Андрей Анисимов - Призрак с Вороньего холма. Дружба бандита
— Слушай, ну этот придурок, я понимаю, выслуживается. А ты, Коленев, что не понял, зачем я приезжал?! Я тебе цветы передал! Я тебе вино передал! Для чего мне твою жену убивать. Я ей высказал, как мы тобой все восхищаемся. Слушай, если бы я хотел ее убивать, что я не нашел бы человека? Сам бы среди бела дня на своей машине прикатил? Что ты меня за идиота держишь!
— Вам никто еще не давал слово. — Перебил его Куликов.
— Кто ты такой, чтобы давать Вано Жвания слово, или не давать. Запомни мент, ты меня по дури повязал, на Юге тебе не жить. Поедешь ментом в тундру. Чукчи оленей друг у друга грабят. Работы хватит.
Куликов покраснел и обиделся:
— Почему оленей?
— По тому, что у чукчи, кроме оленей ничего нет. — Огрызнулся бандит и опять обратился к Олегу:
— Ты, капитан, подумай, кто и почему твою жену резал. Я с тобой раз попробовал, ты меня как пацана сделал. Я тебя уважаю. Найди, кто тебя обидел, можешь на куски рвать. Мамой клянусь, Жвания здесь не причем.
Олег ничего не ответил, повернулся и вышел.
* * *В офисе Лина бросилась к нему. Она была очень бледная, и губы у нее дрожали:
— Мне папа звонил. Я все знаю, поверить не могу.
Олег поблагодарил секретаршу за сочувствие и попросил никого к нему в кабинет не пускать. Его мучили последние слова Тони. Голенев чувствовал, что жена хотела передать ему что-то важное. Он уселся за стол, взял бумагу, ручку и написал «Охранник из глухих» рядом «Охранник из глуховатых». Поменял слова местами. Случайно написал «глухих» с заглавной буквы и понял, что слово «глухих» или «глуховатых» могло звучать как «Охранник из Глухова» или «Охранник из глуховских». Олег отложил листок и вызвал Лину:
— Ты должна мне помочь.
— Просите, я все сделаю.
— Соберись с мыслями и успокойся. Сейчас ты мне все расскажешь.
— Что все? — Лина еще больше побледнела. Олег дал ей напиться и пояснил:
— Кто вчера приходил сюда без меня? Кто спрашивал по телефону? Мне важна каждая мелочь.
— Никто не приходил. Только ваша жена.
— Как жена?
— Тоня приходила. Представляете, вчера я с ней так хорошо поговорила, а сегодня…
— Ты не путаешь?
— Почему я должна путать?
— Прости. Теперь подробно: когда она приходила, кто был в офисе?
— Приходила около шести. Кажется, без семи минут шесть. Кроме меня никого не было, только охранник.
— Кто?
— Морячок.
— Новенький с татуировочкой «Чирик»?
— Он самый.
— Когда Тоня ушла?
— Где-то около девяти.
— Ты сама, когда свалила?
— Я в девять двадцать.
— Почему так поздно? Ты же кончаешь в семь.
— С Тоней заболтались, а потом морячок отлучился. Я его дождалась.
— А когда он отлучился?
— Точно не знаю. Я собралась уходить, его нет.
— Ты его спросила, куда он отлучался?
— Он сам сказал, за мороженым. Он и доедал его при мне.
— Мороженное на углу, а ты сказала, что ждала его больше двадцати минут.
— Я не подумала…
— А когда Тоня пришла, он был?
— Да, он ее пропустил ко мне.
— Дай мне его учетную карточку.
Секретарша вышла в приемную и вернулась с листком. Голенев списал имя и фамилию морячка:
— Когда моряк дежурит снова?
— Завтра в ночь.
— Спасибо.
Лина расплакалась: Ее то за что? Она же никому слова дурного не сказала…
— Ладно, успокойся, иди работай. И повторяю, о нашем разговоре молчок. Поняла?
Она кивнула. Олег помог ей встать, и проводил до дверей.
* * *Днем Голенев собрал летучий отряд. Совещались они не в офисе, а во дворе Хорькова, возле его гаража. Олег выяснил, у кого из ребят есть домик или дачка с русской баней. Рыбацким домиком на самом берегу моря владел Сережа Скворцов:
— У меня есть банька. Но летом я ее не топлю, и так на улице преешь.
— Надо истопить. — Попросил Голенев: — Хорьков с Скворцовым останутся до вечера со мной. А вы, ребята, купите чего-нибудь закусить и езжайте в рыбацкий домик. Мы приедем вечером, чтобы в десять часов парилка была готова.
Афганцы посмотрели на Голенева с опаской. Уж не спятил ли капитан, потеряв любимую. Олег их мысли расшифровал:
— Не бойтесь, я в норме. Мы сами париться не будем, но намечается один клиент…
Афганцы переглянулись и больше вопросов не задавали.
Распрощавшись с летучим отрядом, он вернулся в офис и позвонил родителям Тони. Павел Дорофеевич держался, а Вера говорить не могла. Супруги хотели похоронить дочь на родине. Олег обещал. Положив трубку, он достал из бумажника визитку Кащеева. На ней имелось три телефона — домашний, телефон офиса и ресторана Какманду. Олег набрал номер ресторана. Ответила официантка Света.
— Я вас слушаю.
Голенев изменил голос:
— Девушка, мне бы Чирика к телефону.
— Так он же в отъезде. А кто его спрашивает?
— Корешок из Москвы. Хотел его на день рождения пригласить. А когда он вернется?
— Не знаю, он мне не докладывает.
Больше он до вечера из кабинета не вышел. В семь Лина отправилась домой. В девять морячок с татуировкой «Чирик» на правой руке сменил дежурного охранника. Он пару раз заглядывал к Голеневу в кабинет и ласково предлагал чая. Олег отказывался. Ровно в девять тридцать Голенев вышел в приемную и, погасив свет, направился к выходу. Моряк улыбнулся ему на прощание и распахнул дверь. Олег резко ударил его в низ живота. Охранник взвыл и повалился. Тут же появились Скворцов с Хорьковым. Они мигом затащили скрюченного от боли парня в приемную, связали, скотчем заклеили рот. Степан подогнал свой «Москвич» к подъезду. Втроем запихнули связанного охранника в багажник и быстро уехали. Ровно в десять они подкатили к рыбацкому домику.
Афганцы обступили машину.
— Банька готова? — Поинтересовался Олег.
— В самый раз, товарищ капитан. — Отозвался вихрастый подрывник Гоша Сапилов.
— Берите барашка из багажника, волоките в баню и жопой на печь. Только не перестарайтесь. Мне он живым нужен. А ты, Скворцов, приготовь бумагу и ручку. Будешь признания записывать.
— Олег, ты уверен, что это он?
— Уверен. Этот парень никогда в море не плавал. Он наш глуховской бандит.
— Откуда ты знаешь?
— Тоня перед смертью врачу шепнула. А потом я кое-кому позвонил. Так что смелей за работу.
Охранника вытащили из багажника, притащили в баню и бросили задницей на раскаленную печь. Не смотря на заклеенный рот, выл он истошно. Голенев подождал несколько секунд и, скомандовав пытку прекратить, содрал с его рта ленту:
— Рассказывай, Чирик, про свои подвиги. Задумаешь темнить, повторим. Печка долго не остынет.
Минут пять он орал как зарезанный. Потом заговорил.
Сергей едва успевал записывать показания. Бандит прилетел в Адлер тем же рейсом, что и Голенев. Кащеев отправил своего холуя в командировку, наделив его широкими полномочиями. Подслушав совещание Олега о наезде чиновников и проследив за встречами директора кооператива, Чирик и решил провести показательное убийство Лапочкина. Что и было сделано. Он прикончил адвоката, вместе с его рыжим сеттером, рано утром. Лапочкин постоянно прогуливал пса на пустыре, и Чирик его подкараулил.
О том, почему зарезал жену Олега, бандит пытался умолчать. Но, отсидев еще несколько секунд задом на раскаленной печи, быстро повинился. Тоню он убил на всякий случай. Предположил, что она его узнает, и испугался.
Олег пытался понять, при каких обстоятельствах Тоня видела Чирика впервые. Но бандит молчал. Он, оказывается, спал с Макой в доме Кащеева, и Тоня заметила, как он удирал. Интимную подробность Чирик пытался скрыть до последнего. Даже паленый зад его страшил меньше, чем ревнивый гнев босса. Но когда его понесли третий раз на печку, признался и в этом. Дело оставалось за малым — выяснить, где спрятано обезглавленное тело Лапочкина и его собака. Координаты Скворцов записал, но показательный выезд на место преступления Олег приберег на утро. Он хотел пригласить для участия в следственном эксперименте полковника Чуприянова и Алексея Михайловича Нелидова. Начальнику милиции он намеревался сдать убийцу, а бывшему подводнику дал слово выложить факты своей невиновности в гибели адвоката.
Убрав слегка «поджаренного» бандита обратно в багажник, бывшие афганцы выпили по стакану водки, наскоро перекусили, и улеглись спать. Вырубились мгновенно. Ни стоны Чирика из багажника, ни хоры цикад их крепкий сон не тревожили. Не спал только Олег. Он спустился по вырубленной в скале лесенке к берегу и, стоя на мокрой от прибоя гальке, думал о Тоне.
Она уже никогда больше не сможет поцеловать морскую пену, как в свой первый день в Лазоревске, не наденет платья, подаренного хозяевами для ресторанного вечера, не услышит скрипки Мони Корзона. Он даже не успел купить ей красивой одежды. Он ничего не успел для нее сделать. Он взял ее в свою жизнь и погубил. Как он теперь посмотрит в глаза ее родителям?
