Ярослав Зуев - Три рэкетира
– Отклепался б ты от них, а? – Атасов легко, но требовательно постучал гиганта по плечу. Что-то было в этом жесте сродни действиям командира, барабанящего по броне: «эй, механик, глуши мотор и вылазь из танка. На сегодня никаких маневров».
– Протасов? Я к тебе, типа, обращаюсь. Что ты пялишься на черных, как Ленин на буржуев? Хочешь тут, типа, ледовое побоище устроить?
– Дубовое хочу.
– К-кончай, Валера.
– Да я, блин, еще не начал. Баба из той компании, видать, писать ходила. – Протасов указал пальцем в сторону «одноклассников», – а на обратном пути кто-то из этих черных «обезан» до нее, блин, доклепался. – Вот именно так и сказал – «обезан». «Обезьяна» было одним из любимых словечек Протасова, хоть и произносил он его неправильно.
– Т-там ребят достаточно. С-сами разберутся. Ты ч-чего лезешь?
– Хочу, в натуре, и лезу.
В пяти шагах от них действительно образовалась группа из пяти-шести человек, нервно размахивавших руками в бесплодных попытках достучаться друг до друга. Пока ничего страшного не происходило, хотя ситуация уже выглядела перспективно. Из левой и правой частей зала к группе потихоньку подтягивались подкрепления. Пока только препирались, кое-кто даже успокаивал, взвалив на себя нелегкую участь арбитра. Некоторый опыт, приобретенный Андреем на танцплощадке родного села, подсказывал, что маленькое недоразумение между одной из одноклассниц и слегка перебравшим сыном гор закончится неслабой групповой потасовкой, в ходе которой и стороннему наблюдателю бутылкой по уху схлопотать – раз плюнуть. Драться не хотелось, да и место было таким шикарным, не танцплощадка Дубечках, все-таки.
– Я на секунду отлучусь, а? – застенчиво проговорил Бандура, подумав, что: во-первых, неплохо пересидеть драку в туалете; во-вторых, в сортир можно сходить и на улице, плюс воздухом свежим подышать – тоже хорошо; и в-третьих, если принимать участие в драке, то с пустым мочевым пузырем, потому как полный вполне способен привести к таким крупным неприятностям, что и представлять страшно…»
– Не начинайте без меня, пожалуйста, а лучше вообще не начинайте.
Поднимаясь, он оперся на Протасова, как о глыбу базальта – Протасов не шелохнулся. Андрей нетвердой походкой отправился к выходу, старательно огибая попадавшиеся на пути столики.
Выйдя на открытую веранду, с наслаждением глотнул лесной воздух, относительно легко перелез через перила и очутился на автостоянке. Ни Правилова, ни тем более Ледового, Андрей по дороге не встретил. Это было совершенно исключено – Ледовой, Правилов и генеральный директор фабрики занимали отдельный кабинет, отгороженный от центрального зала зеркальными панелями и линией декоративных пальм, выстроенных по всем правилам дизайнерского искусства.
Беседа в отдельном кабинете как раз достигла кульминационной точки. Набитый деньгами дипломат перешел в собственность директора. Директор, смачно рыгнув, нетвердой рукой вытащил «паркер» и принялся подписывать необходимые бумаги. Все трое, вопреки деловому характеру встречи, были порядком навеселе. Двое головорезов, оставленных Правиловым в зале, времени даром тоже не теряли. Они сидели возле двери в кабинет с рожами, красными, как крымские помидоры, бросали в зал вялые косяки и подумывали главным образом о том, застукает ли их Правилов, или нет. А если застукает, то проявит ли снисходительность или, как всегда, по полной программе отымеет.
– Попалит – убьет, – сообщил один головорез другому. – Без базара.
– Хрена он попалит, – возразил другой. – Сам как пару раз выглядывал – резкость навести не мог. Еще тройку стопок опрокинет – дрова. Они там с Виктором Иванычем добряче набенькались.
– Отвечаешь?
– Без балды.
Тем временем Андрей озирался по сторонам, соображая, где бы пописать. Он пересек большую часть автостоянки, но от первоначального решения заходить в лесную чащу отказался еще по пути. И это было разумно. «Втаком состоянии, – сказал себе Андрей, – загреметь вближайший овраг и свернуть там шею – раз плюнуть». Он еще раз покрутил головой, выбирая подходящую машину, остановил выбор на 31-й «Волге», припаркованной с краю площадки. Направился к ней, стараясь избегать резких движений. Андрей находился в той стадии опьянения, когда кажется, будто земля под ногами ходит ходуном, сотрясаемая двенадцатибальным землетрясением. Пить-то он прекратил, – «хватит на сегодня», но алкоголь по-прежнему поступал в кровь из желудка, парализуя остатки вестибулярного аппарата.
Добравшись до «Волги», Бандура кое-как расстегнул ширинку и уперся, для верности, обеими руками в черную крышу машины.
– По закону водителя, – торжественно изрек Андрей заплетающимся языком.
– Это мурло нашу машину обсцыкает! – яростным шепотом сообщил Украинскому переодетый в гражданку майор. Возмущению его не было границ.
– Да тихо ты! – таким же змеиным шепотом отвечал Украинский. – Операцию сорвешь, мать твою! Запомни рожу, попозже всю машину языком вылижет, подонок.
В этот момент в салоне щелкнула и зашипела рация.
«Блин, – всплыло в затуманенном мозгу Андрея, – раз вмашине кто-то есть, сейчас получу по репе». Продолжая нелепо висеть на борту «Волги», с расстегнутой ширинкой и широко расставленными, – «чтобы не обмочить брюки», – ногами, он тихонько повернул голову вправо. На пару градусов. Заднее боковое стекло «волги» было закрыто и сильно затонировано, зато переднее оказалось приоткрытым. Оттуда снова раздались электрические щелчки и шипение, очень похожие на… – «На рацию, твою мать, – наконец до него дошло. – А рация, в комплекте с 31-й «Волгой» – это, ну очень напоминает ментов! А менты, блин, это такие вредные парни… В особенности, если им обоссать машину…Вот везет, так везет!..», – подумал Андрей, охваченный легкой паникой. Он представил себя в наручниках, залетающим головой вперед в обезьянник патрульного «Уазика» и, естественно, содрогнулся.
– И-и-звините, – Бандура оторвался от «Волги» и сделал пол-оборота, намереваясь уносить ноги, пока еще не поздно. При этом его взгляд упал на переднее сидение и в свете уличного фонаря оттуда сверкнул здоровенный золотой перстень, надетый на чью-то оставшуюся во мраке руку. Бандура неуверенно заковылял прочь.
Между тем его мозги, взбодренные свежим ночным воздухом и пережитым испугом, начали усиленно работать. «Эту гайку я ужегде-то видел. И я даже помню где. У того мента-бегемота, который на днях надрал мне задницу – вот где! Хотя, хрен его знает, этот гребаный город. Может тут такие „гайки“ у каждого второго или, хотя бы, у каждого пятого?»
Довольный тем, что совершенно безнаказанно описал чужое колесо, Бандура взобрался на террасу ресторана. «Надо быстрее предупредить Атасова», – бухало у него в голове. Это была единственная дельная мысль. Но не успел Андрей потянуться к двери, как та с грохотом сорвалась с петель. Андрею чудом удалось избежать столкновения, неизбежным следствием которого наверняка бы стало сотрясение мозга, в лучшем случае. Зато несшийся вслед за дверью крупный мужчина врезался в него с невероятной силой. Чувствуя себя сбитым автопоездом пешеходом, Андрей покатился по полу. Столкновение с Андреем никак не отразилось на траектории незнакомца. Видимо, кинетическая энергия, сообщенная ему в зале, была столь велика, что он, опрокинув по пути несколько столиков, вписался в балюстраду, ограждающую террасу, перевалился через нее и с жалобным всхлипом исчез из поля зрения.
Растирая ушибленное плечо, Андрей поднялся на ноги и заглянул в осиротевший дверной проем. Весь зал ресторана погрузился в хаос. То тут то там мелькали кулаки, сыпались сочные удары, отовсюду неслись воинственные крики победителей и страдальческие вопли жертв. «Гребаная Куликовская битва, – пробормотал Андрей. – Я в шоке». В самом центре побоища, лицом к двери, возвышалась исполинская фигура Протасова. Протасов вращал в воздухе тело одного из «кавказцев», держа того за шиворот и ремень брюк. «Кавказец» отчаянно брыкался. Его глаза были вытаращены, как у выброшенной на поверхность глубоководной рыбы. На мгновение оба застыли, так и запечатлевшись навсегда в памяти Андрея – потому что есть картины, перед которыми бессильно время. «Илья Муромец и Соловей-разбойник, готовящийся получить по заслугам». Затем пальцы Валерия разжались, его противник полетел по воздуху и врезался в деревянную раму высокого стрельчатого окна. Стекло лопнуло и вся конструкция, вместе с застрявшим посередине страдальцем, со звоном вывалилась наружу.
– Давай, помогай! – заорал Протасов, завидев Андрея, и с разворота выдал великолепный хук правой следующему «кавказцу». Тот крутанулся волчком, угодил головой в спину одного из «одноклассников» и растянулся на паркете. Хозяин спины душераздирающе охнул и повалился сверху.
