Владимир Колычев - Русская Вендетта
– Что, страшно, сука? – наорал на него Алеха. – Страшно!..
– Макс, поверь, мы вас не вкладывали! – пробормотал бригадир.
– Не верю!!!.. Не верю ни одному твоему гнусному слову!
Алеха нарочно нагнетал психоз. Крюк конкретно боялся. Он всерьез думал, что сейчас в голове у него образуется дырка.
Но Алеха не тронул его. Он сделал вид, что сумел взять себя в руки, резким выдохом исторг из себя остатки бешенства. Спрятал ствол и бегом выскочил из кафе.
Он знал, что фора у него есть. Сначала Крюк придет в себя, приведет в порядок свои мысли. Затем он объявит Алеху безбашенным психом. И скорее всего, откроет на него охоту.
Бригадир будет думать только о том, как достать Алеху, как отмыться от брошенной предъявы. А вот о своих домашних тылах он думать не будет.
Алеха знал, где Крюк снимает квартиру. И затемно отправился к нему.
Квартира находилась на втором этаже пятиэтажного дома. Видно, Крюк думал о запасном выходе. Спрыгнуть в случае чего на вскопанную землю палисадника мог даже десятилетний ребенок.
Но, похоже, Крюк не учел один момент. У квартиры был запасной выход. Но вместе с тем присутствовал и запасной вход. Алеха легко дотянулся до газовой трубы, подтянулся, зацепился за решетку балкона, перемахнул через нее.
Время позднее. Но Крюка дома не было. В квартире пусто и темно. Балконная дверь закрыта, окно тоже. Но Алехе и не нужно было лезть внутрь. Он спрятал пистолет на балконе. Тот самый пистолет, из которого был убит Жучок и его дружки…
Может быть, Крюк и не подставлял Алеху, но это же не значит, что его самого нельзя подставлять. Если Бобрик на допросе начнет валить на Крюка, то менты завтра же будут у него дома с ордером на обыск. А тут паленый ствол…
Менты заметут бригадира. А что дальше? Крюк поймет, кто его подставил. Но станет ли он сдавать того же Бобрика? Какой в этом смысл? Бобрик скажет, что это Крюк дал ему отмашку. Круг замкнется. Скорее всего, Крюк не станет никого сдавать. Но и на себя вину брать не будет. Крюка засудят и отправят на этап. А свято место пусто не бывает…
Алеха очень надеялся, что все будет так, как он задумал. А если его план провалится, ну и хрен с ним. Свалит из этого города раз и навсегда. Страна большая, и он всегда найдет местечко, где можно применить свои криминальные таланты…
Неплохим казался вариант отправиться к себе на хату, обложиться стволами, до мелочей продумать план отступления и ждать, как будут развиваться события. Но куда нужнее было держать руку на пульсе событий.
После недолгих колебаний Алеха отправился домой. Ночь прошла спокойно. А утром Алеха двинулся в ментовку. Устроился на лавочке в сквере напротив здания РОВД, замер в ожидании.
Менты шли на службу. Кто в форме, кто в штатском. Но ему нужен был кто-нибудь, кто бы возвращался со службы, после ночной смены. Было бы здорово, если бы фортуна вывела его на сотрудника изолятора временного содержания…
Он заприметил старшину в мятой, мешком сидевшей на нем форме. Крестьянский склад лица, разлапистая мужицкая походка. Снять с него мундир, одеть в гражданку – будет натуральный колхозник. Было видно, что мент не спал всю ночь. В руке у него старый портфель, видимо, с остатками домашней суточной пайки.
Алеха направился за ним. Он ничего не боялся. Но ушки на макушке и глаза в режиме сканера. Если ему на хвост сядут менты или тот же Крюк со своими хлопцами, он просто-напросто достанет волыну и всех на фиг перешмаляет. А потом сделает ноги, и все дела. За ним столько трупов, что три-четыре дополнительных жмура жизнь ему не испортят.
Но все было спокойно. Никто на него не нападал. И мужиковатый старшина его не заприметил, так и довел его до своего дома. Идти пришлось, правда, долго. Потому как старшина жил в частном секторе на окраине города. Небольшой аккуратный домик, обнесенный свежевыкрашенным дощатым забором. Летняя кухня, сараи, ухоженные садовые деревья. И наверняка солидных размеров огород.
Старшина скрылся за оградой. Алеха нашел скамейку возле дома на противоположной стороне улицы метрах в ста от ментовского дома. Место спокойное, собаки во дворе не слыхать, хозяйка тоже не гавкает. Над головой крона вишневого дерева, сбоку куст крыжовника. Но главное, обзор хороший.
Ждать пришлось недолго. Алеха увидел, как из старшинского дома выходит девчонка лет восемнадцати. На голове одуванчик из кучерявых волос, стремная кофточка, самопальная вязаная юбка, ширпотребовские туфли с дурацкой пряжкой. Прикид чисто колхозный. Да и на внешность баба не фонтан. Даже самый большой оптимист не рискнул бы назвать ее красавицей. Но делать нечего. Придется брать эту кикимору в оборот.
Алеха думал, что ей нужно в магазин. Но она прошла мимо него. Он догнал ее, поравнялся с ней.
– Девушка, у вас шнурок на ботинках развязался! – обольстительно улыбнулся он.
Девка вздрогнула от неожиданности, опустила взгляд. И тут же на губах заиграла дурацкая улыбка.
– У меня нет шнурков! И ботинок тоже нет…
Голос у нее грубый, зычный. Таким хорошо из сортира кричать «Занято!».
– Да я знаю. Это я так сказал, для поддержания разговора…
– Да? – обрадовалась она.
– Ну а что тут такого? Смотрю, девчонка идет симпатичная. Почему бы, думаю, не познакомиться?
– Меня Катя зовут.
Алеха почему-то думал, что ее зовут Фрося или Маня.
– Герман Борисович! – представился он.
– Как? – изумленно вылупилась на него Катя.
– Для родных и близких Гера… Если мы познакомимся поближе, можешь называть меня просто Гера.
– А поближе – это как? – В ее маленьких серых глазах разгорался интерес.
Было видно, что девчонка не избалована мужским вниманием. И Алеха для нее как манна небесная.
– Ну, это в кино вместе сходить.
– А я и так иду в кино!
– Вот совпадение! Значит, вместе будем смотреть. Что там показывают?
– «Маленькую Веру» привезли. Говорят, интересный фильм.
– Обожаю интересные фильмы, – усмехнулся Алеха.
Они без приключений добрались до кинотеатра. Для дневного сеанса народу было многовато – человек тридцать-сорок. Алеха опасался, что в толпу затесался кто-то из крюковских пацанов. Но никого не заметил. Братва в кино не ходит. Разве что для разводки лохов. Катька была как раз такой лошкой…
Алеха купил билеты на задний ряд. И едва в зале погас свет, запустил ей руку под кофточку. Ожидал нарваться на лифчик. Но рука сразу легла на яблоко груди…
– Что ты делаешь? – встрепенулась Катька.
Но за руку его не схватила, не стала оттаскивать ее от своих грудей. И в голосе столько волнения…
– А что я делаю? – пряча в темноте паскудную ухмылку, спросил Алеха. – А-а… Это не я… Это рука моя… Понимаешь, я про нее забыл, а она раз, без спросу… Я уберу?
– Ну, убери…
– А может, не убирать?
– Не убирай… – томно протянула Катька.
Ее тело мелко дрожало. Алеха заметил, как расходятся в стороны ее ноги.
Девчонка на вид стремная, но тело у нее классное, упругое, кожа чистая, гладкая. И груди супер. Алеха закрыл глаза, представляя рядом с собой неприступную красавицу. И без зазрения совести мял доступную грудь… В конце концов он сунул руку под юбку. Думал, что Катька еще шире разведет ноги, но все произошло с точностью наоборот.
– Не надо, – замотала она головой.
В голосе просительные нотки. Понимает, дура, что если Алеха захочет, он сможет трахнуть ее в этом зале. И она ему не откажет. Просто не сможет отказать.
– А что, если надо? Ты маме свой расскажешь? Или папе?
– Папе…
– А кто у тебя папа?
– Он у меня в милиции работает!
– А, ну если так! – Алеха убрал от нее руки, положил их себе на колени.
– Ты что, испугался? – свысока посмотрела на него Катька.
– А ты как думала! Еще скажешь, что я тебя изнасиловал… А твой отец кто по званию, генерал?
– Скажешь тоже. Старшина он у меня. Старшина милиции Чуйко. В тюрьме, между прочим, работает…
– В тюрьме?! – для видимости ужаснулся Алеха.
– Ну, не в тюрьме. Тюрьма-то в Серпухове. А у нас просто изолятор временного содержания…
– Слушай, а сама ты в милиции не служишь? Знаешь, как все называется…
– Вообще-то я в юридический собираюсь поступать… В этом году не получилось. В следующем поступлю! – с гордостью заявила Катька.
– Вместе с батей работать будешь?
– Нет, я в прокуратуру хочу, следователем.
– Ужас!
– Что тут ужасного?
– Да я к тебе теперь близко боюсь подойти. Отец – милиционер, сама будущий следователь… А ты меня не посадишь?
– За что?
– Ну я же куда не следует лез.
– А если мне приятно было? – затуманенно посмотрела на него Катька.
– Хочешь повторить?
– Ты развратник.
– Я знаю…
– Ну, если знаешь, то… Если знаешь, можешь повторить…
– Боюсь… У тебя же батя в тюрьме работает. Если ты ему пожалуешься, он же меня в камере сгноит…
– Я не пожалуюсь.
– А он может меня сгноить?
– Может. Он у меня там всех в кулаке держит!
