Кирилл Казанцев - Блокада молчания
— Давай, дружок, — шепнул он. — И запомни, у тебя один удар…
Дверь распахнулась, волоча за собой раскуроченный замок и щепки косяка. Олег Михайлович, опережая толпу, ворвался в квартиру, он бывал здесь однажды, приглашал хозяин в гости мимоходом, и сразу же помчался в спальню, до которой было рукой подать, шлепнул по выключателю.
Эти двое недавно уснули. Подскочили — ошарашенные, щурящиеся. Завизжала черноволосая худенькая девчушка, натянула на подбородок одеяло. Спрыгнул с обратной стороны кровати… Шура Лапчик — в одних трусах, взбудораженный, с ошарашенными глазами. Застыл в какой-то извращенной позе, шнырял глазами по суровым забралам, по автоматам, нацеленным ему в пузо. Перехватил брезгливый взгляд Олега Михайловича, громко икнул.
— Олег Михайлович… Товарищ капитан… — Он даже не скрывал, что до жути перепуган. — А чего это вы? Не, ну, я так не играю. Что-то случилось?
— А ну ша! — рявкнул Дементьев, и девушка, орущая белугой, подавилась криком, вылупилась на бряцающих оружием людей.
— Шурик, это что-то значит? — жалобно прошептала она.
— Это значит, что они ошиблись, Света… — застучал зубами лейтенант, и зрачки его стали носиться с какой-то космической скоростью. — Олег Михайлович просто ошибся… Это ничего, это бывает в нашей работе…
— Хрен тебе, Шура, — хищно усмехнулся Дементьев. — Даже не надейся. — Он вынул из кармана пятнистую резиновую змейку в полиэтиленовом пакете — любимый «талисман» лейтенанта Лапника. — Ты потерял это, Шура, на месте, где планировал разделаться со своей последней жертвой. Что же ты так неосмотрительно? Вертел по привычке в руках, не мог с ней расстаться?
— Олег Михайлович, что вы несете? — спотыкаясь, зачастил Шура. — Это же не мое… Мало ли в городе таких сувениров…
— Хорошо, Шура, покажи свое. Не можешь? Потерял?
— Олег Михайлович, побойтесь бога… — забубнил, бледнея, юный потрошитель. — Моя змейка где-то здесь, ее нужно лишь найти…
— Шурик, о чем они говорят? — умоляла, не понимая, девчушка, с которой изувер в обозримом будущем планировал сочетаться законным браком.
— Это твоя змейка, Шура, — вздохнул Дементьев. — С нее, естественно, снимут отпечатки пальцев, чтобы лишний раз убедиться. А если ты действовал в резиновых перчатках, то что ж… — Олег Михайлович сухо улыбнулся. — Ты ездишь на «девятке» — знаешь, я как-то даже не соотнес. В этом городе многие ездят на продукции Авто Ваза. Ты действовал по ночам, всегда изыскивал часок-другой, чтобы заняться любимым делом. Никто за тобой не следил, ведь ты не участвовал непосредственно в оперативных мероприятиях, только контролировал их. А после жаловался на недосып… Что у тебя с глазом? — Он всмотрелся. Лиловую припухлость, перед тем как лечь в постель, маньяк пытался припудрить, но такое не скроешь. — Последняя жертва яростно сопротивлялась и залепила тебе пяткой по глазу?
— Шурик, ты сказал, что это преступник тебя ударил… — покрываясь пятнами, прошептала невеста.
— Скорее, преступница, — усмехнулся Дементьев. — А там у тебя что? — Он показал стволом на бедро преступника, где выделялся затянувшийся рубец. — Не иначе гражданка Пятницкая, которую ты убил, дай бог памяти, шестого дня, ударила тебя каблучком по ноге? Неосторожен ты, Шура. Полагал, что служебное положение все спишет? И что на тебя вдруг нашло? Решил погулять перед свадьбой? Ладно, собирайся, не век же нам тут с тобой…
— Я убью ее!!! — внезапно истерично взвизгнул маньяк. Заискрились глаза, перекосился обросший пушком рот. Он прыгнул обратно на кровать, схватил сзади за горло свою невесту и попытался ею закрыться. Девушка побагровела, она задыхалась. — Убирайтесь из комнаты, все! — истошно голосил маньяк. — Иначе я убью ее!!! — и как бы невзначай он покосился на окно. Второй этаж, нормальная высота…
Дементьев вздохнул. Прогремел одиночный выстрел. Омоновец не промазал — комочек свинца срезал кожу на плече, вырвал клок мяса. Шура визжал, словно ему по горлу гильотиной провели. Выпустил девушку — та свалилась на колени, сползла на пол, и у здоровых мужиков появилась прекрасная возможность насладиться зрелищем обнаженного женского тела. Но это не помешало им скрутить маньяка, надавать ему заслуженных тумаков и, скулящего, вывести из квартиры.
— Михалыч, что это было? — жалобно простонал Макагон, сползая по стене и зажимая виски. — Что за черт, меня не про глючило, Михалыч? Шура Лапчик — наш маньяк? Прости, Михалыч, такого не может быть, это просто невероятно, мы живем в каком-то перевернутом мире…
— Думаешь, я не в шоке? — усмехнулся Дементьев.
— Но с каких борщей? — Макагон отнял руки от висков, уставился на начальника зачумленным взором. — Он же наш, свой, молодой, здоровый, баба под боком — зачем ему это надо? Еще и пошучивал постоянно, держался так, что в жизнь не заподозришь. Почему, Михалыч?
— Не знаю… — Дементьев снял халат со спинки стула и набросил на плечи девушке, которая, рыдая, пыталась привстать с пола. Он помог ей подняться, посадил на кровать. — Чужая душа потемки, будем разбираться. Собирайся, едем в управление.
— Михалыч, отпусти домой, — взмолился Макагон. — Ну, видит бог, нет моих сил больше… Это просто в голове не укладывается…
— Ладно, ступай, — раздраженно отмахнулся Дементьев. — Из тебя сегодня такой же работник, как из Шуры…
Капитан сидел в своем кабинете, провалившись в ступор, дымил как паровоз, глушил чашку за чашкой крепкий кофе. Плеснул коньяк в насыщенную жижу, но настроения не прибыло. Пропало желание выискивать былую пассию. А домой уж точно не хотелось… Он отловил сегодня маньяка, но получит за это не благодарность, а суровые оргвыводы, и, в общем-то, за дело. Он спас от смерти «мстительницу», но она от него сбежала, и где теперь прикажете ее искать?
Дементьев сбросил с плеч «смирительную рубашку», метался по кабинету, как тигр по клетке. А время неумолимо неслось. Час ночи, два ночи… Не за горами рассвет и новый день. Преступника доставили в изолятор под изумленными взорами тюремщиков, медик обработал рану. Шура бился в истерике, потом залился горючими слезами, умолял кого-то простить его, уверял, что он не виноват, а потом взял и уснул. Тюремщики раскупорили флакончик и выпили — за то, чтобы в жизни было поменьше неожиданностей. Предложили и Дементьеву, но он отказался — потреблять теплую водку из мыльницы Олег Михайлович предпочитал лишь в крайнем случае.
В начале третьего позвонил дежурный по управлению лейтенант Зверинцев.
— Хорошо, что вы на месте, товарищ капитан. В машине вашего помощника обнаружены добротный кухонный нож, больничные бахилы и еще не использованный дождевой плащ в заводской упаковке. Удобная штука, а главное, места не занимает — чуть больше творожного сырка. Докладывают Дегтярь и Муртазин: в личном деле старшего лейтенанта Лапника имеется информация о перенесенном в юности заболевании. Заявлено обтекаемо: что-то про нервный срыв на почве сложной обстановки в семье, депрессия, погружение в себя, легкая возбудимость. В шестнадцать лет у кого из нас не бывает нервных срывов? Лейтенанты покопались, вломились посреди ночи в архив городской больницы и выяснили такое… Мальчик оканчивал школу, имелась подруга, большая любовь, клятвы в верности, вся фигня. Но появился внезапный соперник, заслуживший благосклонность девушки, и Шура осатанел: избил свою подружку до потери пульса, девушку едва откачали в больнице. Шума избежали — директор школы постарался, да и дед у Шуры был известной личностью в психиатрических кругах, — вытащили парня из неприятностей. Он полежал два месяца в больнице, глотал антидепрессанты. Что уж поворотилось у парня в голове — неизвестно. Случившееся не афишировали. Шура успешно отбарабанил армейцу, окончил с отличием школу милиции. Четыре года назад переехал из Геленджика в Кабаркуль…
— Пусть психологи и психиатры копаются, — вздохнул Дементьев. — Уверен, что и в армии с ним случалось нечто подобное…
— Опросили соседей, выяснилось, что примерно две недели назад у будущих молодоженов разразился крупный скандал — с воплями, битьем посуды. Шура приревновал к кому-то свою невесту. Как выяснилось, напрасно, но, видно, это и послужило отправной точкой. Демоны вернулись, заклинило в голове, он искал путь к душевному равновесию и находил только один… Да вы не волнуйтесь, товарищ капитан, — утешил его дежурный. — Душа ближнего — это полные потемки. Вы бы видели, в кого моя жена превратилась через день после свадьбы. А ведь прикидывалась такой кошечкой…
Минут через пятнадцать снова зазвонил телефон.
— Это опять я, товарищ капитан, — отчитался Зверинцев.
— Забыл чего?
— Никак нет. Патрульные докладывают: в заброшенном сарае недалеко от Бугульминского переулка обнаружено бездыханное тело бомжа Харитона. Он вроде вашим агентом был, нет? Бродяжил тут частенько вокруг управления… Такое впечатление, что парень отравился паленой водкой. Весь синий, глаза наружу, а из бутылки, что валялась у него под ногами, — такая приторная вонь…
