МАРИ ЮНГСТЕДТ - НЕСКАЗАННОЕ
Наконец они подъехали к дому, вокруг которого ровным блестящим покрывалом лежал снег.
«Вообще-то, смешно называть такой домина дачей! — подумал Кнутас. — Больше похоже на резиденцию». Типичный для Готланда дом из известняка постройки середины восемнадцатого века производил впечатление: белые стены, крутые скаты крыши и гладкие фронтоны. В те времена на Готланде велась активная застройка, потому что жизнь становилась лучше. В доме было минимум семь комнат и двухуровневая кухня. Во дворе стоял ещё один домик, поменьше, который использовали как кладовку и погреб.
Рядом с мостками находилась сауна, у причала на волнах круглый год качался катер Лейфа.
Хутор располагался на отшибе — ближайшие соседи метрах в двухстах.
— Представляю, как там сейчас холодно! — предупредил Лейф, открывая тяжёлую скрипучую дверь.
— Ну, не так уж и страшно, — заверил его Кнутас, входя в дом.
Он занёс пакеты с едой на кухню и стал разбирать продукты.
— Хотя, если будем сидеть сложа руки, точно замёрзнем.
— Включу отопление и затоплю камин, но потребуется какое-то время, чтобы всё просохло.
Через час они сидели за столом и наслаждались говяжьим стейком, картофельной запеканкой с чесноком и бутылкой ароматной риохи. Кнутасу давно не было так хорошо.
— А сколько мы с тобой сюда уже выезжаем, пятый или шестой год? В этом году я бы без этого просто не выжил.
— Да, нам было просто необходимо сменить обстановку, — согласился Лейф. — В ресторане дел невпроворот. Хуже всего, когда с персоналом проблемы. У моей лучшей официантки случился выкидыш, её отвезли в больницу, у другой мама умерла, и она уехала в Стокгольм, а в довершение всего я обнаружил, что бармен ворует деньги из кассы. И всё это за какие-то две недели. Такие вещи вечна случаются чертовски не вовремя. Именно сейчас, перед Рождеством, когда все столики забронированы на неделю вперёд. Слава богу, у меня чудесный шеф-повар, а то я бы не смог выбраться. Он за всем присмотрит. Я даже хотел всё отменить, но он меня отговорил. Ну, в смысле, собирался предложить тебе перенести, — добавил он извиняющимся тоном.
— Хорошо, что не стали переносить. Поблагодари его от меня, — попросил Кнутас, сделав глоток вина. — Тебе хоть есть чему радоваться — ресторан приносит доход, у вас всегда куча посетителей. Не представляю, как ты со всем этим справляешься!
— Сам-то как, как твоё расследование?
— Хорошо, вроде наконец вышли на след убийцы.
— Жуткая история!
— Да уж, я совсем вымотался. Знаешь, что по улицам расхаживает убийца, и пытаешься найти его практически вслепую, не понимая, что происходит… Это выводит из себя.
— А теперь вы уже не ищете вслепую, я так понимаю?
— Нет, уверен: мы близки к разгадке. Ты прекрасно знаешь, я не могу обсуждать с тобой подробности, но могу сказать, что мы подошли очень близко.
— Вы давно его подозревали?
— Нет, вообще-то, всё произошло неожиданно, внезапно появился новый подозреваемый.
— А почему его ещё не задержали?
— Лейф, не задавай лишних вопросов, ты же знаешь, что я не имею права отвечать на них.
Лейф поднял руки успокаивающим жестом:
— Всё-всё, понял. Ещё вина?
Остаток вечера они играли в шахматы у камина. Открыли ещё одну бутылку риохи.
Друзья засиделись допоздна, легли спать далеко за полночь. Кнутас устроился в спальне на втором этаже. Комната была обставлена просто, но со вкусом: некрашеные, грубые стены, толстые балки перекрытий под потолком. У одной стены стояла широкая деревянная кровать с белым покрывалом, рядом три старинных стула синего цвета. Маленькое окошко в глубокой нише выходило на море. Кнутас быстро заснул, убаюканный ритмичным шумом бьющихся о берег волн.
Кнутас проснулся, совершенно не соображая, сколько проспал и который сейчас час. В комнате царила кромешная тьма. Он не понял, что его разбудило, и некоторое время лежал с открытыми глазами, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к тишине. Комиссар протянул руку к тумбочке, зажёг свет и посмотрел на часы. Десять минут четвёртого. Во рту пересохло, хотелось в туалет.
Вернувшись в комнату, он подошёл к окну. С улицы доносился шум моря, но в остальном было довольно тихо. В окнах маленького домика во дворе горел свет. Странно! Что Лейф там делает в такое время? Может, просто забыл выключить?
Снег мерцал в темноте, фонари отбрасывали длинные чёрные тени. Кнутас ещё немного постоял у окна и снова улёгся. Но заснуть ему удалось не скоро.
Прошло уже много дней, а от Эммы не было ни слуху ни духу. Почти неделю Юхан безвылазно провёл в Стокгольме, потому что не мог придумать повода поехать на Готланд. Если там что-то и происходило, то он об этом ничего не знал. Полицейские отмалчивались — он несколько раз пытался выпытать что-нибудь у Кнутаса, но тот не мог сказать ничего вразумительного. По опыту Юхан понимал: это означает, что полиция сидит на хвосте у убийцы. Когда расследование заходило настолько далеко, полицейские всегда вели себя одинаково — прятались в своём домике, словно улитки.
Он ужасно скучал по Эмме, но она отказывалась говорить с ним. Наверное, потому, что скоро всё должно было окончательно разрешиться. Иногда он думал: «Да ладно, будь что будет!» Пусть уж случится самое ужасное и всё закончится. Он устал от постоянных размышлений, оттого, что всё время строил планы совместного с Эммой будущего. Мечтал, как он заживёт на Готланде, как станет отчимом её детям, возьмёт на себя ответственность. Будет варить макароны, читать сказки на ночь, утирать сопливые носики и пытаться балансировать между Эммой, её бывшим мужем, детьми, родителями Эммы, днями рождения, решать, кто с кем будет встречать Рождество, как будет разрываться между Стокгольмом и Готландом. И если уж говорить по-честному, зачем ему чужая семья? Юхан оставался романтиком, он хотел жениться и стать отцом. А для Эммы всё это будет уже не в новинку. Снова выйдет замуж, снова родит ребёнка. А она вообще хочет от него ребёнка? Они об этом ни разу не говорили. Кстати, почему?
Для всех будет лучше, если они расстанутся. Он познакомится с какой-нибудь девушкой в Стокгольме, без тяжёлого анамнеза в виде первого брака и детей. Для них всё будет волшебством, всё будет в первый раз. И настолько проще: он останется жить в Стокгольме, рядом с семьёй, работой и друзьями. С такой девушкой у него будет гораздо больше шансов жить долго и счастливо. Почему в жизни всё так сложно? И так-то сложно наладить отношения с другим человеком, а тут ещё и бывшие мужья, и дети… Спасибо, не надо.
Одна только неувязочка. Он хотел быть с Эммой, и ни с кем другим.
Суббота, 22 декабря
Утром Кнутаса разбудил стук в дверь, и в комнату ворвался Лейф:
— Эй, соня, вставай! Уже восемь утра, завтрак на столе!
Сонный комиссар приподнялся на постели. Лейф выглядел до неприличия бодро.
— Я уже дров успел нарубить. Погода — просто чудо, ты в окно посмотри! — воскликнул он, кивая в сторону окна.
Кнутас повернул голову в указанном направлении. К своему удивлению, он увидел солнце, ярко сияющее над спокойным синим морем.
Он уже и забыл, какой отсюда открывается чудный вид. Вчера они приехали уже затемно.
— Потрясающе! Сейчас встаю!
Он быстро принял горячий душ. «Вот это роскошь — горячий душ на даче!» — подумал комиссар, с восхищением разглядывая красивый кафель, которым были выложены стены.
Кнутас спустился на кухню, где его уже ждал завтрак: огромный готландский хлеб, масло, сыр, ливерный паштет, ветчина, салями и овощи. Аромат крепкого кофе распространялся по комнате. В камине, потрескивая, пылал огонь.
Комиссар высоко ценил кулинарное мастерство Лейфа и с аппетитом приступил к завтраку.
— Вот это сервис! — улыбнулся он другу, который сидел напротив, изучая карту.
— Завтра готовишь завтрак ты. Давай возьмём лодку, выйдем в море, пока такая отличная погода. Почти нет ветра, плюс пять.
— Даже не верится, такое солнце в середине декабря! Погода редко нас так балует.
— Хорошо спалось?
Кнутас, немного замявшись, ответил:
— Без задних ног. А тебе?
— То же самое. На природе всегда хорошо спится.
Кнутас убрал со стола и собрал вещи: его ждала прекрасная рыбалка.
До Рождества оставалось два дня. Глаза детей светились радостным ожиданием, а вот Эмме было совершенно не до семейных идиллий. Она проснулась в гостевой комнате у Вивеки оттого, что её тошнило. Дело было не только в токсикозе. Вчера они засиделись допоздна, пили вино и разговаривали полночи.
А почему бы ей и не выпить? О ребёнке ей больше думать не надо. Она приняла решение, но на аборт записаться удалось только после Рождества. Все праздники придётся ходить с явными симптомами беременности, постоянно помнить о ребёнке внутри.
