Картер Браун - Том 26. Вояж на Гавайи. Смертельная мечта. Сексуальная клиника. Ранняя пташка
— Фрэн? — пролепетал я. — Как вы сюда попали?
— Мария боялась остаться одна после того, что ей пришлось пережить ночью, — холодно ответила Фрэн. — Она позвонила мне, и я пришла составить ей компанию. Мы решили быть великодушными и предоставить спальню вам.
— Это действительно очень мило с вашей стороны, — с чувством заметил я. — К тому же Марии, видимо, уютно на этом диване.
Я пристально посмотрел на Фрэн, потом слегка вздохнул и покачал головой.
— Что с вами? — с беспокойством спросила она.
— Я не знаю, как вы, — с восхищением проговорил я, — но если мне приходится спать в кресле, я целый день чувствую себя разбитым.
— Вы в этом не одиноки, — с живостью откликнулась Фрэн.
— У меня гениальная идея, — скромно сказал я. — В самом деле, жаль беспокоить Марию, она спит так сладко. Почему бы не разделить спальню между нами двумя?
Какой-то момент ее взгляд оставался ледяным, потом она улыбнулась.
— Этот Бойд… — пробормотала она. — Он всегда идет напролом к цели…
Она грациозно встала и направилась в спальню.
Разумеется, я последовал за ней, упиваясь ритмичным движением ее бедер.
Сексуальная клиника
Глава 1
Медицинское заведение Лэндела располагалось в самой глубинке Коннектикута, посреди подлинного оазиса на пяти или около того акрах земли, весьма живописных. Я припарковался напротив сверкающего трехэтажного здания и вошел внутрь. Какое-то измученного вида существо, скорее женского пола, лет пятидесяти, быстро окинуло меня взглядом, пока я приближался к столу. Немыслимая косынка неопределенно темного цвета, туго стягивающая жесткие, как проволока, волосы, никак не украшала, а, напротив, подчеркивала резко острые черты лица.
— Мое имя Бойд, — представился я. — У меня назначена встреча с доктором Лэнделом.
— Офис мисс Уинтур дальше по коридору. — Кончик шариковой ручки, зажатой в пальцах, указал, в каком направлении следует двигаться. — Вторая дверь направо.
— Полагаю, там живописный вид из окна и мисс Уинтур в восторге от помещения, — вежливо возразил я. — Но у меня встреча не с нею, а именно с доктором Лэнделом.
— Никто не допускается к доктору, не повидавшись предварительно с мисс Уинтур, — сказало существо, как отрезало. — Таково правило!
— О’кей! — Мне пришлось сдаться, так как вид темной косынки начинал действовать мне на нервы.
— Не забудьте постучаться и дождаться приглашения войти.
— Конечно, — буркнул я. — И ни за что не забуду вытереть ноги.
— В последнем сильно сомневаюсь, — хихикнуло существо.
Я прошествовал дальше по коридору, до второй двери справа, постучал, а потом послушно дождался, пока не услышал голос — низкое сопрано, — приглашающий войти. Если бы не письменный стол с обтянутой кожей столешницей, помещение вполне бы можно было принять скорее за гостиную, нежели за офис. Мои ноги тонули в глубоком шерстяном ковре, а кушетка длиной почти во всю стену могла бы вызвать зависть у продюсера из Голливуда. Два кресла, под тон обстановке, выглядели настолько глубокими, что в них, казалось, спрятаться не составило бы труда, а дорогие, плотно задернутые шторы на окнах погружали комнату в приятный полумрак.
Пташка, которая вспорхнула со своего стула и двинулась мне навстречу, стоила того, чтобы сниться по ночам. Отливающие блеском черные волосы были гладко зачесаны назад и собраны в тугой пучок у самой шеи. Большие темные глаза излучали вкупе с теплым пониманием глубокую внутреннюю силу, а пухленькая нижняя губа таила в себе нечто языческое, словно заранее обещала упоительные мгновения близости. Красотка была высокой и облачена в униформу медсестры, что должно было навевать мысли о гигиене, но — увы! — скорее внушало обратное. Полные груди, казалось, натягивали ткань халата до предела, а ноги, видные из-под подола одеяния, едва доходящего до середины бедер, способны были вдохновить скульптора взяться за резец.
— Я Джейн Уинтур, — произнесла дива грудным сопрано.
— А я…
— Нет, нет! — пылко прервала она. — Никаких подлинных имен!
— Но у меня договоренность о встрече с доктором Лэнделом, и…
— Я знаю. — Ее улыбка, очевидно, предназначалась мне в качестве утешения. — Но прежде, чем вы увидите доктора, вам придется побеседовать со мной.
— Таково правило, — окрысившись, закончил я за нее.
— Думаю, мы будем называть вас Байроном, — живо добавила она. — Кажется, это имя вполне отвечает вашим резким манерам и поистине сатанинским чертам лица. — Она махнула рукой в сторону одного из кресел. — Садитесь, Байрон… и называйте меня просто Джейн.
— Я Байрон, — беспомощно пролепетал я, погружаясь в глубины ближайшего кресла. — А вы Джейн, нарочно не придумаешь!
— И впрямь смешно. — Ее улыбка жестче обозначилась по краям рта. — Весьма рада, что вы настолько расслабились, что способны уже шутить.
Она уселась в кресло — точное подобие моего — и в слегка небрежной манере положила ногу на ногу.
— Все последующие беседы будут записываться на пленку — это затем, чтобы исключить участие стенографиста и обеспечить полную приватность вашего досье. Но самое первое интервью, то есть сегодняшнее, не записывается. Просто дружеский разговор тет-а-тет, дабы узнать друг друга получше. — Теплая искорка человеческого понимания затеплилась в ее больших темных глазах. — А тогда почему бы, Байрон, не избавиться от тяжкого груза, давящего вам на плечи? Поведайте мне о вашей проблеме. Вы бы наверняка не оказались сейчас здесь, если бы не верили, что мы можем вам помочь.
— А по-моему, проблема, как таковая, стоит перед доктором Лэнделом, — с нажимом ответствовал я. — Я имею в виду, вот почему он…
— Пожалуйста, Байрон. — Женщина осуждающе покачала головой. — Не будьте столь уклончивы. Таким поведением вы только усложняете себе жизнь. Просто переходите к делу и объясните, в чем состоит ваше затруднение, каким бы оно ни было. Если это, скажем, импотенция, так прямо и скажите.
— Импотенция? — Я чуть было не поперхнулся.
— О’кей, вот и отлично, что вы ею не страдаете, — заметила она ободряющим тоном. — Ну раз не импотенция, тогда что-нибудь еще? Может быть, отсутствие желания? Или другие отклонения от нормального секса?
— Вот уж чего за собой не замечал, — сдавленным голосом вымолвил я.
— Прекрасно! — заявила она все тем же чертовски бодрым тоном. — А как насчет того, что можно определить таким словом, как фетишизм? Ненормальное пристрастие к отдельным частям женского тела или предметам женского туалета, туфельке или кружевному платочку. Возможно, у вас нечто подобное?
— Час от часу не легче! — У меня забулькало в горле. — А вы, случайно, не состоите на учете у психиатра?
— Пожалуйста, Байрон, я же сказала вам — уклончивость, а тем более грубость здесь неуместны. — Улыбка все еще терпеливо кривила ее губы, но во всем облике уже явственно начала проглядывать усталость. — Это лишь усиливает невроз и затрудняет лечение.
Состоит ли она на психучете или нет, сие мне было неведомо, однако я решил, что крыша у этой красотки явно поехала, но мне-то, черт побери, что делать? Может, лучше подыграть ей забавы ради, чем сидеть, словно истукан, и пялиться на ее ноги?
— Ей-богу, дорогуша, — выдал я, затаив дыхание. — Как бы мне хотелось выложить все начистоту, да язык не поворачивается — уж больно я застенчивый!
Теплота и понимание в глазах сразу же усилились, и все ее лицо осветилось, как рождественская елка фонариками.
— Вы должны верить в мое чисто профессиональное умение понимать людей, Байрон, — промурлыкала она, подаваясь ко мне. — Я наслышана обо всех или, скажем так, почти обо всех сексуальных отклонениях лиц обоего пола. Почему бы вам не поведать о своем особом — если оно, конечно, особое — сексуальном расстройстве, и мы сможем тогда обсудить это предметно. Вы даже не представляете, какое испытаете облегчение лишь от одного того, что вслух поведаете о своей проблеме.
— Хорошо, — тут я сделал вид, будто нервно облизываю губы, — будь по-вашему! По части секса я выгляжу прекрасно почти во всех отношениях, да вот только беда — стоит лишь мне когда-либо увидеть привлекательную женщину в униформе…
— В форменной одежде? — уточнила она.
Несколько секунд я беззвучно шевелил губами.
— Нет, — наконец выдохнул я, — не могу, язык не поворачивается.
Она потянулась и нежно похлопала меня по руке:
— Пожалуйста, Байрон, вы должны решиться. Ради меня!
— Это чудовищно, — хрипло выдавил я. — Неприлично до ужаса! Деградировать до такой степени, что я даже думать об этом не могу, не говоря уже о том, чтобы высказать вслух.
