Татьяна Полякова - Вкус ледяного поцелуя
– Нет, – развела я руками. – Все нормально, тьфу, тьфу. Сегодня заезжала к Лялину… – Напряжение из глаз Деда исчезло, выходит, уже донесли. Неужели за мной следят? Вот черт… если за мной, то за Артемом тоже.
– Зачем? – кашлянул Дед.
– Олег умный мужик, и поговорить с ним всегда полезно. Посоветовал заглянуть к врачам Игнатова, может, тот обращался к психотерапевту?
– Сама хочешь заняться этим?
– Мне хватает возни с шофером Игнатова. Помогаю Вешнякову в меру сил. Есть определенные проблемы. Возможно, исполнитель не он. Если дело развалится, а исполнителя не найдем… на худой конец все можно объяснить шизофренией Игнатова.
– Что ж, – пожал Дед плечами, – смысл в этом есть.
– Придется писать заявление об уходе, – сказала я. – Трудно работать, когда знаешь, что ты здесь, по соседству, и к тебе можно заглянуть…
– Иди отсюда, – засмеялся Дед. – А то уволю уже сегодня…
Я шла по коридору от кабинета Вешнякова к выходу, когда меня догнал Карпов.
– Как дела? – спросил он, улыбаясь.
– По-всякому. А у тебя?
– Да вроде нормально. Игнатов, оказывается, страдал бессонницей, и вообще проблемы с башкой были.
– Этим делом тебе поручили заниматься? – удивилась я.
– Явное самоубийство, – поморщился он. – Но кое-что… когда в деле замешаны большие деньги, лучше подстраховаться.
– Это точно. Поговори с его сотрудниками, с домработницей. На домработниц обычно мало обращают внимания, а они, как правило, любопытны и кое-что замечают.
– Похоже, у мадам Игнатовой в последнее время появился дружок.
– Это домработница сказала?
– Ну, не сказала… она к хозяйке относилась хорошо. Но несколько раз звонил мужчина, и Игнатова поспешно прикрывала дверь, разговаривая с ним.
– Так, может, Игнатов заподозрил неладное? И так был на пределе, а тут измена жены? Застрелил дражайшую половину, а потом и себя с перепугу… Поспрашивай ее как следует, это бы нам очень пригодилось.
– Я сейчас еду к ней. Не хочешь присоединиться?
Кажется, меня провоцировали.
– Ты что, сам не справишься?
– Справлюсь. Просто интересно твое мнение, посмотришь на эту бабу. У меня такое чувство, вроде как она что-то недоговаривает.
– Ну, хорошо, – пожала я плечами. – Где она сейчас?
– У своей матери.
– Та действительно больна?
– Да, что-то с ногой. Каждый день ставят капельницу.
Мы притормозили возле стандартной хрущевки. Карпов предупредительно распахнул передо мной дверцу машины.
– Ты ей звонил? – спросила я, поднимаясь на второй этаж.
– Да. Хотел к нам вызвать, но она уперлась как баран, мать оставить не может.
Дверь открыла женщина лет тридцати, с узким бледным лицом. Карпов представил меня женщине. Назвал ее – Нина Михайловна Рагина. Она слабо улыбнулась и повела нас на кухню.
– В комнате мама спит, – пояснила она. Кухня была крохотной. Хозяйка устроилась по одну сторону стола, Карпов по другую, а я приткнулась на табуретке возле холодильника. За все время визита я и десятка слов не сказала, сидела со скучающим видом. Карпов не столько на Нину Михайловну смотрел, сколько на меня косился. Под конец я тоже немного разговорилась, чтобы порадовать его, но вопросы в основном касались поведения Игнатова дома: ссорился ли с женой, ездил ли на охоту, как часто? Она отвечала не торопясь и обстоятельно.
Когда мы прощались с хозяйкой, я умудрилась сунуть ей в карман кофты свою визитку. Похоже, она даже этого не заметила. Карпов точно не заметил, в тот момент как раз отвернулся к двери. Теперь вся надежда была на то, что женщина поймет меня правильно и неверного шага не сделает.
– Что скажешь? – поинтересовался Карпов, когда мы возвращались к машине.
– Ее сдержанность вполне понятна. К хозяевам она относилась хорошо. А потом, о покойниках плохо говорить не принято, но картина ясная. Одно это ружье чего стоит. На охоту ни разу не ездил, во всяком случае, никто такого не припомнит, а ружье имел, причем не одно даже, а два.
– Три.
– Пир души для психолога. “Каждый имеющий в доме ружье приравнивается к Курту Кобейну”.
– Чего?
– Это я цитирую.
– А-а… – уважительно кивнул Карпов. Сам он был способен цитировать разве что непосредственное начальство.
– Высади меня здесь, я хочу заглянуть в парикмахерскую.
Мы расстались, довольные друг другом. Я позвонила Лялину, решив еще раз злоупотребить его хорошим ко мне отношением.
– Сделай доброе дело, проверь, нет ли за мной “хвоста”?
– Правильно говорят: открой бабе дверь, через пять минут она окажется в твоей спальне.
– Мечтать не вредно.
– Хорошо, скажу иначе: позволишь цапнуть за палец, отхватит полруки. Тошно мне от тебя, просто тошно.
– Потерпи. Может, и я на что-нибудь сгожусь?
На этой оптимистической ноте мы простились, и я поехала домой.
Весь следующий день я безвылазно просидела в квартире в компании двух телефонов и Сашки, косилась на телефоны и успокаивала себя. Рагина могла обнаружить визитку не сразу, опять же, ей необходимо время, чтобы все обдумать.
Наконец она позвонила.
– Ольга Сергеевна? – Женский голос в трубке звучал как-то резко.
– Слушаю вас.
– Я… вы мне визитку оставили…
– Да-да.
– Вы написали, чтобы я была очень осторожна и молчала, – после паузы добавила она.
– Вы из дома звоните?
– Нет. От соседки.
– Правильно, – порадовалась я. Просмотр боевиков дает положительные плоды, наши граждане поднаторели в конспирации не хуже Джеймса Бонда.
– Почему вы это написали?
– Вы отлично знаете, почему. Когда произошла трагедия, вы были в доме. Я это знаю точно. Думаю, не только я. Поэтому вам и надлежит быть очень осторожной. До тех самых пор, пока у меня не будет чем прижать этих людей.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Не понимайте. Главное, будьте осторожны.
– Но ведь этот человек, с которым вы приходили, он из милиции?
– Да. Но это ничего не значит. Она вздохнула и повесила трубку.
Два дня ничего особенного не происходило. Я часто показывалась в конторе, демонстрируя свою счастливую физиономию. Лялин меня порадовал: “хвоста” за мной нет, но было ясно – искушать судьбу не следует.
Мы с Вешняковым по зернышку собирали факты. Картина вырисовывалась мрачноватая, с трудом верилось, что Дед, каким бы сомнительным типом он ни был, способен на такие игры.
На третий день все полетело к чертям. В одиннадцать утра позвонил Лялин.
– Детка, домработница Игнатова покинула квартиру матери с чемоданом и безумным лицом. На такси проследовала до железнодорожного вокзала, взяла билет до Москвы.
– О черт, – выругалась я.
– Вот именно. Час назад у Рагиной был гость. Отгадай, кто?
– Откуда мне знать?
– В гостях у нее был мой преемник – Ларионов, начальник охраны твоего любимого Деда.
И знаешь, что забавно: он явился к ней под видом водопроводчика. Даже водки хлебнул для целостности образа. По крайней мере, несло от него, как от настоящего водопроводчика.
Мысли в моей голове путались Я зачем-то схватила Сашку и заметалась с ним по комнате.
– Олег, как ты думаешь, что происходит?
– Ее провоцируют, – вздохнул Лялин. – И как видишь, их старания увенчались успехом. Нервы у бабы не выдержали, теперь они уверены – ей что-то известно. Теперь она становится мишенью. Я отзываю своих ребят.
– Подожди…
– Нет. Одно дело присмотреть, другое – лезть под пули. Все, – сурово закончил он и отключился.
Я тут же позвонила Вешнякову.
– При чем здесь Ларионов? – жалобно спросил он, выслушав мое сообщение. – Зачем он к ней поперся? И почему она психанула?
– Об этом лучше спросить у нее. Состояние Вешнякова мне было понятно, у самой в голове ни одной дельной мысли.
– Думай, что делать.
– Что делать, что делать, – возмутился он. – На вокзал ехать. Поезд на Москву через полчаса, глядишь, успеем.
– А дальше?
– Да не знаю я, что дальше, – разозлился он. – Давай на вокзал.
Матерно выругавшись, я бегом спустилась в гараж. Едва я выехала на проспект, как раздался звонок на сотовый.
– Ольга Сергеевна… – Голос звучал так, точно женщина бегом поднималась в гору.
– Где вы? – испуганно спросила я.
– Я… я хочу уехать. В Москву… У меня там никого нет, и мама больна… Господи, что ж мне делать-то?
– Успокойтесь. Идите в ресторан, сядьте за столик, закажите что-нибудь. Я буду через двадцать минут. К вам может подойти мужчина. – Я коротко описала, как выглядит Вешняков. – У него есть телефон, пусть он мне перезвонит.
Я набрала номер Артема.
– Она только что звонила. Ждет в ресторане. Должна ждать, – поправилась я.
– Понял.
В ресторане железнодорожного вокзала были заняты все столики, я быстро оглядела зал. Вешняков с Ниной Рагиной сидели в центральном ряду, Вешняков улыбался и держал руку на ее ладони. Нине было тридцать, но сейчас я бы легко дала ей все сорок. Лицо землистое, взгляд затравленный, руки дрожат. Она увидела, как я подхожу к столу, судорожно облизнула губы и сказала:
