Евгений Сухов - Короли блефа
Две недели Всеволоду и Самсону понадобилось на то, чтобы узнать о генерале Скалоне все. Ну, или почти все. Род, к которому он принадлежал, был очень древним, известным еще с одиннадцатого века, когда родоначальник Скалонов – то ли десятник, то ли сотник, – прославившись при взятии арабской крепости Асклон, получил от графа Готфрида Бульонского дворянский титул и повеление именоваться впредь де Скалоном. Генерал Александр Антонович Скалон и в самом деле выводил свой род от французского гугенота Георгия де Скалона, который после отмены Нантского эдикта покинул Францию и переселился в Швецию. По семейному преданию, в этом переезде была замешана женщина. Впрочем, женщины замешаны практически во всех жизненных переменах мужчин, причем не всегда в лучшую сторону.
В семнадцатом веке Скалоны поступили на русскую службу, переехали в Россию (снова женщина?) и верой и правдой служили царю Алексею Романову, а затем и императору Петру Алексеевичу на воинском поприще, участвуя во всех войнах первого русского императора, а затем и всех последующих, дослуживаясь не единожды до генеральских чинов. Генерал-майором был дед Александра Антоновича, Антон Данилович, командир драгунской бригады. Генерал-майором был геройский отец Скалона, Антон Антонович. Из троих дядьев двое, Георгий и Дмитрий Антоновичи, вышли в отставку в чине генерал-майоров, а третий дядя, Денис Антонович, дослужился до чина генерал-лейтенанта. Было несколько удивительно, что представитель такого рода, в котором все его родственники, предки и пращуры были военными, да еще в высших чинах, опустился до банальной кражи, хотя, как это было заметно из рассказа Ксении Михайловны, дело здесь было не в деньгах, а в женщине. (К тому же Скалоны владели имениями в Санкт-Петербургской, Харьковской, Екатеринославской, Владимирской, Курской и Подольской губерниях и людьми были весьма состоятельными.) В данном случае этой женщиной являлась Ксения Михайловна Морозова. Похоже, все Скалоны были однолюбами, и уж ежели влюблялись в женщин, так навсегда. И ни за что не собирались отдавать их кому-либо.
– Но это все равно не оправдывает нашего фигуранта, – заключил свой рассказ о генерале Скалоне Неофитов.
– Полностью согласен, – кивнул Сева.
– Присоединяюсь, – подал голос Ленчик. – Таких упырей надлежит наказывать независимо от чинов и званий.
– Что нам еще известно о Скалоне? – спросил Долгоруков.
– Ему сорок пять лет, женат на подольской дворянке Любарской Екатерине Петровне, младше его на двенадцать лет. Имеет трех дочерей, Екатерину, Ольгу и Анну, – ответил Африканыч. – В дочерях души не чает. Они-то, по-видимому, и послужили причиной отказа от бракоразводного процесса, о котором упоминала ваша, – Неофитов хитро посмотрел в сторону Севы, – осведомительша. Да, еще, – Африканыч сделался серьезным, – их превосходительство генерал Скалон по субботам посещает Дворянский клуб, что в Дворянском собрании на Театральной площади. Если и садится играть в карты – что случается нечасто, – то всегда играет по маленькой, хотя, говорят, не скуп, а уж тем более не жаден. Играть предпочитает в «фараона» или «штос». Каких-либо слабостей, ну, выпить там или по девочкам поколобродить, наш объект абсолютно не имеет. Что еще… Говорят, по службе и в отношениях с людьми прямолинеен и честен…
– Вот, Ленчик, учись, – удовлетворенно хмыкнул Долгоруков. – За несколько дней – такая исчерпывающая информация. – С какой стороны, думаешь, к нему надлежит подходить? – обратился Всеволод Аркадьевич к Неофитову.
– Может, со стороны посещений Дворянского клуба? – не очень определенно ответил Африканыч.
– Именно! – согласился с ним Долгоруков. – И этим я займусь сам…
* * *Встречи с Ксюшей были незабываемы. И всякий раз все было будто бы в первый. Сева находился на вершине блаженства (вот что значит любить, господа!) и ради любимой готов был пойти на любые подвиги.
Вступить в Дворянский клуб тоже оказалось проще простого. Фамилия у Севы, как известно, была такова, что открывала любые ворота, да еще временно он перестал добавлять к ней «не князь». Так что не понадобилось даже рекомендаций двух действительных членов клуба, как это было записано в уставе клуба и обычно соблюдалось неукоснительно. Вступительный взнос также был весьма незначительным – каких-то двадцать пять рублей серебром. Так что в самый день прихода в Дворянское собрание и обращения в Дворянский клуб Всеволод Аркадьевич сделался его членом, правда, без приставки «действительный». Ибо таковыми становились члены клуба со стажем не менее чем в два года.
С генералом Скалоном Сева познакомился в первый же вечер за карточным столом. Председатель клуба Игнатий Аполинарьевич Вислоухов метал банк, а Скалон, Долгоруков и еще один гражданин по фамилии Десобр понтировали.
Скоро Десобр вышел из игры, проиграв рублей тридцать.
– Я пас, – нервически проговорил он и пошел в буфетную пить анисовую водку на оставшиеся у него восемь рублей с мелочью.
Остались играть Вислоухов, Скалон и Сева. Последний понтировал весьма удачно и находился в выигрыше сорока пяти рублей, что вызывало неподдельную зависть Игнатия Аполинарьевича. Ведь председатель клуба считал себя непревзойденным игроком в штос и банк, а тут новичок в первую же игру за ломберным столом посягал на его авторитет лучшего клубного игрока.
Когда выигрыш Севы дошел до шестидесяти рублей, Вислоухов объявил себя выбывшим из игры и в крайне расстроенных чувствах присоединился к Десобру пить анисовую водку и закусывать ее зернистой икрой. Скалон и Долгоруков остались вдвоем. Генерал был почти при своих, но когда Севе выпало метать банк, а Скалону понтировать, Долгоруков убил подряд три карты генерала и выиграл еще порядка пятнадцати рублей. Отыгрываться генерал не пожелал и закончил игру, проиграв что-то около двадцати рублей.
– А вы везучий, молодой человек, – произнес он, поднимаясь из-за стола.
– Разве что самую малость, – согласился Сева. – Разрешите представиться, новый член Дворянского клуба Всеволод Аркадьевич Долгоруков.
Услышав столь звучную и знаменитую фамилию, генерал вскинул на Севу глаза, представился, в свою очередь, и пожал ему руку крепче обычного:
– Весьма, весьма приятно.
– Разрешите вас угостить, на правах, так сказать, выигравшего? – предложил Всеволод Аркадьевич.
– Я сам в состоянии себя угостить, – отказался от предложения Севы Скалон, однако прошел с ним в буфетную, где Вислоухов, Десобр и местный помещик Энгельгардт, уже откушав анисовой водочки, ужинали чем бог послал и запивали ужин мадерой.
– А-а, генерал, – поприветствовал Скалона уже крепко поддавший Вислоухов. – Что, обыграл вас наш новый член клуба?
– Обыграл, – подтвердил генерал. – Подчистую.
– Всеволод Аркадьевич славно играет, правда? – прожевав кусочек жареного поросенка, произнес Десобр.
– Вынужден поддержать ваше мнение, – без улыбки произнес Скалон. – Всеволод Аркадьевич играет отменно.
– А скажите, сударь, московский генерал-губернатор князь Владимир Андреевич Долгоруков вам не родственник? – спросил Энгельгардт, у коего в Москве служил в жандармах брат-полковник.
– Ну-у… – протянул Сева, изображая небольшое смущение.
– Господа, вы ставите нашего нового друга в неловкое положение, – заметил Десобр.
– А что тут неловкого? – сказал председатель клуба Вислоухов. – Обычный вопрос.
– Так родственник он вам, сударь, или нет? – продолжал настаивать Энгельгардт.
– Родственник, – ответил Долгоруков. – Дальний.
– Славный человек Владимир Андреевич, правда? – спросил Десобр.
– Правда, – согласился Сева. – И очень много делает для Москвы и всей губернии.
– Да что там для Москвы и губернии, для всей России! – заметил добрейший Десобр. – Вы были знакомы с московским генерал-губернатором? – обратился он к Скалону.
– Нет, – коротко ответил генерал и добавил: – Я же служил в Петербурге и не имел возможности быть ему представленным.
Всеволод посмотрел на Скалона. Вне всякого сомнения, генерал был чем-то озабочен. И вообще, о нем складывалось впечатление как о человеке замкнутом и имеющем на душе непосильный груз. Может, его гложут муки совести относительно кражи ценных бумаг у бедной Ксении Михайловны?
Мысль о Ксении вызвала у Севы внутри приятную теплую волну. После клуба он, конечно, поедет к ней. И снова у них будет то, что невозможно передать словами и что благодаря стараниям прелестной Ксении никогда не надоедает. По крайней мере, ему никогда не надоест…
– А я с их высокопревосходительством Владимиром Андреевичем знаком, – сказал Энгельгардт. – Меня представили ему, когда я ездил к брату в Москву. Добрейшей, надо сказать, души человек.
– Полностью согласен с вами, – улыбнулся на эту реплику Всеволод Аркадьевич.
– А вы в Казань надолго? – поинтересовался у Долгорукова Энгельгардт.
