Сергей Асанов - Ведьма
Впрочем, сегодняшний страх был иного рода, потому что к нему примешивалось еще одно чувство. Петр Иванович не просто боялся безумной соседки – он чувствовал свою ответственность за ее безумие и подозревал, что действительно может угодить в ад.
30. Живец
12 февраля 2008 года
Привет, дорогой. Сегодня была у школьного психолога. Ох, лучше бы я туда не ходила. И кто меня туда понес, не понимаю, наверно, просто хотелось выговориться, ведь дома с мамой (и уж тем более с папой!) этого никак не сделаешь. Они вроде бы слушают, но не слышат, хотя и совсем уж черствыми их назвать я не могу. Как-то никак у меня не получается с ними поговорить… Ну, словом, я пошла к нашей Светлане Михайловне… Не суть важно, о чем мы с ней говорили – вернее, не то чтобы не важно, но просто это очень долго рассказывать, да и делать это два раза за один день – в деталях и мельчайших подробностях – я не могу. Я уже вывернулась вся наизнанку в ее кабинете, потом, может быть, наберусь сил и все расскажу тебе… Ну, в общем, что я хотела тебе сказать: главный вывод, который сделала наша психологичка, очень меня озадачил. Она сказала, что мне нужно полюбить мужчин. Прикинь, да! Что у меня с ними что-то не ладится, и это очень плохо, потому что в будущем нелады в отношениях с представителями противоположного пола могут создать мне много проблем. Дескать, большую роль в моем воспитании должен был бы играть отец, но, к сожалению, видимо, этого не происходит… Ой, ты знаешь, она много и муторно мне что-то объясняла, но я вышла из кабинета не посвежевшей и чуть более счастливой, как ожидала, а совсем уж какой-то разобранной. Что у меня не так с мужчинами? Почему я их боюсь? Какие проблемы это может мне создать? Я ничего не понимаю… А может быть, наша психологичка не доучилась до диплома в своем институте… Не знаю, не знаю, не знаю… Извини, устала, как не знаю кто… Пойду спать… Хрр, хрр, хрр…
До начала съемок осталось около часа. Участников шоу снова загнали в микроавтобус с закрытыми окнами, кроме того, для надежности организаторы отделили салон от водительского места непроницаемой ширмой. Экстрасенсы оказались заперты в очень замкнутом и душном пространстве.
Расселись, как и прежде. Людмила Кремер сидела впереди всех в первом ряду, справа терзал свой обкусанный мундштук и перешептывался с Валей колдун Иванов. Получалось не очень весело, потому что на съемках предыдущей программы ее подружку Таню слили как неудачницу. Тому немало поспособствовала Круглова-старшая, обидевшаяся вообще на всех экстрасенсов за то, что никто из них не увидел «родового проклятия», зато все как заведенные твердили об отсутствии тепла и любви в семье. На съемках «совета старейшин» она едва сдерживалась, чтобы не покрыть матом «шарлатанов и спекулянтов на человеческом горе», и от грандиозного скандала на площадке съемочную группу спас только психолог Пивоваров. Он взял Антонину под руку, отвел ее в сторонку и о чем-то долго шептался. Круглова вроде смягчилась, но за стол так и не вернулась. Снимали «совет» уже без нее, и сам Пивоваров предложил компромисс – неудачницей засчитать колдунью-ведунью Татьяну.
Итак, после трех отснятых программ участников должно было остаться восемь, но Михаил, сидевший, как и в прошлый раз, в самом дальнем углу салона, насчитал только семерых.
– Кажется, кого-то не хватает, – сказал он.
Рустам Имранович, сидевший по правую руку, кивнул.
– Фатима ушла.
Михаил обалдел.
– Как? Почему? Она же хорошо работала!
Шайдуллин пожал плечами:
– Восток – дело тонкое. Я слышал краем уха, что это не окончательно, она еще может вернуться, пока не закончились съемки выпуска, но надежды мало. Говорят, ей не по нутру все эти убийцы и садисты.
«Кому они тут по нутру? – подумал Миша. – Кстати, могли бы и мне сообщить, что Кабировой не будет. Жаль, позвонить отсюда нельзя».
Вслух он спросил:
– Вы-то как себя чувствуете после квартиры Кругловых?
– Паршиво. – Рустам Имранович действительно выглядел бледным и вел себя довольно замкнуто. – По большому счету я Фатиму понимаю…
Продолжать он не стал, и Михаил решил не приставать с расспросами. Пора сосредоточиться на деле.
А дело его ожидало не так чтобы проходное. В ближайшие часы все и решится, и это замкнутое пространство, в котором они оказались заперты, почему-то вызывало безотчетный страх. Так Михаил давно не боялся – во всяком случае, с тех самых пор, когда понял, что обладает почти совершенным оружием, способным защитить от многих напастей.
Он оглядывал участников и думал. Он не пытался их «сканировать», прекрасно понимая, что тут собрались люди, умеющие ставить барьеры. Если среди них и есть преступник, как они с Кремер предполагают, то он надежно изолировал свою башку, в противном случае сама же без всякой посторонней помощи вычислила бы его и освободила Катю Соболеву (либо нашла ее труп). Кстати, Кремер все-таки предпочла остаться неразгаданной до конца: как ей удалось выйти на похитителя, почему он привел ее сюда, зачем вообще понадобились все эти сложные манипуляции, если можно было найти в ментовке понимающего человека и вместе с ним пройти тем ночным маршрутом от клуба «Премьер» до соболевского дома – ни один из этих вопросов не получил ответа. Хотя стоп…
Миша чуть-чуть привстал с кресла, посмотрел вперед, поверх голов «старосветских помещиков» (вот, кстати, еще одна серая и мутная парочка – не тусуются ни с кем, ходят себе на съемки молча, как клерки на работу, хотя и результатов особых у них пока не видать). Людмила Кремер наверняка снова читала книжку, опустив голову и будто не проявляя никакого интереса к происходящему. Она всегда так себя вела и не видела никаких причин изменять тактику, она, как обычно, хладнокровна, невозмутима, смотрит на мир сквозь свои воображаемые темные очки и думает о чем-то настолько сложном, что ни одному проникающему в ее сознание не понять. Но Михаил Поречников перехватил слабый сигнал ее передатчика – совсем чуть-чуть, как послание гуманоидов из далекой озверевшей галактики, но достаточно для того, чтобы прочесть и расшифровать.
Она все-таки не так проста, как пыталась казаться в кабинете у продюсера. И она раскрыла не все карты…
Она, кажется, прервала чтение, и в следующую секунду чересчур увлекшийся исследованиями Михаил увидел пару недовольных черных глаз поверх спинки ее кресла.
«Блин!»
Он попытался улыбнуться, но получилось как-то убого. Он сейчас чувствовал себя так, словно столкнулся с Людмилой в общественной бане – оба голые и, как выяснилось, внешне не очень идеальные.
Она нахмурилась, и он, покраснев до кончиков ушей, поспешил усесться в свое кресло. Черт возьми, а ведь ему действительно стало немного стыдно, и это очень странно для человека, который умеет читать мысли и заглядывать в будущее. Стыд в нашем деле – это тормоз.
Ширма, отделяющая водителя от салона, сложилась на один сегмент, и в салон проник дневной свет. В проеме стоял улыбающийся ассистент режиссера Синица.
«Что ты все время улыбаешься, придурок?» – подумал Миша.
– Так, значит, друзья, через пару минут отправляемся. Условия прежние: никаких сотовых телефонов, я надеюсь, вы их честно сдали, никаких попыток получить информацию из других источников, никаких переговоров с персоналом, в том числе и со мной. С вами поедет один оператор, он будет снимать вас по дороге, и огромная просьба ему не мешать и не препятствовать. Он на работе.
Экстрасенсы не возражали. Никто даже не ответил, только Миша кивнул Синице как старому приятелю.
– Замечательно, – сказал тот и удалился.
Вслед за этим в салон вошел молодой и, кажется, очень стеснительный парень с камерой в руке. Он сдержанно поздоровался, оглядел салон и скромно присел на переднее сиденье в правом ряду, напротив Кремер. Миша видел парня впервые, все предыдущие программы снимали другие операторы, постарше и поувереннее в движениях. Наверное, этот из новеньких, молодых и необстрелянных. Ему, конечно, доверили наименее ответственный и сложный участок – съемка планов во время переезда на место преступления. Почему нет? Пусть попробует.
Миша откинулся на спинку своего кресла и закрыл глаза, собравшись немного подремать, если получится (размечтался, дурень), но ширма все еще пропускала в салон дневной свет.
Миша услышал до боли знакомый голос:
– Привет, господа экстрасенсы!
О нет! – Супермачо российского кино– и телеэкрана Кирилл Самарин, как всегда подтянутый, веселый и с неистребимым выражением превосходства в голубых глазах (кстати, они у него были серыми на прошлой программе, или мне кажется?), пришел лично засвидетельствовать свое почтение труженикам невидимого тыла. Похоже, он будет работать на площадке во время испытания, потому что Марина Садовская по-прежнему остается продюсером этого гребаного шоу. Черт, она останется телевизионным продюсером даже после ядерного удара – будет бегать по катакомбам и расставлять свет для съемки удачных планов.
