Кирилл Казанцев - Крысиная охота
Когда губернатор очнулся, с ним производились странные манипуляции. Василий Иванович был без куртки, без свитера, водной майке. Его привязывали к другому человеку — лицом к лицу, это была не женщина (а кто?!), и от него исходил пока еще еле ощутимый, но уже неприятный запашок. Руки Василия Ивановича обнимали этого типа, отнять их было невозможно, веревки держали прочно, их физиономии практически касались друг друга. Почти срослись. Этот субъект был тоже в майке, и от него исходил не только запах, но и холодок…
Потом зажглись несколько фонарей, и волосы встали дыбом. Василий Иванович с ужасом обнаружил, что лежит в обнимку не с кем-нибудь, а с мертвым Глобарем и практически целует его. Отвернуть голову было невозможно!
Рвотный рефлекс тут же сработал, он давился своими выделениями, приступы сотрясали грузное тело. Губернатор пытался выпутаться, хотя бы отвернуться, но покойник был назойлив, не отпускал. Глаза его блестели, а запах чувствовался все явственнее.
— Последняя серия, господа, — с нажимом сказал безжалостный голос. — Перед нами высшее должностное лицо субъекта Российской Федерации, губернатор Яровольской области Морозов Василий Иванович. Несколько минут назад данное лицо собралось коренным образом изменить свою жизнь, по причине чего застрелило двух своих телохранителей, начальника службы безопасности Крейцера и некоего Глобаря Николая Аверьяновича — авторитетного господина, представляющего нашу область в криминальных, так сказать, кругах. С последним господином Василий Иванович и пребывает в тесном дружеском контакте… — говорящий сделал паузу, дав возможность оператору зафиксировать тела и широким планом — сомкнувшиеся лица, одно из которых продолжало сотрясать спазмы, а второму все было до лампочки. — Подобный поступок как нельзя лучше характеризует нашего героя. И можно уже не поминать многочисленные злоупотребления, масштабное воровство и мздоимство в окружении губернатора, самодурство и самоуправство, мошеннические схемы перекачки денежных средств, полный букет менее тяжких преступлений и нарушений. И даже то, что не кто иной, как Василий Иванович является главой преступного клана, опустошающего Яроволье — чему имеется множество убедительных доказательств, публикация которых состоится в ближайшее время. Василий Иванович является заказчиком многих громких и резонансных убийств. В частности, Ивана Степановича Лапшина — бывшего кандидата в губернаторы, чье назначение в Кремле, выражаясь вашим языком, было уже «на мази». Вы так переживали, что его обещания лучше ваших. Но у несчастного случился внезапный сердечный приступ (медсестру звали Зоей, а лекарство, введенное Ивану Степановичу, — отнюдь не сердечными каплями) — и кто-то в Кремлевской администрации вкрадчиво и убедительно посоветовал президенту оставить на должности господина Морозова, лучше других знающего, что делать с собственной областью. Вы заказали убийство Надежды Леонидовны Шверц — председателя областной счетной палаты, не успевшей обнародовать свои данные о действительном положении дел в области — в частности, о загадочном исчезновении львиной доли выделяемых государством дотационных средств. Вы самодур, батенька. Вы не терпите чужого мнения и окружаете себя лишь теми людьми, что преданно смотрят вам в рот. Вы не выносите критики — даже сетевые издания в этом городе много раз подумают, прежде чем опубликуют критические материалы в адрес власть предержащих. Многим памятны физические расправы над журналистами и загадочная смерть главного редактора портала «Новости Яроволья» Андрея Нефедова. Сколько человек вы застрелили на охотах в Аргадонском заповеднике? По нашим предположениям, не менее двух десятков. В феврале прошлого года сюда был доставлен ваш давний обидчик — корреспондент «Черной хроники» Гуревич. Убедительной информацией товарищ не владел, он просто… Ну, не любил он вас, Василий Иванович. Знал, какая вы сволочь, а доказательств не имел. Но вы испугались, пошли конем. Журналист пропал, арестовали пару алкашей — те якобы по пьяни утопили журналиста в реке — на почве личной «алкогольной» неприязни. На этом следствие и успокоилось. Журналиста доставили лично вам в заповедник. Отличный подарок. Вы гонялись за ним в компании своих архаровцев, отстреливая парню части тела. И лишь когда он с дубиной, уже на издыхании, пошел на вас, телохранитель его застрелил. При этом вы чуть не наложили в штаны, когда на вас набросился живой мертвец, помните? Вы не губернатор, Василий Иванович, вы просто гауляйтер какой-то. Ну, что ж, надеюсь, мы сорвали очередное выездное заседание вашего «капитула», в котором, помимо вас, участвовала вся преступная верхушка Яроволья: председатель Заксобрания Баркасов, сити-менеджер Коровин, председатель горсовета Островская, начальник ГУВД Олейник, настоятель Вознесенского храма Истопченко и уже упомянутый авторитетный бизнесмен Глобарь. И охота ваша, слава богу, сорвалась. А сейчас мы перейдем в конюшню, где до сих пор терзаются похмельем несостоявшиеся жертвы охоты, и в импровизированный госпиталь, где на доктора Таманцева, всецело посвященного в ваши игрища, взвалили несколько десятков охранников и телохранителей — будущих лиц с ограниченными возможностями. Мы постараемся запечатлеть их «просветленные» лица, чтобы они навсегда остались в памяти народной. Коллега, выключайте камеру.
От близости мертвеца Василий Иванович уже задыхался. Он не мог выдавить из себя что-то вразумительное, даже не пытался.
— Не будем трогать, — пробормотал Никита. — Пусть лежит, привыкает к объятиям смерти. Подозреваю, информация о том, кто именно убил господина Глобаря, крайне не понравится многим авторитетным товарищам. Люди, кто бы знал, как я безмерно устал… Послушайте, у кого-то здесь имелся спутниковый телефон. Не хотелось бы вызывать помощь этим засранцам, но, боюсь, придется.
— Нашел, — отозвался Коваленко. — Единственное средство связи находилось у господина Крейцера и почти не намокло…
«Помощь» прибыла лишь под утро — когда виновники жуткого тарарама были уже далеко. Саперы из воинской части, расквартированной в ближайшем райцентре, несколько часов возводили понтонный мост. Бегали офицеры, орали, что проще было бы отремонтировать разрушенный. На территорию Аргадонского заповедника въехала кавалькада карет «Скорой помощи». Водители хором матерились — они не знали, что их погонят за двести верст, в глушь, в «тайгу». Въезжали крытые грузовики, облепленные грязью, полицейские внедорожники, пара автобусов МЧС. Люди разбегались по надворным постройкам, звучали изумленные крики. На столике в гостиной обнаружили «докладную» записку, в которой лаконично объяснялось, что произошло в урочище, где можно найти Киру Ильиничну (ее уже нашли, пока сооружали переправу — бесчувственную, обмороженную, но живую), генерала Олейника и прочих участников драмы. В конце была приписка — подробности в Интернете. Записку прочитали вслух при всем скоплении народа — пока кто-то из высокопоставленных полицейских не догадался ее вырвать из руки «оратора» из МЧС. Отвязали губернатора — он пропитался трупным запахом, да и сам был каким-то пятнистым. Выпустили бомжей из загона — они не хотели выходить, орали, чтобы им принесли еще водки. Зрелище в «санчасти» повергло в шок даже бывалых. Тесная сараюшка, вонь, кровища, четыре десятка забинтованных стонущих тел (многие были на грани гангрены и полной отключки), и во главе этого великолепия — глупо хихикающий, залитый кровью с ног до головы доктор, у которого явно назревали проблемы с психикой…
Упомянутые проблемы были не только у доктора. Когда сложили рядом всех членов преступного сообщества (и даже Олейника извлекли из пропасти), у медиков от изумления глаза полезли на лоб. Такого количества высокопоставленных умалишенных на квадратный метр полезной площади они никогда не видели! Это были не люди, а какие-то злые растения с условными и безусловными рефлексами. Они кусались, пускали слезы, вели себя, как настоящие клинические невменяемые…
— Ну, не знаю, господа, не знаю, — пряча ухмылку в густые усы, пробормотал ведущий специалист 3-й городской больницы «Скорой помощи». — Тут не лечить, тут резать надо. Это что же такое с ними сотворили, что они полностью потеряли человеческий облик?
ЭпилогМашины проносились по трассе мимо щебеночного карьера. Люди на остановке пытались увернуться от брызг, костерили городских властей, замучивших проверками частных перевозчиков — те вообще в знак протеста перестали выпускать автобусы на линии. Моросил занудливый дождь, небо затянула беспросветная серость. Электронное табло над головой у автомобилистов извещало, что сегодня четвертое октября, время — четыре пополудни, температура — четыре по Цельсию. Весь мир безнадежно замер на цифре «четыре»…
