Пропавшая сестра - Марр Эль

Кому: Дарби, Шейна

Тема: новости № 2

Шейна, сестра моей души, сокрушительница моего сердца.

Я много думала о нас с тобой. Ты, вероятно, помнишь, что продолжается Время Одиночества, так что нет ничего странного в том, что я пишу тебе это письмо, которое никогда не отправлю. Я знаю, что на Рождество ты наверняка поедешь к тете Джуди в Бойсе. Да, я знаю о тебе много такого, о чем ты, возможно, и не догадываешься. Джуди приглашала и меня тоже и даже сказала, что проведет экскурсию по своей пивоварне, но я отказалась. Не в этом году.

Честно говоря, я часто вспоминаю тот случай на пляже. Случай, который ты не любишь обсуждать и о котором ты запретила мне говорить. Оглядываясь назад, я вижу, что вся эта ситуация яйца выеденного не стоит. Не понимаю, что тебя так взбесило? И почему ты представляешь меня каким-то монстром? Когда во время очередной бессонницы слышу, как наш многоквартирный дом скрипит и стонет, словно потрепанный штормом пиратский корабль, вспоминаю о том случае на пляже и сама ощущаю себя пиратским кораблем, на который шквалом обрушивается несправедливость из прошлого. И я отчетливо осознаю, что ты никогда не понимала меня и даже не пыталась понять. Вместо того чтобы подумать о том, почему я так поступила, ты просто обвинила меня во всех смертных грехах сразу.

Я не посылаю тебе эти письма, поэтому могу говорить в них все, что думаю на самом деле, не прикрываясь любезностями и не лицемеря. В этом нет необходимости. И я могу сказать тебе то, что давно должна была сказать, чтобы ты не обманывала себя.

Если ты когда-нибудь все-таки начнешь читать это письмо, ты остановишься на слове «запретила», но, возможно, все равно пробежишь глазами до конца. Так вот, на этот случай я специально напишу крупными буквами:

ТЫ НИКАКАЯ НЕ ЖЕРТВА, ШЕЙНА.

Ты не являешься чьей-то жертвой. Тем более моей.

Глава 29

До восхода солнца еще целый час. В полутьме я едва узнаю свою улицу, хотя уже целую неделю живу здесь. Такси Матье нигде не видно. В руке я держу нашу фотографию, снятую с доски Анжелы, и время от времени подушечкой большого пальца касаюсь ее острого уголка, чтобы удостовериться, что все происходящее — не сон.

На фото наша семья стоит рядом с Самым Уродливым Лосем в мире. Зоопарк Сан-Диего. Нам с Анжелой по восемь лет. На деревянном щите нарисован жутковатый лось (весь в бородавках, проплешинах, кривой, корявый), а на месте морды — овальный вырез, куда любой посетитель зоопарка может просунуть свое лицо и сфотографироваться. На щите надпись: «Такого только мама любит!» Когда нам надоело хохотать над своими рожами на фотографиях, которые сделала мама, она отвела нас в сторону и серьезно сказала: «Никогда и никому не позволяйте говорить, что вы не заслуживаете любви». Теперь, взяв этот снимок, я вспомнила ее слова. Когда же я успела забыть их?!

В другой руке у меня сложенный вдвое листок бумаги, который весит, как кирпич. Записка от Валентина, обнаруженная под дверью квартиры. Должно быть, он приходил, пока я была в отключке. Вдалеке появляются желтые огни. Я прижимаю руки к бокам, чтобы согреться.

Bonjour, мисс Дарби.

Приношу извинения за то, что сообщаю об этом в записке, а не лично, но не хотел вас будить. Мы нашли шестое тело. Впервые за тридцать лет в Париже официально объявлено о серийном убийце. В городе объявляется комендантский час. Посмотрите новости в семь утра и возвращайтесь в воскресенье в США.

Желаю удачи.

Валентин

К сожалению, тело, которое вы обнаружили в квартире Эммануэль Вуд, принадлежит ей. Спасибо, что сообщили полиции.

Яркие лучи фар на секунду ослепляют меня. Такси останавливается возле дверей дома, как раз когда из них выходит мадам Чан. Она переоделась в брюки карго и рубашку с длинными рукавами, а на плечи повесила холщовый рюкзак.

— Это наш верный конь? — спрашивает она.

Серийный убийца. Это именно то, что Валентин никак не хотел признать и о чем мой внутренний голос уже несколько дней кричит в мегафон. Теперь я еще сильнее чувствую свою беззащитность.

Перевожу взгляд на мусорные контейнеры, стоящие в соседнем переулке. Бродяги, который ночевал там все эти дни, сегодня нет на месте. Холодный страх скользит вниз по телу, сворачиваясь в плотный узел в районе желудка. Ману мертва. Официально подтверждено.

Если Анжелу похитил Жан-Люк, чтобы продать ее в качестве живого товара, или если он просто убрал ее с дороги, после того как она обнаружила что-то в катакомбах, означает ли это, что сосед — серийный убийца? И что выловленное в Сене тело двойника Анжелы — тоже дело его рук?

Но что означает выстрел в голову, о котором говорил Валентин? Ничего личного. Бесстрастный. Движим высшей целью. Валентин не сказал, где нашли последний труп, но теперь по всему Парижу начнется усиленное патрулирование. Интересно, подозревает ли Валентин Жан-Люка и не его ли он имел в виду, когда предостерегал меня от разговоров с незнакомцами?

Меня передергивает. Я киваю мадам Чан на такси:

— Наш моторизованный экипаж.

— Нормальный ход! А что это у тебя там? — Она показывает на фотографию, которую я держу в руке.

— Просто талисман на удачу, — говорю я и засовываю фото в задний карман.

Мы с мадам Чан садимся в такси. Водитель ловит мой взгляд в зеркале заднего вида, его морщинистая кожа освещена встроенной в потолок лампой. Большую часть его лица скрывает бейсболка.

— Bonjour.

Чан говорит водителю, куда ехать. Поудобнее устраиваюсь на потертом сиденье, положив сумку на колени.

Когда Хьюго сказал, что он встретил Чан в туннелях, у меня в голове как будто зажглась лампочка. Мало того что Чан была консьержкой в доме Анжелы и при этом вдовой миллиардера, она еще и диджействовала со времен Рейгана, а если (удить по фотографиям на стенах ее комнаты, она икейв-дайвингом [63] занималась, и в забеге с быками в Памплоне участвовала, а теперь, как оказалось, еще и по катакомбам лазит.

Головная боль прошла, но я все еще чувствую себя дезориентированной, словно нахожусь внутри какого-то пузыря. В прошлый раз я спускалась в катакомбы с большой неохотой, движимая только единственным желанием взглянуть на то, что так увлекло сестру. И надеялась найти ответ на вопрос, который не решалась задать вслух: может быть, Анжела прячется где-то там, под землей? Но увидев своими глазами холодную темноту многокилометровых коридоров, проходов и трещин в стенах, поняла, что Себ прав: никто не сможет жить здесь. Только если его удерживают силой перед тем, как отправить покупателю. Сегодня я возвращаюсь в катакомбы с совершенно другой целью. Понимая, что делаю правильный шаг, и знаю, что ищу. Мне нужно найти доказательства либо того, что Анжелу прячут здесь, либо того, что она сама скрывается в подземельях, опасаясь Жан-Люка и его банды. А с доказательствами отправлюсь к инспектору Валентину и все ему расскажу.

Жива. Я делаю глубокий вдох. Послание Анжелы на доске не выходит из головы, вселяя одновременно и ужас, и восторг. Я повторяю его как мантру, снова и снова. И убеждаю себя, что это правда.

— Хорошо, что я иду туда с тобой сегодня. Правда, ты была там совсем недавно, а я вот не ходила целую вечность, — говорит Чан, копаясь в рюкзаке. Она достает рулон скотча, потом миндальное печенье в целлофановой упаковке и протягивает мне. — Ты устала? Если хочешь, сходим позже. Ты ведь уезжаешь только в воскресенье, да?

Разнообразие предметов, которые помещаются в этом рюкзаке, не перестает удивлять; я качаю головой, глядя на печенье:

— Нет. Давайте пойдем прямо сейчас. Пока туристы не набежали.

Чан не отвечает, видимо, шутка не удалась. Она снимает очки и вытирает стекла о рубашку. В клубе она была без очков. Скорее всего, надела контактные линзы.