Жан-Пьер Конти - Игра в безумие. Прощай,сестра. Изверг
— Но… я не знаю…
— Хочешь знать, как он выглядит?
— Ну…
— Сразу предупреждаю, это не герой-любовник из Голливуда. Не такой молодой, как я или… Бадди.
Имя это он бросил легко, как бы мимоходом, бросив на нее взгляд исподлобья. Лорин покраснела и сделала вид, что не поняла намека.
— А если я надену то платье с декольте? — предложила она. — Оно такое облегающее.
— Нет! — категорично отрезал Гарри.
Ключ от шкафа он сунул в карман. Потом подошел к дверям и вынул ключ из замка.
— Я не хочу, чтобы ты запиралась на ключ.
Потом повернулся к ней, чтобы дать последние указания, почти как мать, инструктирующая дочь перед брачной ночью.
— Будь ласкова, милая. Чем лучше ты будешь себя вести, тем скорее все кончится. — Он покосился на часы. — Он, видимо, уже ждет меня внизу. Нам еще нужно кое-что обсудить. — Сделав жест, как бы считая деньги, он исчез.
Лорин охватил панический страх, она помчалась в ванную — нет ли там хоть какого-то платья, чтобы надеть и бежать. Не было. Вернувшись в комнату, она уставилась в зеркало.
— Нет, не могу я показаться в таком виде… — Она была в отчаянии. И в этот момент в дверь бесцеремонно постучали. Застыв на месте, она подумала, что сейчас потеряет сознание, и не могла сказать ни слова. Снова настойчиво постучали. Потом дверь открылась.
Лорин окаменела — внешность гостя превзошла все ее опасения: низкий, лысый, с большим брюхом, он относился именно к тем людям, что вызывали у нее отвращение. Одет он был необычайно изысканно, в голубой габардиновый плащ, из кармана которого свисало шелковое кашне, голубое в горошек. Не в галстуке, а в старательно завязанной бабочке, тоже из голубого шелка в горошек. Но больше всего потрясла Лорин его сверкающая лысина старой слоновой кости. Да и остальные детали его внешности не возбуждали симпатии: толстый нос, отвислые щеки, цветом и консистенцией напоминающие безе с малиной.
Пока она стояла ошеломленная, сжимая обеими руками полы кружевного халатика, гость бесцеремонно оглядывал ее с головы до ног. Унылая и подозрительная мина уступила место явному удовлетворению: глаза заблестели от удовольствия, губы приоткрылись в усмешке. Поза Лорин напоминала святую Блондину, брошенную на арену в жертву быкам.
— Вы приятель Гарри? — наивно спросила она.
— Простите? — Видимо, он никогда не слышал этого имени, но быстро сориентировался.
— Да, да, это я.
— Вы Гарри встретили?
— Да, на лестнице. Вот что он мне передал. — Достав из кармана ключ от комнаты, он вставил его в замок и дважды повернул.
— Готово, — заключил он. — И вот, наконец, мы одни, словно два голубка!
Он был страшен, как черт, но зато без комплексов.
Лорин дрожала всем телом и никак не могла с собой справиться. Она хотела что-то сказать, но только застучала зубами. Это уже не было загадочной тревогой, которую она испытывала, когда Бадди хотел овладеть ею. Это не было отупением жертвы, добровольно идущей под нож. Она чувствовала животный страх, и у нее не возникало ни малейшего влечения к гостю. Тяжело дыша, словно идя на убой, она медленно отступала, все время держа руки скрещенными на груди и сжимая полы халатика, не скрывавшего ничего.
Казалось, такая поза очень понравилась гостю. Сняв плащ, он повесил его на гвоздь у двери. Потом неторопливо снял пиджак и повесил его на кресло. Его шелковые подтяжки были с розовым и зеленым рисунком. Глядя издали, можно было подумать, что это цветы, но вблизи оказалось — гирлянды из крохотных нагих женщин. Протянув руки, чтобы взять Лорин за плечи, он невольно оттолкнул ее своим толстым пузом. Это было настолько смешно, что она едва не прыснула, хотя и было ей совсем не до смеха. Гость отталкивал ее к дивану, но ей удалось увернуться и сесть в кресло. Продавленные пружины скрипнули и она провалилась между подлокотниками.
— Вы уже давно перебрались в Нью-Йорк? — спросил гость.
Поняв подтекст его вопроса, она принялась долго и трогательно рассказывать о своей жизни, чтобы доказать, что она не та, за кого он ее принимает. Этот рассказ, по-детски беспомощный, доставил гостю огромное удовольствие.
— Не говори мне «сэр», — попросил он. — Называй меня Фил. Меня зовут Филип.
Пока она продолжала говорить, он гладил ее бедра, одно из них обнажилось, несмотря на все усилия Лорин стянуть полы шлафрока. Когда она созналась, что Гарри был ее первым любовником, гость был на вершине блаженства. Начал выспрашивать о подробностях.
— Говори, маленькая, говори, доставь мне удовольствие, — говорил он чуть ли не по дружески.
— Мы хотели бы с Гарри пожениться, — пояснила она, полагая, что пора коснуться этого вопроса. — Но нам нужно хоть немного денег, чтобы оплатить неотложные долги. Вы понимаете?
— Да, понимаю, — кивнул он. — Все это так очаровательно! Ты прелесть! Я должен отдать должное этой старой своднице Торнбридж! И без всякого перехода потребовал:
— Приоткрой свои плечи, малышка!
Убедившись, что Лорин не собирается выполнять его желание, он сделал это сам.
— Просто прелесть, — прокомментировал он. — Давай, малышка, приоткрой свои сокровища и покажи их своему Филу!
— Послушайте, Филипп, наивно сказала Лорин, — мы должны остаться добрыми друзьями. Вы человек богатый, и можете ссудить Гарри скромную сумму, мы вам вернем, клянусь. Напишу папе, как только мы поженимся, и он мне пришлет денег. Мама тоже. Останемся друзьями, ладно, Филипп?
Старик начал тихонько хихикать. Пытаясь его убедить, Лорин предложила:
— Нет смысла говорить Гарри, что ничего не произошло. Я вам верну те деньги, которые вы ему заплатили.
— Маленькая обманщица! — рассмеялся он, ущипнув ее за щеку. И залился громким смехом. — Хоть раз эта старуха меня не обманула, — признал он, и продолжал:
— Ну ладно, мы будем ласковы, как пара молодоженов. Согласен, Лорин. Гарри получит свое, а мы будем играть в воркующих голубков, которые ласкаются, как только сойдутся хоть на пять минут. Я тебе ведь немного нравлюсь, а?
— Ну конечно! — подтвердила она с внезапной надеждой. Лорин уже готова была признать его самым очаровательным мужчиной на свете, при условии, что он отступится от права переспать с ней.
«Этот старый урод, — думала она, — все-таки избавит нас от хлопот».
— Поцелуй меня, — настаивал он.
Лорин поцеловала его в обе щеки.
— В губы, — настаивал он.
Она повиновалась.
— Крепче!
Пришлось вытерпеть долгий слюнявый поцелуй, от которого ее едва не стошнило. Воспользовавшись ее растерянностью, ему удалось грубо стянуть с нее трусики. Она тут же вырвалась из его рук, подняла с пола трусики и хотела их надеть. Но тут он неожиданно ловко сорвался с кресла, чтобы схватить ее в объятия. Но, расслабившись, полностью изменил намерение.
— Я обещал, что не буду спать с тобой, — сказал он. — Но ведь и ты должна немного уступить. Деньги не падают с неба, малышка, и языком их не заработаешь! Нам осталось еще двадцать минут и если ты заставишь меня убраться раньше, Гарри об этом пожалеет. Понятно? Ну, так что мне делать?
— Уходите отсюда! — шепнула она.
Подойдя, он отвесил ей оглушительную пощечину.
Она разрыдалась, закрывая лицо руками.
— Ну что ты, что ты, — добродушно сказал он, — не плачь.
Взяв ее в объятия, отнес к кровати и швырнул на постель, придавив своей тяжестью.
— Слушай, моя дорогая, — начал он. — Я хочу, чтобы ты отдалась мне!
Лорин охватил панический страх. Она почувствовала себя совершенно беспомощной.
— Отпустите меня, — кричала она. — Я позову на помощь!
Старик вызывающе рассмеялся.
— Вы мне обещали…
— Ты меня спровоцировала, девка!
— Вы не держите слова!
— Да, слова я не держу, но зато способен удержать многое другое. Ты будешь моей.
Лорин пробовала сжать колени. Ее усилия его только забавляли. Помятое, обвисшее лицо мужчины снизу оказалось еще отвратительнее. Открыв рот, чтобы крикнуть, она смогла издать только тонкий короткий писк. Он сразу прервал его, нажав на шею где-то сбоку. Она зашлась от боли и сразу умолкла.
— Я знаю такие места, где очень больно, — сказал он. — Но знаю и другие…
Гнусная, многозначительная ухмылка подчеркнула это признание. Лорин все еще ощущала ужасную боль в горле, поняв, что если мужчина еще раз нажмет в том же месте, она надолго потеряет сознание. Не нужно его провоцировать, нужно избавиться от него аккуратно, все равно, каким образом.
Он крепко держал ее за запястья.
— Прошу вас, — умоляла она, — отпустите меня! Уходите отсюда! Не нужно давать Гарри ни цента, мы что-нибудь придумаем.
Протест этот вырвался из глубины ее естества, она предпочла бы умереть, чем отдаться ему. Толстяк явно наслаждался ситуацией.
