Ярослав Зуев - Конец сказки
– Это какое-то издевательство, честное слово! – пожаловался он Тамаре, остановившись. Она спокойно смотрела на него снизу, очевидно, ожидая распоряжений. Все верно, тут он был хозяином, и по части секса, и во всем остальном.
– Вацлав Збигневович, это я, – донеслось из-за двери.
– Какого черта? – фыркнул Бонифацкий, узнав голос Жоры. – Это ты, Жора? Что тебе нужно?
– Виноват, Вацлав Збигневович, – оправдывался из-за двери лесничий. – Беда.
– Ах, ты ж, мать перемать, – застонал Боник, вставая. Сразу заболела спина, пенис, только что полный сил и решимости, на глазах увядал. Бонифацкий оглянулся в поисках полотенца, но оно куда-то запропастилось. Плюнув, он отправился к двери, в чем мать родила. Тома натянула на ноги простыню, оставив верхнюю часть туловища обнаженной.
– Что еще?! – спросил Вацлав Збигневович, стоя на пороге.
– Виноват, – бормотал Жора, топчась в дверях неловко, будто медведь. – Извиняюсь, то есть, но вы же сами велели, если что пойдет не так…
– Ближе к делу можно? – поторопил Бонифацкий.
– Ребята Леонида Львовича лютуют. Совсем разошлись…
– Лютуют? – переспросил Боник. Глагол «лютуют», употребленный Жориком, ему категорически не понравился. Как и глагол «разошлись». Кстати, а что это за шум?
Сверху доносились пьяные вопли, существенно ослабленные перекрытиями. Бонифацкий предположил, что орут, должно быть, вовсю.
– Так и я о чем, Вацлав Збигневович. Водку всю выжрали, теперь баб подавай, ясное дело. В общем, совсем с катушек слетели. А женщин то в Ястребином, – раз, два, и обчелся. Тамара ваша, Юлия Сергеевна, да та женщина молодая, которую вы с Леонидом Львовичем вчера привезли.
– Опупеть… – пробормотал Бонифацкий. Как только он узнал о сексуальных планах перепившихся головорезов Витрякова, ему самому стало не до секса.
– А Завик где?! – неожиданно спохватился Бонифацкий, которому любая соломинка теперь казалась спасательным кругом из пробки.
– Завик укатил, с полчаса назад.
– Куда? – чуть не крикнул Бонифацкий.
– За водкой, – докладывал Жорик. – Они с Фашистом вместе уехали.
– Они что же, всю водку прикончили? – не поверил Вацлав Збигневович. – Это невозможно, Жора!
– Возможно! – возразил Жорик. – Еще как. Вы ж их знаете! Вылакали все, до последней капли. Завик сказал, что надо за новой партией водяры сгонять. Сначала хотели кого-то из молодых послать, потом какой-то урод, Джаба, по-моему, про баб вспомнил. Тогда, значит, Завик сам решил ехать. Пообещал своим козлам, что подвезет белой от пуза и штук пять-семь подстилок, таких, чтобы всю компанию потянули.
– Ну и… – поторопил Боник, хоть дальнейшее можно было запросто угадать.
– Как Завик уехал, кто-то из них, снова Джаба, кажется, предложил Тому отпетрушить. Ну, они ж не знали, что она с вами, понимаете?
– Потише ты! – зашипел Бонифацкий, машинально оглянувшись через плечо. Тамара преспокойно сидела на лежаке, завернувшись в простыню. Вид у нее был отсутствующим, наверное, она о чем-то задумалась, возможно, о своих пацанах, с которыми были проблемы. Младший приносил из школы двойки, старший почти открыто курил, и Тома опасалась, как бы он не начал нюхать разную дрянь, он клея «Момент» до синтетического кокса. Об этом она на прошлой неделе рассказывала ему лично, кажется, спрашивала совета. А что он мог посоветовать? Разве что – бежать из этой серьезно больной страны. Но – куда?
Убедившись, что Тома ничего не расслышала (ей этого действительно лучше было не знать), Боник пониже наклонился к леснику, так, что они почти соприкасались лбами.
– Продолжай.
– Весь первый этаж обшарили, но так и не нашли. Тут Джаба про вашу женщину им и сказал.
– Что сказал?
– Ну, что, мол, из-за нее весь сыр-бор разгорелся, и Леонида Львовича замочили. Что, мол, надо ее это… кончить, короче, а сперва попользовать, всей кодлой.
Боник, слушая Жорика, содрогнулся. Он, конечно, не испытывал к Миле Сергеевне теплых чувств, но, не до такой же степени… И еще возблагодарил небо за то, что утром велел Жорику запереть ее на третьем этаже, в библиотеке.
– Юлии Сергеевне, я так думаю, бояться пока нечего, вряд ли они ее тронуть решатся. А вот эта ваша женщина, если они до нее доберутся…
– Я им покажу… – начал было Бонифацкий, поддавшись внезапному импульсу. Отступив на шаг, он принялся вращать головой направо и налево, разыскивая брюки.
– Тома?! – наконец, не выдержал Бонифацкий, – ты моих штанов не видела?
– Не стоит, Вацлав Збигневович, – лесничий, шагнув в комнату, удержал его за руку. – Бестолку это. Что им докажешь, если они невменяемые, в таком состоянии, хоть и говорят, что мало им. Только на себя беду навлечете. Витряков, конечно, их бы живо успокоил…
Лицо Бонифацкого залила краска. Он был бы рад доказать обратное, но вот доказательств было маловато. Соображения Жорика стоило принять во внимание. Ребята Витрякова и в трезвом виде управлялись с трудом. С учетом же алкоголя…
– Тем более, Вацлав Збигневович, Джаба такую мульку им запустил, что, мол, это из-за вас Огнемета грохнули. Что, мол, если б им за этими козлами киевскими не пришлось гоняться, которые Леонида Львовича того, то… И еще говорят, что вы нарочно приказали заканчивать копать…
– Кто говорит?! – перебил Бонифацкий.
– Да, там, пара ребят. Придурки придурками, но, я же им не скажу, чтобы заткнулись…
– Вот что, Жора, – сказал Боник, вытирая испарину. – Тома?! Куда ты дела вещи, которые у меня в карманах были?!
Поднявшись с лежака и напоминая в простыне какую-нибудь гречанку из античных Афин, Тамара взяла с полки над камином связку ключей, протянула Бонифацкому.
– Вот, Вацлав Збигневович. Извините, пожалуйста.
– Благодарю, – буркнул Боник, передавая связку лесничему. – Возьми, Жора, эту женщину, ее, кстати, Милой Сергеевной зовут, выведи из библиотеки и, приведи…
– Куда? – спросил Жорик, потому что Бонифацкий запнулся, мучительно соображая, где ее можно спрятать.
– Сюда, – наконец, решил Бонифацкий.
– Прямо сюда?!
– Нет, конечно. Слушай. В том крыле, куда мы парня поместили, – Боник махнул в сторону мертвецкой, – пустые комнаты остались?
– Три или четыре, – подумав, сказал, Жора. – Это если мастерской не считать. В одной этот покалеченный сидит. В другую я того заику запер, которого Завик недавно привез.
– Вот и чудненько, – сказал Бонифацкий. – Запри женщину в мастерской, и объясни ей, чтобы сидела тихо, как мышь. Что это в ее интересах, если она только не хочет узнать, как чувствует себя собака после собачьей свадьбы.
Жора послушно кивнул.
– Сделаю, Вацлав Збигневович.
– И, смотри, сам будь осторожен. По запасной лестнице идите, той, что в дальнем крыле. Чтобы они вас, не дай Бог, не заметили.
– Понял, не дурак, Вацлав Збигневович.
– Кстати, а где Желтый? – поинтересовался Боник, провожая Жорика к двери. – До него только сейчас дошло, что телохранитель, который должен был караулить под его дверью, куда-то исчез. Жора развел руками:
– Понятия не имею, Вацлав Збигневович.
– Ты что же, его, не разыскал?
– Обижаете, как это, не разыскал. Я ему передал, что вы сказали, а куда он девался… – Лесничий пожал плечами.
– Изумительно! – воскликнул Боник. А Белый где?
– Этот Юлию Сергеевну караулит. Как вы и сказали.
– Хоть кто-то на меня еще реагирует, – проговорил Боник вполголоса. Ладно, пускай пока там и остается. – Бонифацкий потер залысину. Его телохранители, Желтый и Белый, лесник Жорик и, быть может, Док, были единственными людьми, на которых он мог рассчитывать в сложившейся ситуации. Не густо, но хотя бы что-то под рукой. В особенности, если сосредоточить их в одном месте.
– Как справишься с Милой, – добавил Боник, – поднимешься наверх… – он осекся. Первоначально Бонифацкий подумал, что было бы неплохо и Юлию переместить сюда, вниз, в относительную безопасность подвала. Но, на ходу отказался от этого намерения. В состоянии опьянения девушка дрыхла без задних ног, разбудить ее было сложно, даже стреляя из пушки. Боник совсем не хотел, чтобы его людям пришлось взламывать ее дверь, кроме того, здесь, в подвале, с ним была Тамара, и, если бы Юлия узнала, чем он тут занимается, это было бы даже не два паука в одной банке, а, наверняка, гораздо хуже.
Захлопнув за Жорой дверь, Бонифацкий медленно вернулся к Тамаре.
– Очевидно, сегодня все же не мой день, – пробормотал он грустно, опускаясь на лежак рядом. Вялый сморщенный член стыдливо соскользнул между ляжек и повис там, в полном унынии, как бы в подтверждение того, что да, это так и есть. Тамара нерешительно сбросила простыню.
– Вацлав Збигневович, можно, я помогу?
Боник покосился на нее хмуро, он не был уверен, что у них теперь хотя бы что-то получится. Ему представлялось – это не лучшая идея, тем более, что он сомневался, будто по-прежнему хочет. Ее полная грудь, увенчанная большими темными сосками, вытянутыми неправильными овалами, уже не казалась такой привлекательной, как буквально пять минут назад, до разговора с Жориком. Живот с глубоким пупком и уродливыми растяжками производил чуть ли не отталкивающее впечатление, обвиснув на бок, как пустой бурдюк из-под вина.
