Евгений Сартинов - Охота на оборотня
— Паша! — рассмеялся Колодников. — Мы сколько лет вместе работаем? Лет семь? Я тебя уже насквозь вижу!
— Ну ладно, раз так. Ты прямо как моя жена, от той ничего не скроешь, и тебя ничем не удивишь. Тогда слушай, всевидящий!
Он выложил из папки какие-то бумаги.
— Вчера мы весь день с главбухом Иванова разбирали бумаги. Петрович его в свои тайные дела и планы не сильно посвящал. Но, судя по документам, за это лето доход Петровича упал по сравнению с прошлым годом чуть ли не в два раза.
Мы начали смотреть почему. Оказалось, что основной свой капитал Иванов качал не из ресторана и даже не из рынков, как все думали, а из школ и детских садов. Он уже лет шесть стабильно снабжал продуктами чуть ли не все школы и детские сады города. Кроме того, тут еще «Дом ребенка», приют и прочие точки соцпомощи. Но!
Летом школы не работают, зато работают пионерские лагеря. Раньше их тоже снабжал Иванов. Но в этом году он проиграл тендер на поставку продовольствия некоему Ашоту Айвазяну. Смотри, вот такая интересная бумажка.
Он протянул Колодникову листок с какой-то таблицей, а сам, зайдя сзади, начал пояснять:
— Это те цены, которые наши бизнесмены выставляют на тендер. Вот смотри.
Например, Иванов предлагал пшено по цене пять рублей восемьдесят копеек, а Айвазян по три рубля…
— Сколько?! — удивился Андрей.
— Три рубля, — подтвердил Павел, — Сахар — девять рублей, хотя даже на оптовых базах он стоит одиннадцать рублей. Мука по шесть рублей, макароны по шесть, ну и так по всем позициям.
— Он что, воровал, что ли? — спросил Колодников. — Таких цен не может быть.
— Да нет. Эта бумажка блеф. Я съездил в администрацию к Верстаковой и, пока хозяйки не было, выбил из напарницы Анны Тимофеевны действительные цены, те, по которым Айвазян поставлял им продукты. На самом деле пшено обошлось казне по цене шесть рублей ровно, сахар по тринадцать, мука по восемь, макароны по двенадцать. Обрати особенно внимание вот на это. Мы с бухгалтером долго смеялись. Мороженое — одна порция сто грамм сорок два рубля.
— Ого! — воскликнул Колодников. — Мы с дочкой в аквапарке были, там и то дешевле получалось!
— Особенно этот Ашот хорошо нажился на кофе и чае. Они собирались поить детей кофейным напитком по цене восемь девяносто, а, судя по документам, поили отборным «Нескафе» по пятьдесят рублей банка.
— Детей, по-моему, вообще нельзя поить кофе, — наморщился, припоминая, Андрей.
— Зато есть возможность списать на это дело кучу денег. Но это все цветочки. Главное не это. В условиях тендера был такой пункт, вот он: «Какое время вы не будете повышать цены на продукты?» Айвазян поставил месяц. На самом деле он поднял цены на следующий день после получения документов на поставку.
— Интересно! — подбодрил капитана Андрей. — Валяй дальше.
— Дальше все очень просто. Ашот, у которого могло не быть ни копья в кармане, сразу становится обладателем как минимум полмиллиона наших деревянных.
Кроме того, вместо ожидаемой экономии в сто девяносто тысяч рублей город переплатил уже двести пятьдесят тысяч.
— А Иванов это все просек?
— Конечно, такой зубр! Но главное даже не в этом. Он мог протестовать, он ходил даже к нашему мэру Романовскому, говорил, что цены конкурентов фальшивые, но это пустые слова. Тот же бухгалтер сказал мне, что Петрович просто рвал и метал, когда говорил о том, что его так же могут прокатить и с поставками продуктов на весь учебный год. Он начал копать глубже и, похоже, раскопал вот это.
Павел подал Андрею очередную бумагу.
— Как он это достал — не знаю, тайна, покрытая мраком. Нашли в его столе, в отдельной папке. Копия свидетельства о регистрации общества с ограниченной ответственностью «Кристалл». Учредитель Ашот Айвазян.
Затем Зудов подал Колодникову следующую бумагу.
— А это та же самая бумажка, с одной небольшой поправкой: соучредитель — А. Т. Верстакова.
— Вот это да! — восхитился Колодников. — Зампредседателя комиссии по проведению тендера по совместительству еще один из участников конкурса.
— И самое главное — победитель! Иванов понял, что спасен. Это уже весомый аргумент. С этим можно смело идти и к мэру, и в прокуратуру. А для Анны Тимофеевны это смерти подобно. Она десять лет сидела на этом месте, сделала себе состояние, и вдруг такой удар!
— Слушай, а действительно, почему Иванов не пошел в прокуратуру? С этой бумажкой, — он поднял копию свидетельства, — это же бесспорный факт, это стопроцентное дело!
— Бухгалтер говорит, что он не любил доводить дело до открытого противостояния. А может, не захотел, потому что и сам так же начинал? Кто знает, как все было? — предположил Зудов.
— Может быть, — согласился Андрей. — У всех этих наших доморощенных бизнесменов рыльце в пушку, кого хочешь можно уцепить. Особенно если учесть, что пять лет назад они с Верстаковой были любовниками.
— И наверняка поэтому он в тот вечер поехал к ней, а не к прокурору. Хотел решить вопрос с глазу на глаз, — дополнил Павел, — решил, что со старой подругой он как-нибудь сладит.
— Да, — кивнул Андрей и с удивлением отметил, что сушняк в глотке явно сдал позиции, да и голова перестала болеть. — И наверняка это был не первый их разговор. Айвазян уже ждал Иванова у подъезда, а значит — заранее знал и о разговоре.
Теперь они говорили по очереди, дополняя друг друга.
— И знал, чем он кончится.
— Точно. Да, надо бы теперь поговорить нам с Анной Тимофеевной…
Не успел Колодников закончить фразу, как дверь распахнулась, и на пороге показалась… сама Анна Тимофеевна Верстакова. Оба оперативника опешили, и не столько от неожиданного явления только что упомянутой особы, сколько от внешнего вида женщины. На ней было вечернее платье, волосы спутаны, под глазами, покрасневшими и опухшими от слез, растеклись черные потеки, обязательная губная помада отсутствовала.
— Спасите его, — пролепетала она и не вошла, а стала опадать на пороге.
Павел с Колодниковым бросились ей на помощь, но Анна устояла и с их помощью плюхнулась в единственное в кабинете кресло.
— Кого надо спасти? — спросил Андрей, подавая даме стакан воды.
— Ашота, — сказала она, принимая стакан из рук Павла. Руки Анны Тимофеевны тряслись, и зубы простучали короткую дробь по стеклу.
— От кого его спасать? — переспросил Павел.
— От этих, с рынка…
Сказав это, Верстакова неожиданно всплеснула руками и разрыдалась. Стакан с водой выпал из рук.
— Господи, они же говорили мне… чтобы я вам ничего не рассказывала… — пролепетала она сквозь слезы. — Но я, я сойду с ума… если с ним что-то случится…
Минут десять оперативники еще мучили вопросами периодически впадающую в истерику Анну Тимофеевну, и в конце концов им удалось более или менее представить себе картину произошедшего. Похитив Айвазяна, братки с рынка позвонили Верстаковой на Дачу. Та еще сладко спала, и звонок, разбудивший ее, был ужасен.
— В общем так, подруга, — услышала она в трубке наглый голос, — твой армяшка у нас, и если хочешь его увидеть целиком, а не по частям, то сделаешь все по-нашему. Так что сейчас едешь в ментовку и забираешь свои показания.
Ничего ты не видела, никаких машин или чего ты там еще понаписала, хрен тебя знает. Ничего и никого около подъезда ты не видела. Все ясно?
Верстакова молчала, спазм сдавил горло. Но говоривший рассудил ее молчание по-своему.
— Смотри мне! Без фокусов, а то мы твоего друга по частям распилим и пришлем тебе на фарш. И без фокусов мне, овечка безрогая!
Похитители просчитали все, кроме одного. Они судили, исходя из своей, мужской логики, но Верстакова была женщиной, и Ашот был не просто ее очередным любовником, а последней, сумасшедшей любовью. Она случайно нашла его в привокзальном кабаке с чемоданом и последним червонцем в кармане. Она предоставила ему жилье, добилась по своим немалым связям прописки в Кривове, дала денег на раскрутку собственного дела. Несмотря на это, тот вел себя независимо, чуть оперившись, тут же съехал от нее и снял квартиру. А недавно приобрел и собственное жилье в престижном районе. Другая бы обиделась, но не Анна Тимофеевна. Ее страшило лишь то, что он ее бросит. Ашот сразу поставил условие, что не должен материально зависеть от подруги жизни. Она на это согласилась, восприняв все как должное, влезла в сомнительные махинации с тендером. И именно поэтому, чтобы окончательно приковать его к себе, Анна Тимофеевна и решилась на столь рискованную аферу с ООО «Кристалл» и с убийством ресторанного короля Петровича. Она могла бы решить с Ивановым все полюбовно, но убийство было нужно ей как еще одна нить, связывающая с ветреным любовником. И как все обернулось! Ведь все было просчитано.
От страха за жизнь Ашота Анна Тимофеевна просто потеряла голову. Плохо соображая, что делает, Верстакова натянула на голое тело платье и помчалась в город, каким-то чудом по дороге ни в кого не врезавшись и не задавив.
