Татьяна Полякова - Мавр сделал свое дело
Начала свой дневник Ирина семнадцать лет назад. Сначала записей было много, потом перерыв в несколько лет и вновь записи, которые она делала почти ежедневно. Последняя за несколько дней до убийства Костолевского. Я не удержалась и начала с нее. Но там не было ничего особенно интересного, просто горькие сетования Ирины, что жизнь проходит, а ничего не меняется. Тут я вспомнила о Кирилле.
— Вслух читать?
— С какой стати? Меня эта история совершенно не касается. Если не возражаешь, я немного подремлю. Захочешь чаю или кофе, кухня рядом. Холодильник забит до отказа, так что с голоду ты не умрешь.
— Тебе действительно неинтересно? Тогда зачем ты…
— Я же сказал, красивые дурочки вызывают у меня приступы острой жалости. Кстати, я тебе уже не кажусь таким старым? С чего это вдруг ты мне «тыкаешь»?
— Мы же вместе ограбили дом и теперь.., как это называется…
— Подельники, — подсказал он.
— Вот-вот. Так что глупо церемониться.
Я уткнулась в дневник и вскоре забыла о существовании Кирилла. Какие-то записи не содержали ничего интересного, и я их пропускала. Читала я быстро, и к утру все четыре тетради были мною освоены. Я сидела со слипающимися от бессонницы глазами, с головной болью и ощущением счастья, потому что теперь знала все. И этими знаниями мне очень хотелось поделиться. Я перевела взгляд на Кирилла. Он спал, скрестив на груди руки, но, как только я подошла к нему, открыл глаза.
— Ну что? Закончила?
— Их всех убил Самарский, — выпалила я.
— Красивый мужик, с которым ты ужинала? И чего в этом хорошего?
— Я же с самого начала подозревала…
— А.., тогда конечно.
— Ирина в него влюбилась семнадцать лет назад, а у него был роман с замужней дамой.
— Ирина — это та женщина, которую нашли в лесу?
— Конечно. Ирина заподозрила Самарского и стала следить за ним. Он пришел к любовнице ночью, как обычно. И он, и она проявляли осторожность, поэтому об их связи никто не догадывался. Их выдала случайность: Исаева подарила Самарскому роскошный ежедневник, а Ирина видела его у Исаевой. И когда обнаружила ежедневник у своего возлюбленного… Понимаешь?
— Конечно, чего ж не понять.
— И это заставило ее следить за Самарским, ведь она просто с ума сходила от ревности.
— Как все глупые бабы.
— Она бродила возле дома в ту ночь, — не обращая внимания на его реплики, продолжила я. — Хотела убедиться… Исаевой к тому моменту уже надоел роман со студентом, она помирилась с мужем и собралась переехать в город. Самарский был в отчаянии. Забыв об осторожности, они бурно выясняли отношения, и он ее задушил. На их крики прибежал пасынок.
— Там еще и пасынок был?
— Да. Самарский понял, что свидетеля оставлять нельзя, оглушил мальчишку и сбросил с балкона, зная, что тот не умеет плавать. А Ирина видела все это. Она была в шоке. Представляешь, пережить такое?
— Представляю, — зевнул Кирилл и с хрустом потянулся.
— Тебе что, совсем неинтересно? — возмутилась я.
— Напротив, ты так захватывающе рассказываешь. Ирина в шоке, что дальше?
— Она же любила его и не могла никому довериться. А между тем ее допрашивали в милиции, и она была вынуждена лгать, спасая его.
— Ужас. Так жаль бедняжку.
— Вот именно. А он уехал и забыл про нее.
— Лучше б пристрелил, чтоб не мучилась.
— Он ведь был уверен, что никто его ни в чем не заподозрит. Мне Самарский соврал, что в момент убийства был далеко отсюда. На самом деле он уехал только через три дня. Вновь они встретились с Ириной через несколько лет, когда он, став преуспевающим бизнесменом, решил построить здесь дом. А теперь самое главное, что многое объясняет: Ирина ничего не рассказывала дяде, молча переживая свою трагедию.
— Как же дядя обо всем узнал? Ведь он узнал?
— Разумеется, раз он шантажировал Самарского. Ирина подозревала, что старик нашел ее дневник. Думаю, на самом деле нашел его карлик и сообщил старику.
— Поэтому она начала прятать дневник в тайнике?
— О котором карлик тоже узнал, раз хотел забрать тетради после ее смерти. Ирина случайно подслушала разговор своего дяди с Самарским и поняла, что дядя его шантажирует.
— У нее опять был шок?
— Еще какой. По-моему, она его ненавидела. Прямо об этом в дневнике не сказано, но…
— Самарского ненавидела?
— И его тоже. Но она не могла пойти в милицию даже спустя годы. Прежде всего боялась, а потом этот шантаж…
— Увлекательно. Что дальше?
— Дальше все ясно. Ирина была убеждена, что дядю убил Самарский. Ему надоел шантаж, и он избавился от старика. Хотя Самарский утверждает, что в тот вечер находился в Москве. Врет, как всегда. Полгода назад Ирина познакомилась с местным парнем, точнее, они были знакомы раньше, а тут встретились у подруги.
— Его она тоже полюбила?
— Что в этом удивительного? Прошло столько лет, и Самарский не отвечал ей взаимностью. Они вскоре стали близки. Но старик не пожелал бы и слышать об их романе, Ирина в этом была убеждена.
— Может, она старика и убила?
— Здесь ничего подобного нет.
— Что она, совсем дура о себе такое писать? Тем более зная, что дедок любитель порыться в ее бумагах. — Я замерла, хмуро разглядывая Кирилла. — Вижу, что эта мысль в голову тебе не приходила. Рассказывай свой детектив дальше.
— Дальше.., все. Здесь больше ничего нет, то есть, конечно, есть, но к делу это не относится. Но ведь ясно же, Ирина была разочарована тем, что, кроме дома и пенсии, ничего не получит, а дом продать не сможет. Она подозревала, что Ваське это не понравится. И бросилась к Самарскому, но вовсе не за помощью. Я думаю, она требовала у него денег. — Я увлеченно рассказывала, начисто забыв, что данная история для Кирилла темный лее и о большинстве персонажей он слышит впервые. Он полулежал на кушетке, все еще скрестив руки на груди и с удовольствием поглядывая на меня. — Самарский ее успокоил, обещал денег, а когда она возвращалась домой, догнал в лесу я убил. Это видел карлик, и он поспешил утопить ненужного свидетеля.
— Гениально. Менты подарят тебе наручные часы с дарственной надписью. Или воздушный шарик.
— Но ведь по-другому и быть не может. Самарский убийца, а значит…
— Горд и счастлив, что оказался рядом с тобой в такую минуту. Теперь самое время идти к ментам. Видишь, давно рассвело, убийцы попрятались, а тебя ждут великие свершения.
— Ты отвезешь меня в город?
— Я вызову тебе такси. Я был бы весьма признателен, если бы ты не называла ментам моего имени. Я не интересуюсь наручными часами. И шарики меня тоже не прельщают.
— Но ведь меня спросят, как тетради попали в мои руки?
— Наверняка. Скажешь, что сама взломала замок. У тебя такой героический вид, они поверят.
— Хорошо, — нахмурилась я. — Я буду молчать. У тебя что, есть повод опасаться милиции?
— У меня есть желание жить спокойно, по возможности избегая неприятностей. Многочасовой допрос — это лучшее, что мне светит.
Такая перспектива и на меня произвела впечатление.
— Но я ведь не могу утаить дневник? Ведь здесь важнейшее доказательство.
— Не можешь, — кивнул Кирилл. — Поэтому я вызываю такси.
Его желание поскорее избавиться от меня слегка нервировало. Я нахмурилась и ядовито сказала:
— Кстати, здесь есть кое-что об Анне.
— О ком? — удивился Кирилл.
— Не придуривайся. Ирина пишет, что старик в последнее время часто с ней встречался и заинтересовался домом в Сергеевке.
— Дом в Сергеевке? — переспросил Кирилл. — Ты не могла бы объяснить…
Сообразив, что сболтнула лишнее, я обозлилась:
— Как я могу объяснить, если сама ничего не знаю.
— Удивительно. — Он прошел к телефону и вызвал такси, а когда машина приехала, даже не соизволил проводить меня. Помахал ручкой и ехидно сказал:
— Надеюсь, больше не увидимся.
Я заехала к тете Клаве и оставила ей записку, что отправляюсь в город, а потом всю дорогу до милиции решала: рассказать следователю о Кирилле или нет? И склонялась к мысли, что должна все сообщить, как есть. Однако, оказавшись в кабинете следователя, Кирилла ни разу не упомянула. Что было потом, описывать не буду. Вместо благодарности и обещанных Кириллом часов, меня запугивали, грозились, и раза три, как минимум, я решила, что ночь встречу в тюрьме. Я отчаянно заревела, и грозные дядьки подобрели. Один даже сказал: «Что вы на нее накинулись? Конечно, девчонка дурочка, но, в конце концов, нам хотела помочь». В тот момент я рада была стать дурочкой, да хоть полной идиоткой, лишь бы прекратить все это.
Только к вечеру мне разрешили уйти. Зато настал Танькин черед. Я честно созналась, что на первом допросе лукавила и Самарского видела в кабинете, когда искала там дневники Ирины, то есть клад, упомянутый Леопольдом. Таньке ничего не оставалось, как тоже изменить свои показания. Нечего говорить, что сестрице тоже здорово досталось, и, когда мы встретились, добрых чувств она ко мне не питала.
