Сергей Асанов - Ведьма
– Да какие переговоры, о чем ты, дорогая, – съязвил он. – Можно пальнуть по автобусу из гранатомета, по телику это будет выглядеть очень эффектно.
Садовская скривила губы, очевидно, намереваясь сказать какую-нибудь гадость, но Баранов не дал ей продолжить:
– У вас на него ничего нет, кроме подозрений экстрасенсов, которые к делу не пришьешь. Хоть положите его лицом вниз и приставьте к затылку ствол, он просто пошлет всех на хрен. Максимум, что мы сможем сделать, – это повесить на него опасное вождение.
Баранов сделал паузу. Ему самому не очень хотелось так думать, но он об этом думал постоянно.
– А если девчонка уже мертва, то он вообще чист, – закончил он.
Марина стала пепельно-серая, но ничего ответить не успела: на крайнем мониторе справа сменилась картинка.
– Поймали сигнал с камеры в углу салона, – сказал Женя.
– Вижу.
Картинка была грязная – сверху вниз бежали рваные белые полосы – и статичная. Камера была установлена в кабине водителя почти у него над головой, и в кадр попал почти весь салон, исключая последний ряд.
– Черт! – прошипела Марина.
На мониторе было видно, что оба экстрасенса, которых в группе прозвали «помещиками», сидели в правом ряду по ходу машины, чуть ли не прижавшись друг к другу. У них за спиной, положив ручонки на спинку переднего кресла, притаилась Валя, испуганная и, кажется, заплаканная. Ее пытался успокоить сидящий рядом оператор – разумеется, без камеры ему совершенно нечем было больше заняться. Людмила Кремер по-прежнему лежала на своем месте, но, судя по всему, она пришла-таки в сознание – глаза были открыты, голова шевелилась.
Ни Шайдуллин, ни Поречников в кадр не попали.
– Они до сих пор в отключке?! – удивилась Марина. – Что там у них происходит?
Никто не издал ни звука, а картинка на мониторе снова сменилась. Изображение было более четкое, хоть и слишком подвижное, зато теперь в кадр смотрел Вячеслав Иванов. Очевидно, он сам держал камеру в руках.
– Эй, вы там? – спросил он. – Знаю, что вы меня видите. Вы там, наверно, вообще все видите, правда?
Он на мгновение отвернулся, камера дернулась в сторону. Одновременно на другом мониторе было видно, как автобус вильнул в сторону, объезжая какого-то инвалида на «Оке».
– Прошу прощения за технические неполадки, – хихикнул Иванов, вернувшись в кадр, – тут, видите ли, слишком оживленное движение.
– Скотина, – пробормотала Марина.
– Итак, – продолжил колдун, – у меня к вам творческое предложение: я сейчас уже выезжаю на трассу, там, по-моему, никаких постов ГИБДД нет, поэтому ехать я могу долго… Хм, во всяком случае, пока не кончится бензин. Я понимаю, что ментов вы еще не вызвали, в противном случае меня давно бы уже остановили. Так ведь?
Он сделал паузу, посмотрел на дорогу, потом с улыбкой заговорил вновь:
– Я вам так скажу, ребята: я стал бы победителем третьего сезона запросто. Таких экстрасенсов, как я, на вашем проекте еще не было. Я могу прямо сейчас посмотреть в кадр и послать вам импульс… Хотите? Ну, посмотрите на меня внимательнее, не бойтесь. Ну?
Он приблизил камеру к себе и, сделав широкие глаза, уставился в объектив. Лицо его теперь занимало весь экран. Марина отвернулась и наклонилась, выговаривая какие-то замысловатые ругательства, а Женька, успев зажмуриться, сделал затемнение на мониторе. Баранов отвернуться не успел и тут же пожалел об этом: в желудке что-то зашевелилось, в голове загудело. Черт возьми, Кашпировский просто проказник из детской комнаты милиции по сравнению с этими нынешними орлами! И они предоставляют этим людям эфир?! Хорошо хоть не прямой.
– Ну-ну, – поспешил успокоить их Иванов, – я не буду больше безобразничать, но теперь вы, надеюсь, понимаете, с кем имеете дело?
Женька снова сделал картинку яркой. Колдун улыбался, глядя на дорогу, и продолжал свой пламенный прощальный спич:
– Вы и понятия не имеете, с чем могли столкнуться, потому что для вас это игрушки, не более того. Вы не имеете ни малейшего представления о том, как живут люди, умеющие все то, на чем вы зарабатываете деньги! Вы не знаете, через что им приходится пройти! У них нет здоровья, нет друзей, – он зашелся на крик, – у них, в конце концов, нет никакого нормального будущего, о котором мечтают миллионы нормальных людей!
– Говори за себя, ублюдок, – пробормотал Женька Ксенофонтов.
– Но теперь вы многое поймете! – успокаиваясь, сказал Иванов. – Жаль, что не успел устроить вам сюрприз, но вы меня запомните, это я вам обещаю. Вы продолжаете снимать? Ну снимайте, снимайте…
Он повернулся, но на этот раз в другую сторону – в салон. Лицо его вытянулось.
– Что там происходит? – воскликнула Марина. – Женя, включи салон, быстро!
Ксенофонтов послушно исполнил приказ, а Валентин Баранов стал набирать номер на своем мобильном телефоне. Пожалуй, действительно пора завязывать с играми, пока еще кто-нибудь не отдал концы.
«То, что тебя не убило, сделало тебя однозначно сильнее… Он не укокошил тебя в первый раз, и тем самым он научил тебя защищаться, научил выкарабкиваться и помог твоему организму найти противоядие. А кстати, может быть, он же и научил тебя самого стрелять?»
Михаил Поречников приподнялся на локтях, прищурился, потер пальцами глаза. Во рту еще ощущался привкус металла, но все самое страшное осталось позади. Сейчас действительно получилось значительно лучше и быстрее, чем после удара в лесу. Его мозг учится вместе с ним, он приспосабливается и овладевает новыми трюками. Пожалуй, через годик-другой Михаил сможет исчезать, как Дэвид Копперфилд, и залечивать огнестрельные ранения, как Максим Камеррер из «Обитаемого острова». Три раза «ха-ха»…
Он осмотрелся. Колдун сидел за рулем и что-то вещал в видеокамеру, отнятую у оператора. Как Михаил и предполагал, никто даже не попытался оказать психу сопротивление, все так же сидели на своих местах, прижав уши, и ждали конца света. Вот только Кремер, кажется, пытается что-то сделать, но ей явно не хватает сил или она просто еще не до конца пришла в себя – все-таки Иванов нехилый парнишка и он довольно основательно приложился кулаком к ее голове.
Ладно, сволочь, будем разбираться по-пацански, если ты так этого жаждешь.
Он поднялся на ноги, оглянулся назад. Шайдуллин все еще пребывал в отключке, и это всерьез обеспокоило Михаила. У Рустама Имрановича не было «противоядия», и если учесть, что сам Мишка случайно во время съемок вызвал у него носовое кровотечение, то что мог сотворить разъяренный псих Иванов?
Миша наклонился, проверил пульс. Шайдуллин был жив, и этого на данном этапе достаточно. Нужно решить главную проблему.
Колдун Иванов увидел его в зеркале обзора.
– Эй ты! – крикнул он, опуская камеру. – Стой, где стоишь!
Михаил и не думал слушаться. Он уверенно двигался по проходу, держась за спинки кресел, по дороге похлопал по плечу оператора, кивнул Сергею Никаноровичу и Наталье Платоновне… Надо же, даже вспомнил их имена, а то все – «старосветские помещики», неудобно как-то. Господи, они ж все напуганы до смерти, как будто их угнали террористы, обвешанные гранатами.
– Стой на месте, Поречников! – повторил свое требование колдун. Теперь, на коротком расстоянии, Миша заметил, что он немало удивлен таким поворотом. Видно, парнишка был уверен, что действует наверняка. – Я не шучу, Поречников, остановись!
– Что ты сделаешь?
– Увидишь.
– Уже видел. Не впечатлило.
Михаил поравнялся с первым рядом салона. Людмила Кремер полулежала на двух креслах, опершись локтем и свободной рукой почесывая лоб. Она приподняла голову, слабо улыбнулась Михаилу. «Так, она вне игры. Что ж, к сожалению, против лома нет приема»…
Миша остановился перед кабиной, став коленями на повернутые в салон кресла.
– Останови машину, Славик, скажи, где находится похищенная девушка, и вали отсюда на все четыре стороны.
Иванов осклабился.
– А хрен тебе! Попробуй меня остановить!
Миша посмотрел вперед. Автобус выехал из городской черты и теперь несся по узкой двухполосной дороге мимо маленьких домиков, садовых участков и магазинчиков. Асфальт был неровный, с приличными выбоинами и трещинами, и достаточно одного неверного движения руля, чтобы машина врезалась в какую-нибудь встречную тачку либо вылетела на зеленые грядки садоводов.
Миша посмотрел на спидометр.
– Сбрось скорость, кретин, пока мы все не погибли! Ты же девяносто идешь!
Иванов в ответ лишь хрюкнул от восторга.
– А какой же русский не любит девяносто, Поречников! Ты что, испугался, сын кулацкий?! Ты не русский разве?!
И с веселым визгом, похожим на гиканье ковбоев Дикого Запада, выгоняющих табун, он вильнул рулем влево. Несущаяся по встречной полосе белая «шестерка» не успела среагировать и царапнула по автобусу боком. К счастью, машина удержалась на дороге – Миша увидел это в зеркале.
– Ты что творишь, ублюдок! – заорал он. – Ты угробить нас хочешь?!
