Сергей Лесков - Под чёрным флагом
– Говори.
– Дай мне стакан виски. Легче уйти будет, веселее. Ведь по церкви самоубийство – это грех…
– Можешь успокоиться немного. У тебя не самоубийство, ты, по большому счёту, таким образом даёшь возможность жить другому человеку. Ты понимаешь, кого я имею в виду. Я этому человеку письмо от тебя передам. Да и не об этом грехе тебе беспокоиться надо перед Всевышним, а за твои прошлые дела, что до сегодняшнего дня были. А вот сегодняшний день, после того, как я появился у тебя на квартире, там, – Сергей поднял руку и пальцем показал вверх, – как раз тебе сочтется как противовес всему твоему прошлому. Так что не казнись. Там всё учитывать будут. А виски будет, но давай – после звонка Шалого. Уже почти пять утра. Он вот-вот позвонит.
Виски в гараже есть, Сергей это прекрасно знал. Есть даже какие-то орешки с яблоками. Вся эта радость находилась в ящике стола, рядом с которым расположился Лобунько. Осокин встал, открыл стол и убедился, что был прав. Прошло ещё пятнадцать минут. И тут зазвонил мобильный телефон Быстрова. Сергей с Быстровым от неожиданности вздрогнули. Лобунько сидел, как памятник, и даже не пошевелился.
«Рваный» побледнел и дрожащими руками взял мобильный телефон в руки.
– Включи громкую связь, – попросил его Сергей. Быстров сделал это и нажал клавишу приёма:
– Слушаю.
– Это я, привет! Меня кто-нибудь встретит?
Сергей заранее проинструктировал Быстрова, как и что говорить. Тот так и сделал, ни на шаг не отступил от указаний Сергея:
– Привет! Встретит тебя Вован, но вы не виделись никогда, как он тебя узнает?
– У меня в руках сумка спортивная и газета, свёрнутая трубочкой. А почему не ты с Кириллом?
– У Кирилла проблемы. Мне нужно быть рядом с ним. Мы будем вас ждать на новой квартире. Поедете туда на такси. Мы, кажется, нашли логово таксиста. Всё остальное не по телефону. Мне больше не звони, я отключусь до вашего приезда. Потом всё объясню. До встречи! – Быстров нажал кнопку отбоя.
Это его «до встречи!» прозвучало в его устах вполне недвусмысленно. Сергея даже немного передёрнуло. Ну, а так всё, кажется, прошло великолепно. Шалый был уверен в себе и спокоен. Во всяком случае, ничего противоречащего этому в его голосе Осокин не услышал.
Быстров откинулся на диване и закрыл глаза. Сергей набрал номер Анатолия и сообщил, что всё идёт по плану, что у приезжающего будет сумка и газета. Исаков сказал «спасибо» и отбился.
– Ты виски обещал, – как робот проговорил Бы-стров.
Сергей открыл стол, достал непочатую бутылку виски, орешки и яблоко. Тут же стоял стакан, который сыщик протёр чистой тряпкой.
Быстров налил себе целый стакан, подержал его в руках и через несколько секунд выпил одним залпом. После чего откинулся на диване.
– Дай ещё бумагу и ручку.
Сергей протянул ему всё, что он просил. Быстров распрямил лист и написал на нём крупным почерком: «Не хочу так больше жить и не буду» поставил сегодняшнее число и расписался, обращаясь к Сергею со словами:
– Облегчу напоследок работу родной полиции. Давай ствол, и выйдите отсюда минут на пять. Я виски ещё выпью, только уже один.
Сергей взял пистолет, достал магазин, оставил в нём один патрон, который вместе с магазином и пистолетом тщательно протёр, стерев с них все предыдущие отпечатки, и протянул, держа его тряпкой за глушитель, Быстрову.
– А теперь выйдете оба, – проговорил Быстров жёстким голосом. – И помни своё слово, сыщик.
– Можешь быть уверен, всё будет, как я обещал, – сказал Сергей. – Прощай!
Быстров ничего не ответил. Он налил себе ещё полный стакан виски. Сергей с Анатолием вышли из гаража и встали недалеко. Ровно десять минут была тишина. Затем раздался яростный крик Быстрова и одновременно с ним чуть слышный хлопок – выстрел, прервавший этот крик.
Лобунько отстранил Сергея и сам первый зашёл в гараж. Быстров полулежал на диване. В правом виске его находилось недвусмысленное отверстие, из которого медленно вытекала кровь. Анатолий пальцем проверил пульс на шее уже неживого бандита:
– Готов, – проговорил он.
Они зашли в гараж, закрыли изнутри дверь и почти полчаса протирали поверхности всех предметов, за которые могли когда-нибудь браться руками. Предварительно, конечно, оба надели перчатки. Когда всё было готово, Сергей посмотрел на мёртвого Быстрова Владимира Марковича и сказал:
– Жил, как подлая скотина, а ушёл достойно. И такое бывает. Пошли к машине. Надо ехать к Людмиле. Очень надеюсь, что скоро там же появится и Толян.
Первая и последняя встреча
Исаков с половины шестого находился на вокзале. Казалось, он бродит по нему, не замечая ничего и никого вокруг. Он неоднократно прокручивал в мыслях все свои действия после встречи с Шалым, который должен был принять его за Вована. Анатолий продумал всё. Но часто бывает – какое-нибудь непредвиденное обстоятельство, какая-нибудь случайность может свести все планы на «нет».
Состояние у таксиста было на грани психического срыва. Он понимал, что через несколько десятков минут воочию увидит убийцу своей мамы. Толя несколько раз доставал руки из карманов и смотрел на них. Они дрожали. Но это был не страх. Это было высокой степени волнение, беспокойство – что-нибудь может пойти не так. Тело его также дрожало, как в лихорадке, и он никак не мог взять себя в руки. Но в любом случае, он сделает это. Всё, что задумал, он сделает. Иначе просто терялся смысл всей его предыдущей и последующей жизни. И ещё он прекрасно понимал, что может получиться и совсем наоборот. Лишь один из них дойдет утренний маршрут, который определил Анатолий в своих планах, до конца. Лишь один продолжит дальнейший путь по жизни. Так пусть же сам Бог определит, кто из них будет этим одним.
По громкой связи объявили: «Внимание! На первый путь, первую платформу прибывает скорый поезд номер сорок два, Москва – Великий Новгород. Отсчёт вагонов с головы состава».
Услышав это короткое предложение, Исаков вдруг почувствовал, что дрожь в теле пропала, он собрался в один комок нервов, превратился в сжатую пружину, готовую в нужный момент распрямиться резко, как выстрел. К поезду подходил уже другой человек, не тот, который ещё пять минут назад болтался по вокзалу, путаясь в ощущениях себя и обстановки. Он был уверен, что сразу же узнает Шалого, как бы тот ни был одет, и какую бы газету или сумку он в руках ни держал.
Шестой вагон после полной остановки состава находился практически по центру здания вокзала.
Анатолий подошёл к той двери вагона, которую открыл проводник, и стал ждать выхода пассажиров, встав несколько в стороне. Метрах в трёх от остальных встречающих.
Сначала вышли несколько молоденьких девушек, по всей видимости – спортсменок. Все были одеты в спортивные костюмы, у всех в руках большие сумки, тоже спортивные. Они смеялись и радовались, что наконец-то возвратились домой с победой. Исаков даже улыбнулся этим милым созданиям, их искренней радости, и счёл это добрым предзнаменованием.
Затем с трудом спустились по ступенькам лестницы пожилая пара, помогая друг другу с чемоданами. При иных обстоятельствах Толя обязательно подошёл бы к ним и помог, но сейчас он не стал этого делать. Правой рукой Исаков прощупывал сделанную им сегодня из стального электрода острейшую заточку, рукоятка которой была круто обмотана изолентой. Пристроил он её специальным образом в кармане своей куртки. Длина колющего момента была двадцать два сантиметра.
Потом выходил ещё кто-то, но Шалого так и не было. Вот и последний пассажир вышел из вагона. Что-то было не так. Где-то произошёл какой-то сбой. Анатолий не знал, что предпринимать, и продолжал стоять около шестого вагона. Он решил позвонить Осокину, но в последний момент вдруг решил не делать этого. Почему он так решил, он не осознал. Наверное, интуитивно прочувствовал, что сейчас этого делать нельзя. Что, возможно, опытный киллер каким-нибудь образом проверяет встречающего его человека.
Мимо проходили приехавшие пассажиры и их встречающие. Многие несли какие-то чемоданы, сумки, некоторые были налегке. Мысли лихорадочно носились в голове одна за другой. Он вдруг начал понимать, что если не встретится с Шалым сейчас, то теперь уже эта встреча не состоится никогда. Его снова затрясло, но Исаков постарался взять себя в руки. Удалось ему это сделать с большим трудом.
– Ты Вован? – вдруг услышал он за своей спиной приятный мужской голос.
Анатолий развернулся на сто восемьдесят градусов. Перед ним стоял Шалый. Исаков узнал его сразу, хотя никакой газеты у него в руках не было, сумки, кстати, тоже. В руках он держал обыкновенный кожаный портфель, внешне напоминающий портфель сатирика Жванецкого, с которым тот постоянно выступал в аудиториях.
– А где сумка и газета? – вопросом на вопрос ответил Анатолий и моментально почувствовал необыкновенное облегчение, чуть ли не радость, что встреча всё же состоялась. Одновременно Исаков ощутил, что он полностью спокоен, никакой дрожи и потряхивания. Тело снова превратилось в сжатую пружину. Такие метаморфозы он ощущал в своём организме впервые, хотя во времена войны находился в обстоятельствах, не сравнимых с настоящими.
