Евгений Сухов - Охота на смотрящего
Но Артамонов остановил его, подняв руку.
– Лучше расскажите мне сами. С вашим рапортом я потом ознакомлюсь.
Беспалый мотнул головой и начал:
– Как вам уже известно, товарищ генерал-лейтенант, в колонии вспыхнул бунт заключенных. В ходе столкновений…
– Погодите, Александр Тимофеевич, – перебил eго хозяин кабинета. – В общих деталях я все и так знаю, меня интересуют частности…
– Что именно?
Беспалый вдруг ощутил облегчение. Он понял, что генерал сейчас станет задавать ему вопросы, которые завтра на коллегии затрагиваться не будут. Конфиденциальные вопросы.
Артамонов встал из-за стола и прошелся по кабинету.
– Меня интересует: кто, по вашему мнению, заварил всю эту канитель? И с какой целью? У вас на зоне отбывали срок несколько очень авторитетных воров. Меня интересует судьба заключенного Игнатова. Что с ним случилось? В подробностях.
Мозг Беспалого заработал, как высокоскоростная ЭВМ. Он мгновенно перебрал в голове варианты возможных ответов. Что именно подразумевает генерал, спрашивая его об авторитетах, о судьбе Варяга? Что он хочет услышать? Что Варяг убит по его, Беспалого, приказу – или по приказу из Москвы, которого Беспалый не мог ослушаться?
Или он хочет услышать, что Варяга приказали убить… но он не убит, а, возможно, бежал?
И Беспалый начал очень осторожно и издалека:
– Как вам известно, заключенного Игнатова доставили к нам в колонию после суда, который состоялся в нашем районном центре…
– Кстати, за что судили Игнатова? – быстро спросил Артамонов.
– За вооруженное ограбление и попытку убийства.
– Александр Тимофеевич, вы же опытный работник, неужели вы верите, что такая крупная фигура, как Игнатов, стал бы глупо рисковать и сам – подчеркиваю – сам попытался бы кого-то ограбить и убить?
Беспалый нахмурился.
– Товарищ генерал-лейтенант, в мою компетенцию не входит обсуждать приговор суда. Я выполнял свой долг. – И тут он многозначительно поднял палец вверх.
Артамонов оценил жест и, как бы уточняя для себя что-то, спросил:
– А как вы думаете, чья это была идея? Засадить такого серьезного человека, как Игнатов?
– Я полагаю, товарищ генерал, вам виднее, кто направил ко мне… в колонию, которой я руковожу… Игнатова.
Артамонов кивнул.
– Ну и что было дальше? Как его содержали? Как он себя вел? До бунта.
– Хочу сказать, что он был сильно ослаблен. – Беспалый решил, что про лечение Варяга в больнице лучше пока не вспоминать. – Потом он окреп. На работы он не выходил. – И, упреждая возможный вопрос генерала, пояснил: – Законные на работы никогда не выходят. Они лучше обрубят себе пальцы!
– Вот оно даже как.
– Вместе с Игнатовым на зону, примерно в то же самое время, прибыло еще человек семь таких же.
– Это мне известно, – усмехнулся Артамонов. – Дальше. Почему возник бунт?
Беспалый заерзал на стуле.
– Заключенные высказали недовольство условиями содержания. У меня колония строгого режима. На подобных зонах заключенные имеют обыкновение бузить раз в год. У меня это первый случай за четыре года.
– Да, мне известно, что у вас колония образцовая.
– Но вот видите, и на старуху бывает проруха.
Артамонов помолчал, словно обдумывая последний ответ.
– А что Игнатов? Неужели он тоже участвовал в беспорядках?
– Он принял самое активное участие. Можно даже сказать, что был одним из застрельщиков.
– Странно! – Артамонов еще раз прошелся по кабинету. – Насколько я знаю Игнатова, это на него не похоже.
Беспалый даже вздрогнул. «Насколько я знаю» – вот это сказанул генерал! Да ведь это он открытым текстом тебе, Александр Тимофеевич, заявил, что Варяг для него не просто криминальный авторитет, не просто зэк, а…
Кто?
Беспалый лихорадочно соображал, что же все это значит. «Так, – решил он, – сейчас я тебя, генерал, на живца попробую взять».
– С Игнатовым не все так просто, – заговорил подполковник Беспалый, пристально глядя в лицо Артамонову. – Наутро после подавления бунта мы недосчитались одного заключенного. Сначала мы думали, что он где-то в зоне – может, убит, может, ранен, отлеживается. На всякий случай и окрестности вокруг прочесали – никаких следов! Только вчера вот, накануне моего вылета в Москву, я узнал, что в восьмидесяти километрах на север от колонии произошло убийство… Какой-то бродяга с автоматом Калашникова налетел на туристов в лесу. Одного убил. Судя по описаниям свидетелей, это мог быть Игнатов. Приметы совпадают. – Беспалый видел, как блеснули глаза Артамонова, как оживилось, посветлело его лицо, как дернулась его рука, прежде спокойно лежавшая на столе. Генерала это сообщение явно обнадежило, обрадовало. Выходит, генерал корешится с вором в законе, со смотрящим по России Варягом! Интересно, знает ли об этом тайном союзе таинственный Николай, с которым еще предстоит встреча?
– Вы хотите сказать, Александр Тимофеевич, что Игнатов мог совершить побег?
– Я этого не исключаю. Я же говорю, что после подавления бунта на следующее утро я провел общую поверку, в ходе которой выяснилось, что Игнатова нет. Не было его и среди погибших.
– Объясните мне вот такой момент, вы же ночью, во время бузы, доложили, что Игнатов убит.
– Да, верно, я по телефону доложил генералу Калистратову об этом со слов моих подчиненных, которые видели, как Игнатову, прямо на баррикадах, в голову попала шальная пуля. Повторяю, во время поверки выяснилось, что Игнатова среди заключенных действительно нет. Но и при осмотре трупов я не смог вынести однозначного заключения, что среди них есть Игнатов. Трупы были обезображены.
– Почему?
– Их обезобразили, я думаю, намеренно. По чьему-то указанию. Возможно, с целью ввести расследование… меня… в заблуждение.
– То есть вы хотите сказать, что Игнатов, возможно, жив и на свободе…
Беспалый снова подивился своей сметливости: надо же, генерал-то даже не поинтересовался другими убитыми – как ему, видно, дорог этот Варяг!
– …и, возможно, ищет связи с кем-то из своих, – закончил Беспалый мысль генерала.
Кирилл Владимирович вернулся к столу и забарабанил пальцами по полированной доске.
– Товарищ генерал-лейтенант, – напряженно заговорил Беспалый. – Мне бы не хотелось завтра на коллегии вникать в эти детали. В моем рапорте написано, что заключенный Игнатов погиб в перестрелке. Дело в том, что я составил рапорт до того, как мне стало известно об этих обстоятельствах с туристами.
Артамонов усмехнулся.
– А вы непростой человек, Александр Тимофеевич, очень непростой.
Беспалый позволил себе тоже улыбнуться.
– Простые, Кирилл Владимирович, с ружьем стоят в ночном дозоре.
Артамонов оценил остроумие гостя. Он явно колебался, обдумывая просьбу подполковника. Беспалый следил за его глазами. Ну вот, соколик, решился наконец!
– Александр Тимофеевич, я вам… вот что хотел бы… посоветовать. Завтра на коллегии… – Тут генерал передумал и спросил: – А что, генерал Калистратов интересовался судьбой Игнатова?
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, интересовался, – иронически ответил Беспалый. – Очень даже интересовался. Он и раньше-то звонил чуть ли не каждую неделю, а потом и вовсе по нескольку раз за день.
Артамонова это сообщение весьма заинтриговало.
– И чем же он конкретно интересовался?
– В основном здоровьем заключенного.
– А разве у Игнатова так было плохо со здоровьем?
И тут Беспалый решился на рискованный шаг. Но ведь, как известно, кто не рискует, тот не пьет шампанского.
– Генерал Калистратов советовал, чем лечить заключенного Игнатова. И мне приходилось строго следовать его рецептам.
– Вы говорили, что Игнатов был сильно ослаблен, когда прибыл к вам в колонию, – задумчиво заметил Артамонов.
Беспалый попер напролом.
– Мне кажется, его сильно ослабили лекарства, прописанные… генералом Калистратовым.
– Ясно. Александр Тимофеевич, вы знаете, какая у меня должность?
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант!
– Что, если я попрошу вас оказать мне одну услугу? Вернее, не мне лично, а мне как начальнику спецуправления собственной безопасности МВД.
– Служу Сове… России! – шутливо отрапортовал Беспалый.
– Вы не могли бы составить мне бумагу о ваших телефонных разговорах с генерал-лейтенантом Калистратовым? Просто запись бесед. Без подписи, без шапки. Голый конспект. Самую суть.
Беспалый потупил глаза и многозначительно произнес:
– Я полагаю, эта просьба не идет вразрез с моим служебным долгом.
– Вы правильно полагаете, – резко бросил Артамонов, пресекая всякие рассуждения на эту тему. – И передайте эту записку мне завтра же, во время коллегии. – Он вдруг поднялся, давая понять, что аудиенция окончена. – Вы в Москве сколько еще намереваетесь пробыть?
– Не знаю – дня два. А если понадобится, то и больше.
