добавил Станислав, перелистывая страничку своего блокнота.
– Второе. По предварительным данным, смерть наступила от удара тупым предметом в теменную область черепа. Время смерти – приблизительно после 22 часов вчерашнего дня. Более точные результаты будут после вскрытия. Скорей всего, убийство произошло не в сарае, а где-то недалеко. В сарай труп перенесли для сокрытия. Преступники очень спешили и не обратили внимания на слетевший с ноги покойника ботинок.
При этих словах Широкова Ерофеев хмыкнул и, спросив разрешения у Наташи, закурил:
– Если я не путаю, диагноз у Касьянова схожий: тот же удар тяжелым, тупым предметом, – сказал подполковник.
– Выходит, одна рука.
Станислав утвердительно кивнул и, чуть помедлив, продолжал:
– Третье. Железнодорожный билет продан на поезд № 502, вышедший к нам из Москвы 19 июля, вечером. В город он прибыл вчера в 7.30 утра. На билете указан 10 вагон, 24 место. И, наконец, найден след от кроссовки примерно сорок второго размера возле сарая и в самом сарае. Фрагменты аналогичных следов обнаружены на грязном полу в кладовке, где предположительно находилось лицо, напавшее на Касьянова.
За это говорят и свежесмазанные петли на дверце – кто-то предварительно позаботился, чтобы она не скрипнула в неподходящий момент. С комода в комнате-пенале сняты «пальчики» над которыми обещал «поколдовать» Оладин.
Видя, что на этом Широков иссяк, Ерофеев для порядка спросил:
– У тебя все?
– Есть предположение, что комод передвигали после того, как оглушили Касьянова. Только непонятно зачем… – смущенно добавил Станислав, стараясь не смотреть в сторону начальника.
Ерофеев нахмурил брови и бесцветным голосом спросил:
– Я не совсем понял… Это предположение или утверждение?
Молчавший до сей поры Игорь встал и сделал шаг вперед, будто прикрывая друга.
– Видите ли, Петр Сергеевич, такая мысль пришла нам в голову, когда мы повторно побеседовали с Касьяновым.
Свешников изложил суть своих умозаключений.
– Надо, конечно, еще раз внимательно осмотреть комнату и комод, – невинно предложил Игорь в заключение.
Вопреки ожиданию, Ерофеев не стал выговаривать за допущенную оплошность. Часто бывает, что отдельные факты можно разглядеть только под определенным углом зрения. Поэтому, усадив подчиненных, полковник поинтересовался мнением Наташи обо всей этой истории. Она встала, оправила строгий серый костюм и, прохаживаясь по кабинету, неторопливо высказала свои мысли.
– Мне кажется, из всех возможных версий наиболее вероятна следующая. К злополучному дому вчера вечером всех троих привело некое общее дело. Один из них – мужчина, труп которого мы сегодня нашли, а другие – «высокий» в «варенках» и его сообщник, обутый в кроссовки и прятавшийся в доме. Последнее обстоятельство указывает на запланированность встречи и опасения за ее безопасность для второй стороны. Иначе зачем было смазывать дверь и сажать за ней подстраховщика. Думаю, место засады выбрано также не случайно: комнату с комодом по сценарию должны были посетить «толстый» и «высокий», но, вероятно, между ними ссора произошла ранее, еще на подходе к дому. И, конечно, по крайней мере для второй стороны, встреча имела исключительную важность и несла в себе настолько серьезное содержание, что попытались убрать случайного свидетеля.
