Андрей Воронин - Комбат. За личное мужество
К посадке на тот самый рейс готовилась семья Мельниковых. Мельников держал на руках дочь, Татьяна грустно и отрешенно смотрела куда-то вдаль.
– Мельниковы… – выдавил Константин и добавил: – Но они же все мертвы!
И только проговорив это, Константин повернулся и наконец узнал Подберезского.
– А, это ты… – сказал он равнодушно и посмотрел в другую сторону.
Лицо его исказилось.
– И он тоже жив?! Или мы все в преисподней?!
Комбат повернулся и увидел, что у выхода из аэропорта ходит, как будто кого-то поджидая, не кто иной, как господин Рубинштейн.
Можно представить, как это подействовало на бедного Константина.
– Сейчас еще Анжелка с Гариком появятся. Потом Малиновский с Марусей… – пробормотал он и вдруг закричал: – Но их я сам! Этими собственными руками… Маруся, как ты могла?.. Как ты могла с этим щеглом?.. Как ты могла?..
С этими словами Константин рухнул на колени и принялся вдруг биться головой об пол.
– Хватит ломать дурку. Поднимайся, – строго сказал полковник Бахрушин.
– По-моему, он серьезно съехал с катушек, – покачал головой Комбат.
Константин же поднял голову и опять застыл, глядя куда-то в сторону.
– Лиза! – крикнул он. – Ты запонку взяла?
Комбат тоже заметил входившую в здание аэропорта Лизу. Одета она была более чем странно. На ней был его наглухо застегнутый старый плащ и домашние тапочки.
Лиза побежала к ним, но ее, конечно, не пустили.
– Попросите ее пропустить, – предложил Комбат Бахрушину.
Тот кивнул и провел Лизу через пропускной пункт.
– Вот, вот запонка, – сказала Лиза, только теперь, кажется, заметив, что у Константина на руках наручники.
– Он сказал мне по телефону, что, если приложить запонку к замку, этот чемоданчик откроется, – сказала Лиза. – Они все помешались на этом чемоданчике: и дядя мой, и сестра, и Константин…
– Этот, по-моему, реально помешался, – вздохнул Подберезский.
– Там документы! Они, мне, мне принадлежат! – закричал рвущийся за заграждение, неизвестно откуда взявшийся брат господина Рубинштейна Михаил Маркович.
Комбат взял запонку и приложил ее к замку чемоданчика. Тот щелкнул, чемоданчик открылся, и все увидели, что он пуст.
Немая сцена затянулась.
– Кто, кто забрал оттуда документы?! – закричал Михаил Маркович, опять пытаясь прорваться через заграждение. – Они мне, мне принадлежат!
– Миша, успокойся, – произнес Лев Маркович Рубинштейн, подойдя сзади и взяв Михаила за руку.
Тот вздрогнул от неожиданности, а Лиза, которая только теперь заметила отчима, побледнела и потеряла сознание.
Братья действительно были очень похожи.
К Лизе подбежали врачи. Константина увел вызванный наряд полиции.
Чемоданчик был металлическим. Никакой подкладки или потайных пеналов в нем не обнаружилось. Предположить, что кто-то подменил его или вскрыл каким-то хитроумным способом, тоже было трудно.
– Ну что, товарищ полковник, – повернулся Комбат к Бахрушину, – возьмете и покажете его специалистам?
– Безусловно, – кивнул Бахрушин и попросил: – Ты составь подробный отчет об операции. Да, благодаря тебе старшего лейтенанта Корикова удалось спасти.
– Пусть выздоравливает, – кивнул Комбат.
Когда они выходили из здания аэропорта, к ним подошел Лев Маркович Рубинштейн и проговорил:
– Я так понял, вы тут главные. Скажите, где моя жена, Леночка? Она, наверное, тоже не в курсе, что я жив.
– Андрей вас отвезет к ней, – кивнул Комбат. – Вы, кажется, с ним неплохо знакомы…
– Да, пришлось, – сказал Лев Маркович и, вздохнув, добавил: – Ее можно забрать? Если врачи, конечно, разрешат…
Комбат кивнул.
– Никуда не отъезжайте. Мы вас вызовем, – сказал полковник Бахрушин.
– Да, я здесь. Конечно… – проговорил господин Рубинштейн.
– А где брат ваш? Михаил, кажется… – спросил полковник Бахрушин, оглядываясь.
Того и след простыл.
Бахрушин набрал на мобильнике номер и бросил в трубку:
– Опергруппу срочно.
Потом повернулся к Комбату и добавил:
– Диктуй адрес.
Комбат взял телефон и продиктовал адрес, где остановились Михаил Маркович и Рита и откуда ему пришлось выносить жену Льва Марковича.
– А Мельниковы? – спросил полковник Бахрушин. – Мельниковы где?
– Кажется, улетели, – пожал плечами Комбат и добавил: – Думаю, и без них хватает, чего на Прахова повесить.
– Боюсь, он не сможет предстать перед судом, – покачал головой полковник Бахрушин, – у него с головой точно не все в порядке. И возможно, врачи несколько дней не позволят нам с ним поговорить. Мы изучили документы, он еще после первой контузии, когда лежал с Титовцом в госпитале, имел кое-какие проблемы. А теперь это все, думаю, еще больше усугубилось.
Капитан Чуйкин внимательно исследовал чемоданчик и вынес однозначный вердикт: взлома не было; вероятно, он изначально был пуст.
– У Малиновского, наверное, тоже с головой были проблемы, – вздохнул Комбат, – а ведь такую кашу заварил, каких людей на уши поставил. Значит, все это блеф, никакого тайного общества, никакого «Легиона» не было?
– Тайное общество, оно потому и тайное, что о нем никто ничего не знает, даже те, кто в нем состоит, – задумчиво сказал полковник Бахрушин. – Вот и наш старлей Кориков не успел оклематься, как уже делом занялся. Поехал к тому, кто на месте Малиновского теперь работает. Заходит, а на столе у него вырезанный из мыла солдатик-легионер стоит. Возможно, стоит еще поискать. А вдруг они, эти списки, все-таки существуют? Лежат себе где-нибудь в укромном месте…
Комбат, глянув на полковника, только покачал головой.
Эпилог
Комбат с Подберезским съездили в гости к Василию Титовцу, сходили на рыбалку, на охоту, поговорили о природе, о женщинах. И, как ни удивительно, разговор о такой серьезной, но, по большому счету, впустую проведенной операции у них так и не зашел.
Константин Прахов до суда не дожил. Покончил с собой, перерезав вены осколком стекла перед самой выпиской его из тюремной больницы.
Мельниковы улетели сначала в Германию, а потом в Малайзию.
К ним не раз обращались с просьбой дать показания по делу. Но Мельников не мог простить, что в срежиссированной аварии погиб его новенький «лендкрузер». Он высказал это однажды Павлу Петровичу, который по-прежнему жил в Малайзии с ними по соседству.
Еще в Германии Татьяна настояла на том, чтобы их дочери провели полное медицинское обследование. Оказалось, что та абсолютно здорова и ей не нужна никакая хирургическая операция.
Сколько Павел Петрович ни выспрашивал об иной, не хирургической, операции, ни Мельников, ни Татьяна толком не могли объяснить, как все было организовано.
Помнили, как, подъехав к мосту, услышали взрыв и увидели, что все затянуло дымом. И тут же их вытащили из машины и перетащили в стоящий рядом «уазик», который рванул куда-то в сторону.
До ночи они сидели в каком-то крохотном дачном домике, где два местных парня носили им из колодца воду и топили печь.
Ближе к ночи за ними приехал Василий и увез их на московскую квартиру. Они даже вещи не смогли собрать, потому что их появление в доме могло быть замечено соседями, один из которых, как потом выяснилось, и собирался отправить их на тот свет.
Поскольку делом о «Легионе» занималось ГРУ, все сделки с переводом денег на зарубежный счет были аннулированы.
Лиза Малиновская с трудом привыкла к мысли, что отчим жив. Они с мамой несколько раз просили его рассказать, как было инсценировано покушение на него, и все равно оставались вопросы, на которые они не получили ответов.
Лев Маркович помнил, что его сунули в соседний с залитым кипятком канализационный люк. Следом за ним туда скользнул один из охранников.
Знай Лев Маркович, что готовится, он наверняка бы ни за что не согласился стоять по колено в вонючей жиже. А ведь этот парень еще и тащил его куда-то. Пришел в себя Лев Маркович уже в маленькой подземной комнатушке, где вскоре появился этот самый охранник, Андрей, который помог ему выбраться наверх и отвез в загородный домик, где он и жил все это время.
– У меня до сих пор в носу этот запах, вонь эта стоит, – жаловался Лев Маркович. – Это такая жуть.
– Странно, – вздохнула Лиза, когда отчим в очередной раз погрузился в воспоминания, – а мой Малиновский сам, добровольно стал бомжевать. И бомжевал не день, не два, а неделями…
– Я всегда говорил тебе, – не преминул упрекнуть ее Лев Маркович, – что не стоит связывать свою жизнь с людьми не нашего круга.
– А кто они – люди нашего круга? – пожала плечами Лиза. – Твой брат, который брал нас с больной мамой в заложники, или Анжела Выспяньска?
– Одного не могу понять… – пожала плечами Лизина мама. – Мне же показывали обваренный труп, на пальце у которого был твой золотой перстень. Я проверила. Это был действительно твой золотой перстень… Мне его недавно вернули.
– Да ладно тебе, – покачал головой Лев Маркович. – Снял я перстень, они попросили. Тут уж как в той пословице: «Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец».
