Татьяна Гармаш-Роффе - Ведьма
Когда тела их расслабились, а дыхания стали ровнее, Кис покосился на темный проем распахнутой двери в спальню.
- Что смотришь? - прошептала Майя.
Она все еще сидела на нем верхом, ее волосы рассыпались по плечам, и иногда она наклонялась, чтобы провести ими по его животу и груди.
- Да вот, вспомнилось, как Веня тогда пришел на нас с тобой полюбоваться.
Майя громко и весело расхохоталась.
- Он больше не придет, Алешенька! Мы с тобой одни. Никто не придет на нас с тобой полюбоваться. И никто теперь не помешает...
Она оборвала фразу на середине.
... Ну что ж, Кис знал, что настоящий ужин на десерте не заканчивается. Еще оставался в меню горький черный кофе с терпким, обжигающим коньяком.
Майя склонилась, выгнувшись кошкой, к нему, провела языком по его горлу; достала до впадинки его подбородка, к которому самозабвенно прильнула... Затем придвинулась ближе к его губам, будто хотела коснуться поцелуем...
Но не коснулась, а, нависнув над его лицом, глядя ему прямо в глаза, томно и нежно выдохнула в его губы:
- И никто, Алеша, никто теперь не помешает мне тебя убить.
Не выпуская его из колен, она резко и гибко нагнулась вниз с кровати и что-то подняла с пола.
... Пистолет, - вот что она подняла.
И направила его прямо в грудь Алексея.
Ну, вот и кофе, - подумал он. - С коньяком.
- Я глупость сделала, правда? - Майя обезоруживающе улыбнулась, словно сдавалась. - Я сообразила только в магазине... Ты ведь догадался, да?
- Догадался.
- А я, представь, не верила, когда слышала фразу, что даже самый умный преступник не может предусмотреть всех мелочей... Я думала, что сумею предусмотреть всё. - Она нахмурилась и произнесла жестко, - Да, собственно, я всё и предусмотрела, Алеша. Кроме одного: что я действительно могу влюбиться в тебя...
Майя замолкла, положила пистолет Алексею на грудь, запустила пальцы в волосы и закинула голову.
- Не знаю, как это получилось, - тихо продолжила она куда-то в потолок. - Я ведь играла, просто играла с тобой... И вот, - доигралась... Что это за наваждение, за проклятье, за болезнь такая, - что весь мир сузился для меня до куска мужской плоти?! - Она сжала бедра Алексея коленями, чтобы у него не осталось сомнений, о чьей плоти идет речь. Откуда эта потребность быть с тобой каждую минуту, пить твое дыхание, ловить твой взгляд, тепло твоего прикосновения, твою редкую, с трудном отвоеванную у Касьяновой нежность? Что же в тебе такого особенного? У меня были роскошные мужики, не чета тебе, - но я не любила никого и знать не знала, что это такое! ...Теперь знаю: любовь заставляет страдать. И все радости, которые она приносит, не стоят этой муки. Если бы ты действительно любил меня, Алеша, - все могло быть по-другому.... Мы бы уехали с тобой куда-нибудь, в Испанию или в Италию, к морю... Мы были бы счастливы...
Ее взгляд оторвался от потолка, и Кис увидел, что в глазах ее стоят слезы. Она помотала головой, стряхивая их.
Майя опустила руки и уперлась ими в грудь Алексея. Теперь ее волосы нависали над ним, а глаза с неожиданной суровостью всматривались в его лицо.
- Но ты обманул меня! Ты сказал, что любишь, - но ты солгал. Ты решил меня утешить! Меня? Утешить? Я не нуждаюсь, Алеша, в утешении! У меня не бывает проблем и печалей, не в чем меня утешать! А если они даже и возникают, то я ни в чьем сочувствии не нуждаюсь: я их решаю сама! Неужто ты и впрямь подумал, что я буду вымаливать твою любовь? Что я потерплю быть второй после проклятой Касьяновой?!
Она провела пистолетом по его животу, холодная сталь вызвала в нем содрогания. Майя рассмеялась.
- Это так эротично, не правда ли?
- Правда, - сказал он. - Очень эротично. Пистолет Венин?
- Ты неисправим! - захохотала Майя. - Тебе осталось жить считанные минуты, а ты все ведешь следствие! Вот уж верно, горбатого могила исправит... Откуда ты знаешь?
- Он был спрятан в погребе... Где-то за бутылками должен быть тайник.
- Как ты догадался?
- Ты перекладывала бутылки, чтобы освободить доступ к тайнику, я слышал. А необходимости их перекладывать не было никакой, - ты сама сказала, что в винах толком не разбираешься. Значит, ты снимала бутылки не с целью найти какую-то особую марку вина, а потому, что они тебе мешали найти что-то другое... Что-то, что вдруг понадобилось тебе... Теперь я знаю, что именно: пистолет. Небось, за кирпичом каким-нибудь?
- Верно. За кирпичом. И когда ты догадался?
- Только что, - солгал Кис.
- Или сразу?
- Как я мог сразу догадаться, что ты ищешь пистолет? Мне и в голову подобное не могло придти!
- А когда ты сказал, что я буду твоим "нежным палачом"?
- Это была всего лишь метафора, - улыбнулся Кис.
- Тем хуже для тебя... Я ведь тебя предупреждала: не стоит доверять людям, останешься в дураках. Вот ты, умник, и остался. Я тебя провела! Ты бы ничего, ничего не заподозрил, не сделай я эту глупость: не напиши от руки тебе нежное послание! Это козел Кривошеев подвел меня! Ну кто же мог предвидеть, что кусочек адреса прилипнет к его жвачке!
Ага, убийцу, значит, Кривошеев зовут. Это уже кое-что.
- Если бы не этот недоносок, - продолжала Майя, - пошел бы ты, как миленький, убеждать своих добрых друзей из милиции в том, что я являюсь жертвой темных мафиозных сил... А всего-то, Алеша, всего-то такая малость понадобилась, чтобы перетащить тебя на свою сторону! Там слезу пустила, там попку тебе на обозрение выставила, там надерзила: женская дерзость отличный стимул для мужской эрекции, между прочим, - там смиренницей прикинулась... Тоже неплохое средство, кстати. Боже, до чего вы все одинаково примитивны, - все, все мужики! И ты тоже, даже если ты в сто раз лучше всего того дерьма, которое я знавала до сих пор... Как легко вами управлять, вам морочить голову! Как вы тупы, непроницательны, неповоротливы мыслью! Как легко вас взять умелой лестью, - тонкой такой, грамотно перемешанной с легким хамством... У вас ведь самомнение непомерное, скажи вам самый лживый комплимент, - вы его за правду примите, потому что в глубине ваших примитивных душ вы все глядите в Наполеоны...
Майя сползла с него, забрав пистолет, спустилась на пол, подобрала свои вещи, натянула трусики и накинула рубашку.
- Сними, - сказал Кис.
- Что?
- Сними рубашку. Дай полюбоваться на тебя. На прощание...
- Не поняла... Ты решил воспользоваться моим оружием, да? Ты решил утопить меня в сладкой луже польщенного самолюбия? Ты знаешь, Алеша, я о себе такого высокого мнения, что мне даже польстить невозможно!
Но она все же скинула рубашку с плеч. Алексей одобрительно кивнул.
- Детка, - заговорил он мягко, - ты тут такую пламенную речь толкнула, что мне почти стало стыдно за всю мужскую часть человечества. Но только в ней все неправда. Человечество делится не только и не столько на женщин и мужчин, - оно делится на манипуляторов и манипулируемых. Все то, что ты тут так талантливо изложила, является превосходными инструментами для манипулирования как мужчинами, так и женщинами. И лесть, приправленная дерзостью, умело перемешанная с неожиданными приливами смирения, - завоюет женщину с тем же успехом, что и мужчину. С некоторыми поправками, конечно, - вряд ли стоит мужчине выставлять ягодицы, чтобы соблазнить женщину... Хотя, смотря какую.
- И где это ты в психологии поднаторел?
- Какая разница? Есть у меня одна приятельница, психологиня*.
- Была. В твоем случае уже можно начинать пользоваться прошедшим временем, - зло прокомментировала она.
Алексей посмотрел на нее пристально. Майя злилась не на шутку. Она не любила чувствовать себя в проигрыше, а с ним она, как нарочно, проиграла по двум статьям: не сумела, в конечном итоге, влюбить в себя как мужчину и обвести, в конечном итоге, вокруг пальца как детектива. А ведь поначалу игра ее была столь успешной...
- Ты заблуждаешься, Майя. Это только в начале тебе удалась твоя игра. Да, удалась, признаю! Я тысячу раз прокручивал в голове версию с тобой в главной роли, - но каждый раз отметал ее... Мои эмоции мешали. Твоя искренность. Самое смешное, что ты действительно была искренна со мной, я это чувствовал, - и гнал от себя все подозрения. Не хотел им верить... Однако версия складывалась в моем подсознании сама по себе, против моей воли. Я все время искал то лицо, которое могло бы стоять за всеми преступлениями, - и на эту роль идеально подходила только ты. Напрасно ты валишь все на... как ты его назвала? Кривошеев? Я и без твоего выдающегося "Л" был близок к разгадке... Ты сделала слишком много ошибок, Майя.
Кис знал, что ее самолюбие встанет на дыбы после этих слов, и нарочно ее провоцировал. Майя уже начала входить в то опасное состояние, в котором сделать выстрел очень легко. Но Алексей еще не выполнил свою программу до конца, и ему было необходимо направить разговор в нужное русло.
- Я тебя давно раскусил, - добавил он небрежно.
