Кирилл Казанцев - Вороны любят падаль
– Что за бред! Какая банда? Что ты затеял? Вызови «Скорую»! Мне нужна перевязка! Черт, какая боль!..
– Банда очень серьезная, – сказал Валентин, усаживаясь прямо на землю рядом с раненым и доставая из кармана сигарету. – А вы, получив секретную информацию, решили отличиться, не так ли? Вы же любите сами принимать участие в опасных операциях?..
– Что ты несешь? Да я с тобой знаешь что сделаю, если ты немедленно…
– Закрой рот и слушай! – жестко сказал Решетников, закуривая. – Сейчас я позвоню, и сюда подъедет следственная группа во главе с Ваниным, тем самым, который вел дело об убийстве Чекановой. Мы с ним нашли общий язык, майор, к сожалению для тебя.
– Не понимаю, куда ты клонишь, – зло сказал Жмыхов. – При чем тут Ванин и Чеканова?
– Я объясню. Но сначала ты сообщишь, где прячешь Дроздова с его бывшей женой. А Бобров туда съездит и заберет их. Вот если он их не заберет, тогда твое положение осложнится до предела. В тебя попали крупной дробью из двух стволов с близкого расстояния. Обильное кровотечение, переломы, риск заражения… Все это требует неотложного хирургического вмешательства. Так что, если будешь тянуть резину…
– Это ты стрелял! – выдохнул Жмыхов. – Я понял! Ты не случайно встал у меня на дороге! Еще там у лесника…
– Как раз у лесника я оказался совершенно случайно, – парировал Решетников. – Но, разобравшись в ситуации, принял в деле живейшее участие. Настоящий Томилин у меня, и тебе до него не добраться. Особенно с перебитыми ногами. Понял теперь, в чем фишка? Со мной бесполезно играть в кошки-мышки. Я иду ва-банк и щадить никого не буду. Ну что, ты даешь адрес или будешь медленно угасать на этой помойке? Что толку запугивать нотариуса, если завтра весь ваш карточный домик все равно развалится? Нам еще о многом надо поговорить, и для тебя этот разговор важнее, чем для меня.
– Сволочь! Ни хрена ты не получишь!
– Тогда ты взвалишь на себя еще и похищение человека. Оно тебе надо? Ты спрашивал, при чем тут Ванин? А при том, что я убедил Ванина не закрывать дело об убийстве Чекановой. Вскрылись новые обстоятельства. Понимаешь, мои люди задержали мелкого уголовника по кличке Мураш. Он пытался снять деньги по банковской карточке убитого Крутова. Идиот редкий! Но зато выяснилось, что он был подельником убитого вами, майор, уголовника по кличке Лех. Они вдвоем ходили убивать, понимаете? И он вообразил, что раз Лех убит, теперь никто ни о чем не узнает. Примерно, как и вы, командир! Вы тоже думали, что смерть Леха снимает проблемы? А вот Мураш вас заложил.
– Мразь подзаборная! Идиоты последние! – от негодования Жмыхов даже сумел сесть, но уронил голову и несколько секунд тяжело дышал, не произнося ни слова. – Только показаний этого дебила маловато будет, Решетников! – заявил он наконец.
– Согласен, майор. Это я с разминки начал. Главное дальше пойдет. Нам ведь не до суда дело довести важно. Нам база для переговоров нужна. Я ведь понимаю, что вы не сами это дело затеяли. Стену за собой чувствуете? А она ведь не такая уж монолитная, как может показаться. Есть сведения, что она шататься начинает. Как бы не засыпала вас, майор!
Жмыхов выругался и отвернулся. Он осматривался по сторонам, словно ожидал, что из темноты вот-вот подоспеет помощь. Но помощь не шла. Снова заговорил Решетников.
– Значит, слушайте внимательно, майор! У нас в активе не только глупый Мураш, который, впрочем, тоже может многое порассказать. У нас будут показания настоящего Томилина, за которым вы устроили охоту на станции Тяглово, у лесника и далее. У нас будут показания его знакомой девушки, которая также видела вас. Наверняка сюда опять заявятся люди из московской группировки, организации – не знаю пока, как назвать, они знают настоящего Томилина в лицо, и они от него не отстанут, пока не получат свои деньги. Всех вы взорвать все равно не сможете. Ваши ресурсы тают на глазах. И главное, у нас в руках человек по фамилии Широков, который тоже даст показания, а это уже полный гроб для вас, майор!
Решетников замолчал, любуясь произведенным эффектом. Жмыхов и в самом деле был раздавлен. Он чувствовал себя все хуже из-за полученной раны, да и психологический прессинг не добавлял ему бодрости. Даже Боброву стало слегка тошно при виде полной беспомощности человека, который, по идее, должен был олицетворять закон в этом городе.
– Чего ты хочешь, Решетников? – простонал наконец Жмыхов в отчаянии.
– Чего и все – почестей, денег, славы, – усмехнулся капитан. – А в нашем конкретном случае хочу, чтобы вы прекратили ломаться и признали наконец поражение. Козыри почти все у нас на руках, вы из-за своего физического состояния исправить ничего не успеете и не сумеете. Самое время начать серьезные переговоры. Поймите, я же не желаю вашей смерти. Всегда можно найти компромисс. Кто вас прикрывает? Прокопенко? Еще кто-то? Объясните им, насколько выгоднее принять мои условия, чем потом тушить разгоревшийся пожар.
– И какие же ваши условия, Решетников?
– Об этом я буду говорить с другими. Вам сейчас нужно заняться здоровьем. Но прежде сделать одну важную уступку. Чтобы показать, что вы готовы сотрудничать. Нам нужны Дроздов и Самойлова, живые и невредимые.
– Да черт с вами! Забирайте! Все равно… – Жмыхов не договорил, махнул рукой и попытался повернуться на бок. Острая боль пронзила его с головы до ног и он вскрикнул: – Да сделайте же наконец что-нибудь! На тебе, Решетников, моя кровь, ты стрелял в меня, ты! Вызови немедленно врача!
– Не раньше, чем Дроздов будет свободен, – хладнокровно ответил капитан. – А кто в кого стрелял – это только экспертиза может установить, следствие… Мне почему-то кажется, что не станете вы поднимать шум, товарищ майор. Тем более у вас есть такая прекрасная версия – сами задерживали банду…
– Ладно, записывайте адрес! – рявкнул Жмыхов. – И дайте мне телефон – нужно предупредить, чтобы ваших придурков отпустили. Мой телефон разнесло на хрен! Кто за ними поедет?
– Вот старый друг господина Дроздова и поедет, с вашего позволения, на вашей же машине. Она вам пока не понадобится, – любезно пояснил Решетников, указывая на Боброва, и, обернувшись к тому, добавил: – Заберешь их, Семеныч, и сразу перезвони. Сюда не возвращайтесь, и объясни им, пожалуйста, чтобы они ничего не предпринимали, сидели тише воды ниже травы. Хватит этой неразберихи. Теперь все пойдет в рабочем русле. Я держу ситуацию под контролем.
– Какой, к черту, под контролем! – взорвался Жмыхов. – Ты ждешь, чтобы я кровью истек? Ты свое получил – чего тебе еще?
– Да не волнуйтесь вы так, товарищ майор! – протягивая ему телефон, сказал Решетников. – Сейчас подъедут врачи. Все условлено. Ребята надежные. У меня с ними… Короче, это неважно… Кстати, если вы принимаете версию с бандой Аганеза, я немедленно связываюсь с Ваниным. Он все оформит. Вот увидите, этот вариант будет самым наилучшим. Никаких разговоров в городе, вы уходите героем…
– Да делай что хочешь, скотина!
Жмыхов отмахнулся и трясущимися пальцами набрал ему одному известный номер телефона, дал кому-то распоряжения насчет заложников, потом продиктовал вслух адрес.
Бобров не стал задерживаться. Все происходящее вызывало у него отвращение и странную усталость, будто он целый день таскал мешки с цементом. Однако негативные чувства скрашивались надеждой, что он вот-вот увидит Дроздова. Бобров сел в автомобиль Жмыхова и поехал. В голове не было ни единой мысли. Появись там сейчас хоть одна, он, наверное, сошел бы с ума. Как на автопилоте он добрался до нужного места. Когда сворачивал во двор, свет фар выхватил из темноты две встрепанные фигуры – Григорий Семенович мгновенно узнал в них Дроздова и Самойлову. Они шли, обнявшись и неуверенно оглядываясь по сторонам. Бобров тормознул, высунулся в окошко:
– Витюша, Марина, скорее в машину!
Они замерли только на секунду, потом разом бросились к автомобилю.
– Сейчас прямо ко мне! – сурово сказал Бобров. – Там меня уже ждет один человек. Надо держаться вместе. Заедем по пути продуктов купим. Поедим, на грудь примем и спать. А все вопросы завтра.
21
– Значит, так, Владимир Анатольевич, эпопея твоя, похоже, заканчивается, – объявил, входя в палату, Решетников. – С тебя, как говорится, бутылка.
Он по привычке деловито оглядел все углы, подвинул к себе стул, сел и сосредоточился на бледноватом лице Томилина. Капитан был в форме – мятые брюки с кантом, пропотевшая синяя рубашка с погонами, на поясе – «ПМ» в кобуре. Выглядел Решетников неважно, осунувшийся, с черными кругами под глазами, но эти глаза по-прежнему были полны энергии и откровенно циничного лукавства.
– Как рука? – спросил он Томилина.
– Получше, – ответил тот. – Доктор сказал, что еще день – и заражения крови было бы не избежать. Но теперь вроде пошло на поправку. Опухоль спала и вообще…
