Владимир Колычев - Белая волчица
– Да, была. А что здесь такого?
– Когда вы там были?
– Ну, как-то случилось. Люк был открыт, я поднялась. Жарко там, душно, пыльно.
– Жарко?
– Это летом было.
– Ну, если летом…
– У вас есть ко мне вопросы?
– Да, конечно.
Девушка неторопливо распахнула дверь, вялым движением руки пригласила Гришу зайти в дом. Она пропускала его вперед, в темноту, и Кустарев принял ее приглашение.
Он переступил порог и оказался во мраке прихожей. Тут у него вдруг и мелькнула мысль о том, что сейчас его закроют. В голове как будто что-то звонко щелкнуло.
Но девушка не стала его закрывать. Она зашла в прихожую вслед за ним, включила свет.
Квартира небольшая, однокомнатная. Свежие обои на стенах, мебель в прихожей не новая, но близко к тому, но все равно здесь пахло старьем. И еще почему-то лекарствами.
Гриша знал, что здесь нет никаких больных родственников. Соседи его просветили, сообщили, что Лена жила одна. Уже два года. Купила квартиру, сделала ремонт.
Откуда она, кто такая, никто не мог сказать. Лену раньше здесь не видели, ее родителей не знали. Сама она жила тихо, без мужчин. Приветливая, вежливая, но замкнутая, погруженная в себя.
Глава 3
Девушка расстегнула пуговицы на пальто, Кустарев не растерялся, помог ей снять верхнюю одежду. Лена осталась в зеленой кофте немодного покроя, в длинной коричневой юбке. Худенькая она, не очень складная, неловкая, можно даже сказать, неуклюжая. Синий чулок, серая мышка. Но, глядя на нее, Гриша легко гнал от себя эти нелестные сравнения. Какая бы она ни была, ему в ней нравилось все.
Лена провела его в маленькую кухню, поставила чайник на плиту. Мебель в комнате не старая, но дешевая. Кухонный гарнитур с виду новый, но из прежней эпохи. Такие стандартные наборы делали еще в советское время.
– Лена, вы где-то работаете? – спросил Гриша.
У него в квартире и кухня просторней, и гарнитур дорогой, техника в полном комплекте, но тут ему нравилось куда больше. Здесь Лена как свет в окошке. У него прежде были девушки, да и теперь он встречался с одной, но это не помешало ему во всей остроте прочувствовать свое одиночество.
Кустарев еще толком не был знаком с этой девушкой, но уже точно все знал. Да, настоящая любовь внезапна так же, как сердечный приступ.
– Работаю. На дому. Вы когда-нибудь занимались сексом по телефону? – с едва заметной усмешкой спросила она.
– Сексом? – опешил Кустарев.
Возможно, он ослышался. Лена никак не могла задать столь пошлый вопрос, не той она породы. И уж тем более она не стала бы развлекать любителей телефонной клубнички.
– В моем случае секс отпадает, а телефон остается, – с улыбкой проговорила она. – Я работаю с потенциальными клиентами, обзваниваю людей, предлагаю им доставку воды на дом.
– Воды?
– Да, предлагаю питьевую воду и кулеры во временное пользование. Хорошая вода, удобная услуга. Звонить приходится много, зато платят хорошо.
– Значит, на дому работаете. – Кустарев стал успокаиваться.
Вода – это совсем не так весело, как секс по телефону, но ему вовсе не хотелось, чтобы Лена кого-то забавляла, предавалась вербальному разврату.
– А сегодня где были?
– В Москву ездила. По личному плану. Я же непривязанная, у меня свободный график.
– Ночью не работали?
– Если вам позвонят ночью и предложат воду, вы что на это скажете?
– Ну да, понятно.
– Ночью я спала.
– Может, слышали что-то? – Гриша кивнул в сторону двери.
– Да, слышала, – ответила девушка. – По лестнице кто-то поднялся, люк открыл. Потом все стихло.
– Когда это было?
– Не знаю. Сон у меня чуткий, я часто среди ночи просыпаюсь. Если на часы посмотрю, потом долго заснуть не могу. Такая вот незадача. – Лена виновато улыбнулась.
Она разлила кипяток по чашкам, бросила в каждую по пакетику чая – непонятно какого, черного или зеленого. Кустареву было все равно, но в принципе она могла бы и спросить, хотя бы из вежливости. А может, у нее и выбора-то нет?..
– Значит, вы слышали, как Рома поднимался? – пощипывая подбородок, проговорил он.
– Кто такой Рома? – спросила Лена.
То ли она почуяла подвох, то ли действительно не знала, кто такой Рома Аникеев. А могла знать. Девушка в высшей степени интересная, к тому же у нее своя квартира, а Рома парень не промах. Не хотел Кустарев, чтобы у нее с кем-то что-то было, но при всех своих симпатиях и даже чувствах к Лене он прежде всего думал о своей работе.
Парень не забывал, что ему давно уже пора ехать в управление, но продолжал разговор. Он не мог поступить иначе. Вроде бы Лена и не знала, кто такой Рома. Гриша хотел ей верить, но все же заметил дефект в показаниях.
– Роман Федорович Аникеев. Именно он сегодня ночью упал с крыши.
– Теперь понятно, почему вы сказали, что он поднимался. Не спустился, значит. Что это было, самоубийство?
– А вы что думаете?
– Я думаю? – удивилась девушка. – Я вообще ничего об этом не знаю.
– Не знаете?.. А почему вы про лестницу сказали?
– Про лестницу?
– Да, вы говорили, что лестница на чердак в доме одна. Сначала сказали, что я вас подозреваю, а потом показали на нее. Как будто я вас из-за лестницы подозреваю.
– И что? – еще непонимающе, но уже настороженно спросила Лена.
– А то, что потерпевший мог подняться по этой лестнице. Да, по той самой, которая находится возле вашей квартиры. Именно на этом вы и заострили внимание.
– А разве он по этой лестнице не поднимался?
– Поднимался. Вы слышали, как это происходило.
– Да, слышала, но не понимаю вас.
– Почему вы сразу не сказали, что слышали шаги? Про единственную лестницу сразу упомянули, а про шаги – потом, и то лишь тогда, когда я спросил.
– А это имеет значение? – Лена вроде бы по-прежнему ничего не понимала, но тревога ее усилилась.
Кустарев промолчал. В принципе ничего страшного не произошло. Может, она и не подумала сразу об этих шагах по лестнице. Но узелок на память он себе завязал.
Возможно, Лена действительно не обратила на это никакого внимания. Но не исключено, что эти шаги она придумала на ходу, после того как провела в дом сотрудника полиции, узнала про труп, который могла увидеть.
Так уж устроен человек. Правда из него льется легко, свободно и, главное, последовательно. А вот когда он вынужден что-то скрывать, в мыслях возникает затор, отсюда заусенцы, шероховатости в показаниях. Чем больше вопросов, тем серьезнее дефекты, которые замечаются, наматываются на ус.
– Лена, вы давно здесь живете?
– Два года уже.
– А лет вам, если не секрет, сколько?
Молодая еще, но уже не девчонка. Ей где-то двадцать с маленьким хвостиком. Но ее возрастом Гриша интересовался не только из личных соображений.
– Так вы же из милиции… – Она слегка замялась. – Для вас не секрет. – Двадцать один год мне. Паспорт принести?
– Да, пожалуйста.
Она пожала плечами, вышла в прихожую, покопалась в сумочке, принесла документы.
Киршанова Елена Васильевна, восемьдесят девятого года рождения. Через месяц ей исполнится двадцать два. Прописка местная – город Бочаров, улица Самарская. Паспорт новый, выданный по случаю достижения двадцатилетнего возраста.
– А раньше вы где были зарегистрированы? – спросил Кустарев.
Девушка напряженно посмотрела на него. Слишком уж много вопросов задавал этот настырный парень, а ей вовсе не хотелось входить в число подозреваемых.
– Воронежская область, город Павловск. А что?
– Нет, ничего.
– Приехала в Москву, работала, накопила денег. Вас интересует, чем именно я занималась? – Она пристально посмотрела на него.
От волнения у Кустарева запершило в горле. Сейчас Лене, считай, двадцать два года. Допустим, работать она начала с семнадцати лет. Без московской прописки, образования. Где она могла за три года заработать на квартиру? Курьером в отделе доставки? Распространителем рекламных листовок? Вряд ли.
А вдруг она зарабатывала на панели?.. Может, с четырнадцати лет этим занималась?
– Ну, раз уж зашел такой разговор… – смущенно пробубнил он.
– А если это сугубо личное дело? – Лена и не думала отводить от него взгляд.
Оправдываться она явно не собиралась, совершенно не переживала насчет того, что думает о ней какой-то старший лейтенант полиции. Именно так Гриша и читал ее взгляд.
– Ну, если так, то без вопросов, – заявил он.
– Я имею право на личную жизнь, – с тихим вызовом сказала она.
– Да, конечно.
Занятие проституцией подпадает под Административный кодекс и уголовным преступлением не является, так что и взятки с Лены гладки. Она достойна только порицания и личного осуждения, но Кустарев не имел права и на это. Да и не хотел он осуждать эту девушку, так волнующую его. Тем более что она уже не занималась ничем таким.
