Василий Веденеев - Игра без правил
На вокзале его встретил старшина в мятой, грязной шинели, помог донести сумки и чемоданы до машины, уложил их в багажник и, усевшись за руль, сообщил:
— Приказано доставить к начальнику управления, а потом домой поедем.
Это слово — «домой» — заставило неприятно сжаться сердце: дом остался далеко отсюда, и когда придется вновь увидеть его?
— Квартирки еще нет, — негромко вещал старшина, приглядываясь к новому начальству, с которым предстоит работать, — пока в гостинице устроим, а там видно будет. Не в обиду сказано, начальство у нас часто меняется.
— Что так? — глядя на серые дома и громыхающие трамваи, спросил Иван. — Сложно работать? Преступлений много в городе?
— Да какой у нас город, — усмехнулся старшина, — одни санатории, пансионаты и дома отдыха. Переберут, бывает, отдыхающие и подерутся, а так тихо. Тут другое…
— А что?
— Увидите, — уклонился от ответа старшина. — Приехали. Вы идите, а я подожду.
О начальнике управления области Иван слышал — прелюбопытная личность, умудрившаяся пережить всех министров, и самый старый генерал, до сего времени не отправленный в отставку. При желании его можно было бы произвести в герои — вроде бы бескорыстен, на словах за правду, не кивает угодливо начальству и в то же время вполне можно его низвергнуть с высокого места — самонадеян, допускает перехлесты, крутоват и резок без меры, к тому же имеет взыскания. Человек с такой биографией, вернее, подобными анкетными данными, отраженными в личном деле, всегда подобен эквилибристу, балансирующему на своем снаряде. Если «верха» устраивают его недостатки, их всячески стараются затушевать и извлекают на свет достоинства, а если он «не потрафит» — поступят противоположным образом.
Генерал встретил «столичную штучку» хитроватой улыбочкой, прятавшейся в глубоких морщинах, веером разбегавшихся от глаз. Руки не подал, а только кивнул на кресло у стола — дерзкие глаза Ивана ему сразу очень не понравились. Перелистывая страницы личного дела, лежавшего перед ним, начальник областного управления слегка морщился:
— Приехали, стало быть, Иван Николаевич? И сразу в начальники горотдела… А у меня люди таких должностей годами ждут.
— Я к вам не просился, — тихо, но твердо ответил Иван. — И должность, которую я не по своей воле оставил, не в пример выше.
— Начальству виднее, — ехидно усмехнувшись, не стал обострять генерал, — они там решения принимают, а нам работать вместе. Как, будем работать?
— За тем и приехал. Вернее, прислали.
— Ты учти, — сразу перешел на фамильярный тон начальник управления, — у меня тут не Союз, разгуляться негде, и заумные штучки столичного сыщика лучше сразу оставь. Слышишь? Порядок должен быть на земле. Иди. Понадобишься — вызову.
Разговор оставил у Ивана неприятное чувство — как будто он чем провинился и его теперь будут тыкать носом, как шкодливого щенка. Но в чем он провинился? В том, что при старом министре честно исполнял свой долг?
Городок, в котором теперь предстояло жить и работать, оказался чистеньким, светлым, похожим на расписную игрушку: зеленые сосны, чистейший свежий воздух, серо-синее море, неумолчно шумевшее днем и ночью, маленькие сувенирные магазинчики, оживленная толпа курортников — любителей отдыхать в Прибалтике. Устроившись в гостинице, Иван пришел в горотдел и познакомился с личным составом. Люди ему понравились — спокойные, не теряющие достоинства, но несколько медлительные, что ли. Или это кажется потому, что он сам еще не привык к их размеренному бытию?
Преступность в городке и правда оказалась не шибко угрожающей: время от времени воровали вещички в санаториях, по вечерам дрались в ресторанах, приставали к женщинам, потихоньку спекулировали спиртным — обычная жизнь небольшого курортного местечка, где тяжкие телесные повреждения или, спаси бог, убийство — редкие, практически чрезвычайные происшествия.
Потекли однообразные будни — днем хлопоты на службе, вечером он возвращался в опостылевший номер гостиницы и садился к телефону: звонил домой матери, друзьям, знакомым, поскольку весь был еще там, в родном городе, и душа его рвалась назад, к привычному делу, от которого, прикрываясь соображениями высшей целесообразности, его столь грубо и бесцеремонно оторвали.
Начальник управления, казалось, о нем забыл — только изредка, когда собирали на совещание в областном городе, небрежно кивал при встрече и все так же щурился, поглядывая на Ивана, словно говоря: ну как, обкатали сивку крутые горки?
Первая неприятность случилась летом, вернее, в самом начале лета, когда Иван выехал в прилегающий к городку район. Машина тряслась на ухабистой дороге, оставляя за собой длинный шлейф пыли, сквозь зубы матерился водитель, недобрыми словами поминая дорожников и областное руководство, понастроившее себе роскошные дачи на побережье, но совершенно «забывшее» про дороги, — все привычно и обыденно, пока не проскочили мимо поворота, за которым начиналась приличная трасса.
— Погоди, — попросил шофера Иван, — что это за дорога?
— Не стоит сворачивать, — неохотно ответил тот.
— Тогда поехали, поглядим, почему не стоит, — приказал новый начальник горотдела милиции.
Шофер обреченно вздохнул и лихо развернул машину.
Дорога некоторое время петляла через лес, а потом уткнулась в глухие железные ворота. «Заповедник» — гласила облезлая жестяная вывеска над ними.
— Посигналь, — велел Иван, — пусть откроют.
На призывные звуки клаксона из сторожки вышел вохровец с кобурой на брезентовом ремне и, приставив ладонь ко лбу, начал разглядывать незваных гостей.
— Открывай ворота, — вышел из машины Иван.
— А вы кто? — Начальственный тон несколько смутил охранника, и он на всякий случай расправил складки гимнастерки под ремнем, поправил кобуру.
— Начальник горотдела милиции майор Купцов, — представился Иван.
— Приятно познакомиться, — усмехнулся вохровец, — но вам, товарищ начальник, сюда ходу нету. Не положено: спецобъект!
— Что еще за спецобъект на вверенной мне территории?
— Раз вам не говорят, стало быть, не слишком доверяют, — бросил вохровец и ушел в будку.
«Дача чья-нибудь? — подумал Иван. — Или так называемый охотничий домик? Видали такие под Москвой».
Вернувшись из поездки, Купцов зашел к своему заместителю, с которым успел перейти на «ты» и наладить приятельские отношения. Рассказав об увиденном, спросил:
— Ты местный, объясни, что там такое, в чем дело?
— Не лазил бы ты лучше туда, Николаич, — отвел глаза зам, — не то неприятностей не оберешься, да еще подцепишь невесть что… Могильник там, понимаешь? Ты был у въезда в спецмогильник для радиоактивных отходов. Многие знают и… молчат.
— Да тут же курорт рядом! — ахнул Иван. — Соображаешь?
— Соображаю, — уныло ответил зам, — а толку что?
Ночью Купцов почти не спал — мерещилась невидимая, неслышная, без вкуса и запаха смерть, тихо крадущаяся к отдыхающим и ничего не подозревающим людям, приехавшим поправить здоровье у моря. Вспомнилось, как один знакомый, еще в Москве, нажил себе массу неприятностей, сбив с потолка некую «штучку» противопожарной безопасности и разобрав ее, — датчик оказался с изотопом.
Утром Иван позвонил главному врачу одного из санаториев — депутат и неугомонный человек, тот слыл правдолюбцем и главой местных «зеленых». Договорившись о встрече, Иван рассказал ему про спецмогильник. Через несколько дней в местной газете появилась наделавшая шуму статья главврача, общественность зашевелилась, областные власти не на шутку забеспокоились.
— Ты чего там людям отдыхать спокойно не даешь? — позвонил начальник областного управления. — Мало тебе? Всегда надо, чтобы о таких вещах никто ни сном ни духом, а тут выискались экологи! — Последнее слово прозвучало в его устах как грязное ругательство. — Ты еще сам не понимаешь, чего затеял. И не оправдывайся, я знаю, что тебя туда носило, уже доложили.
— Я не отрицаю, что ездил туда, — признался Купцов.
— Ну чего тебя туда понесло? — простонал, словно у него болели зубы, генерал. — Знал бы и помалкивал в тряпочку. Или вчера родился?
— Это непорядочно, — ответил Иван.
— Порядочный, — хмыкнул генерал на том конце провода. — Заварил кашу, а из своей порядочности ты себе шубу-то не сошьешь.
— А вы знаете, порядочность относится к категориям, которые почти исчезли из официального лексикона, — обозлился Купцов и, что называется, закусил удила. — Так же как из характеристик исчезли такие понятия, как милосердие, воспитанность, учтивость, обязательность. На мой взгляд, надо бы в первую очередь оценивать всех именно по их порядочности.
— Волчий у тебя характер, — помолчав и посопев в трубку, наконец отозвался генерал, — злобный и нетерпимый. Скажи, тебя такого сюда ко мне специально прислали? Чтобы ты тут мне всю нервную систему окончательно расшатал?
