Ева Ланска - WAMPUM
– Здесь тоже страсти сулишь?
Соня еще раз оглядела лес, вздохнула и медленно, взвешивая каждое слово, произнесла:
– Я знаю о том, что он был в процессе развода. Жена, по-моему, у него решила отобрать половину.
– Он что, ей изменял?
Соня смотрела на Беличко, скрестив руки на груди. Она не понимала, почему он задает ей эти вопросы.
– А что, бывает такое, чтобы кто-то кому-то не изменял?
Михаил Васильевич сконфуженно улыбнулся.
– Я не это имел в виду. Тебе известно о каком-нибудь его публичном романе или увлечении?
– Я ничего не слышала. Но это может быть дело рук проституток. Обозленные девчонки могут работать в паре. Может, они мстят за свое ущербное детство. Может, просто выполняют чей-то заказ. Сначала Брызоев. Потом Ухов. Пробейте элитные эскорт-сервисы.
Беличко остановился и внимательно посмотрел на журналистку.
– Интересно… Ну да ладно. Съездим, посмотрим, где он коротал последнюю ночь в своей жизни. Авось, выясним.
– Ладно, Михал Васильевич. Помчалась я. Еле на ногах стою. Я и в пробке полдня провела, и без эксклюзива осталась.
– Ну, что ж. Не все коту Масленица. И на старуху бывает проруха, – Беличко улыбнулся собственной остроте.
Соня грустно ухмыльнулась и помахала ему ладошкой.
– Воробьева! – окликнул ее старший следователь. – Какой у тебя номер квартиры?
– Сто сорок три! – соврала Соня.
– Придем к тебе чай пить!
– Хорошо! Поставлю самовар. – Соня села в машину. Она не помнила, как завела двигатель. Нога не чувствовала педали газа. Как выбралась из леса, она тоже не помнила.
– Але, Света? Привет. Это Соня. – Журналистка ехала в сторону города окольными путями. Она старалась по возможности избегать постов ГИБДД. Ловко маневрируя между автомобилями на знакомой дороге, она умудрялась параллельно говорить по мобильному и давать ценные указания корреспонденту редакции «Почетъ». – Слушай, завалили Ухова. На эксклюзив я опоздала. Завтра все газеты об этом напишут. Но нам тоже надо высказаться. Причем в пику их мнениям… Я сейчас за рулем, мчусь в аэропорт. Мне срочно нужно отлучиться… да… записывай.
Соня диктовала своей коллеге версию, которую она озвучила Беличко. Она рассказывала выдуманную, не имеющую никакого отношения к реальности, историю. Как журналист, давший себе слово служить правде, она теперь предавала саму себя. Она также отдавала себе отчет в том, что это последняя ее статья. Ждет ли ее самолет или тюрьма, она больше никогда не сядет в журналистское кресло.
Соня прощалась с профессией.
Соня прощалась со свободой.
Решив рабочие вопросы, она вспомнила о Павлике.
– Привет, дружище, – Соня одной рукой управляла автомобилем, другой прижимала к уху телефон.
– Ну, дорогуша. Кто же так поступает? Пропала и ни звука! – раздался в трубке перепуганный голос Паши.
– Я еду к тебе. Ты дома?
– Не поверишь, именно туда я и направляюсь.
– Тогда до встречи.
Соня хотела попрощаться с другом. Последний раз обнять его, зарыться пятерней в его белые кудри, погладить его мягкие щеки.
«Удивительно, у него почти не растет борода. Она вспомнила белокурого, нежного Павлика, и тут же образ мужественного Андрея вытеснил из ее мыслей друга детства.
Соня провела рукой по своим губам. Они еще болели от бесконечных поцелуев. В отличие от ее женоподобного друга, у Андрея щетина росла густым слоем, что придавало его подбородку особую четкость.
«Сможет ли он раздобыть билет?»
Соня понимала, что если она не улетит ночным рейсом, то уже никогда не улетит. Еще она осознавала то, что ее могут объявить в розыск до того, как она прибудет в аэропорт. Тогда ей не удастся пройти даже первый паспортный контроль.
Поток машин уплотнился, и впереди на дороге образовалась пробка в несколько рядов. Соня смотрела на обочину дороги, на которой еще зеленела трава. Она всегда мечтала разогнаться на машине, выскочить на газон и помчаться по траве параллельно остановившемуся движению. Сейчас соблазн совершить эту шалость был велик. Но такое баловство могло ускорить ее заключение под стражу, поэтому девушка отказалась от этой затеи.
Больше всего Соня жалела о том, что не успела родить ребенка, завести семью. Павлик был прав в тот вечер, когда говорил о том, что до сих пор они жили одним днем, не задумываясь о будущем, не строя далеких планов. Как будто и не жили вовсе, а репетировали.
16
– Я придумал! Я знаю, как мы сделаем! – Павлик прыгал по гостиной в своей квартире, радуясь своей гениальной идее, которую никак не решался озвучить. Соня сидела на диване и равнодушно наблюдала за своим другом. Удивляться или бурно реагировать у нее уже не было сил. Равнодушие было защитной реакцией ее психики на продолжительный стресс.
– Давай сделаем ребенка! Прямо сегодня! Прямо сейчас!
Соня округлила глаза, потому что сдерживаться больше не было сил. Она хотела рассмеяться, но глупая улыбка – это максимум, на что ее хватило.
– Ты сошел с ума?
– Да ты что? Это – гениальная идея. Ты ничего не понимаешь. Тебя, беременную, могут не посадить!
– Это с каких пор беременных не сажают за двойное убийство?
– Ну… положение могло усилить состояние аффекта.
– С состоянием аффекта у меня все в порядке. Но упекут меня по-любому. Если не в тюрьму, то в психушку точно.
Павлик, плюхнулся рядом с Соней на диван. Он обнял ее за плечи и прижал к себе.
– Ой, ну ты со своими убийствами совсем голову потеряла. Если ты родишь на зоне, тебе убавят срок.
Соня с раздражением отряхнула руку Павла со своего плеча и встала.
– Тебе что, не терпится родить еще одного такого лузера, как мы? С искалеченным детством? С уродами-родителями? Чтоб над ним смеялись, как над тобой все детство, обзывая то «педиком», то «алкашом»?
– А чего это сразу педиком? Других слов нет?
– Паша! Опомнись! Тебя «алкашом» называли не потому, что ты бухал в детстве, а потому что ты сын алкашей! А он будет сын педика и зэчки или шизофренички! Ты бред несешь, Паша. Полный бред!
Павел подошел к окну и застыл в своей привычной позе – он смотрел в окно, сложив на груди руки. После долгой паузы он произнес:
– Вот посадят тебя, и я с ума здесь сойду от одиночества. С кем я еще смогу поговорить, кто меня согласится выслушать в два часа ночи?..
– Заведи себе кошку, – отпихнула приятеля Соня.
– Не хочу кошку! – Павлик уронил лицо в ладони. – Вот если бы ты родила бэйбика, я был бы не так одинок. Я бы его растил и видел в нем тебя.
По лицу Павла текли слезы. Соня подошла к нему, обняла и поцеловала в макушку.
– Паш, не плачь. Может, все еще образуется. Может, мне удастся улететь отсюда на время.
Павел резко обернулся.
– Куда?
– За границу. В психо-неврологическую клинику. Я жду. За мной должны приехать. Либо это будут менты. Либо мой замечательный сосед.
Лицо Павла озарила радостная улыбка.
– Вот тот? Который нам помог донести… – он шмыгнул носом.
– Да. Он работает в турагентстве и обещал пробить мне билет на ночной рейс. Я могу успеть улететь.
– Возьми меня с собой! – Павел упал на колени перед Соней.
– Встань, ты что? Ненормальный!
– Сонечка, мне тоже очень-очень надо в клинику! Меня этот город окончательно с ума свел! И тут еще ты со своими приключениями! Я тогда чуть не врезался на твоей машине, помнишь? Видишь, мне тоже нужна помощь!
Соня пятилась от Павла, но тот продолжал ползти за ней, хватая ее за ноги и умоляюще глядя в глаза.
– Паша, хватит! – Соне пришлось прикрикнуть на обезумевшего друга. Она спиной съехала вниз по стене, села на пол рядом с ним и положила его голову себе на плечо.
Так они сидели и молча смотрели перед собой. Говорить больше было не о чем.
Краско сидел за рабочим столом в своем кабинете и заполнял бюджетные отчеты, когда зазвонил стационарный телефон.
– Максим Александрович, вас из туристического отдела беспокоят, – раздался мягкий женский голос в трубке.
– Да, слушаю.
– На имя Софии Леонидовны Воробьевой приобретен билет на рейс, вылетающий завтра в 4 часа 30 минут утра по московскому времени из «Домодедово».
Краско перестал писать и оторвал глаза от бумаг.
– Срочно бронируйте мне билет.
– Максим Александрович, на этот рейс все билеты раскуплены.
– Что значит «раскуплены»? – заорал Краско. – Значит, снимите кого-нибудь с рейса! Вас что, надо учить простейшим операциям? Или вы с луны сегодня свалились прямо к себе в отдел? – Руководитель в бешенстве бросил трубку, встал и принялся ходить по кабинету.
Краско не ожидал от Сони такой прыти. Поразмыслив, он понял, что причиной столь скорого отъезда могла стать обыкновенная паника.
«Наверное, менты прижали ей хвост».
С этой мыслью Максим Александрович включил компьютер, зашел на внутренний Интернет-сайт, где хранилась база данных всех граждан России, находивших в розыске.
