Марио Пьюзо - Крестный отец
Он знал, что необходимо избавиться от портмоне и пистолета (причем золотая монета должна непременно остаться в портмоне). Снова вскарабкавшись на крышу, он бросил портмоне в одну из вентиляционных труб, потом разрядил пистолет и попытался разбить его дуло о выступ крыши. Дуло не хотело поддаваться. Тогда он повернул пистолет и ударил рукояткой по дымовой трубе. Рукоятка тут же разлетелась на две половинки. Вито снова нажал на пистолет, и дуло отделилось от ручки. Обе эти части он отправил в разные вентиляционные трубы. Упав с пятого этажа, они шмякнулись на кучу мусора, не издав при этом ни звука. Утром из окон туда же посыпятся новые порции мусора и все накроют. Вито вернулся в квартиру.
Он немного дрожал, но полностью владел собой. Переоделся и, опасаясь, что на одежде остались следы крови, бросил все в миску, в которой его жена обычно стирала; взял брусок хозяйственного мыла, замочил одежду в воде и принялся натирать ее на стиральной доске. Потом надел чистую рубашку и брюки и спустился к жене и детям, которые сидели у входа в дом.
Все эти меры предосторожности оказались излишними. Полиция действительно нашла труп на рассвете, но ей и в голову не приходило допрашивать по этому поводу Вито Корлеоне. Его поразило то, что они так и не узнали о нанесенном ему Фанучи визите. Немного позднее он понял, что полиция сама обрадовалась возможности избавиться от Фанучи и не собиралась преследовать его убийцу. Они предположили, что это дело рук одной из банд и допрашивали парней с уголовным прошлым.
Но одно дело полиция, совсем другое — его компаньоны. Пит Клеменца и Тессио на протяжении недели избегали с ним встречи, потом, в один из вечеров, пришли его навестить. Теперь они явно боялись и уважали его. Вито Корлеоне вежливо принял их и угостил вином.
Первым заговорил Клеменца.
— Никто не собирает налоги у владельцев магазинов на девятой авеню, — тихо сказал он. — Никто не собирает налоги у владельцев игорных домов в квартале.
Вито Корлеоне беспрестанно поглядывал на обоих, но не отвечал. Заговорил Тессио.
— Мы могли бы взять шефство над клиентами Фанучи. Они не откажутся нам платить.
Вито Корлеоне пожал плечами.
— Для чего вы пришли ко мне? Я такими делами не занимаюсь.
Клеменца засмеялся. Даже в молодости, еще перед тем, как он отрастил свое знаменитое брюхо, у него был смех толстяка. Он сказал Вито Корлеоне:
— А что с пистолетом, который я тебе дал для работы с грузовиком? Тебе он не понадобится, можешь его возвратить.
Вито Корлеоне нарочито медленно вытащил из кармана пачку купюр и отсчитал пять десяток.
— Вот, я тебе плачу. Я выбросил пистолет после работы с грузовиком.
Он улыбнулся обоим своим гостям. В этот момент Вито и не догадывался, какое впечатление произвела его улыбка. Он не угрожал, он просто улыбнулся шутке, которую только один был способен оценить, но эта улыбка внезапно обнажила его истинную сущность.
Клеменца покачал головой.
— Мне не нужны деньги.
Вито сунул пятьдесят долларов в карман. Он ждал. Все они поняли друг друга. Они знали, что это Вито убил Фанучи и хотя об этом никому не рассказали, правда об убийстве стала известна всему кварталу. К Вито начали относиться, как к «человеку чести». Но он не предпринял ни одной попытки прибрать к рукам налаженную систему шантажа и налогов Фанучи. Однажды вечером жена Вито привела домой соседку, вдову. Женщина была итальянкой и тяжело работала, чтобы вырастить своих детей достойными людьми. Ее шестнадцатилетний сын приносил домой зарплату в запечатанном конверте; шестнадцатилетняя дочь, портниха, делала то же самое. Вся семья пришивала за мизерную плату пуговицы к картонным полоскам. Женщину звали синьора Коломбо.
— Синьора хочет попросить тебя об одолжении, — сказала жена Вито Корлеоне. — У нее небольшие неприятности.
Вито Корлеоне ожидал, что она попросит немного денег, и он готов был их дать. Но оказывается, у госпожи Коломбо была собака, которую очень любил ее младший сын. Хозяину дома пожаловались, что собака лает по ночам, и он приказал госпоже Коломбо избавиться от животного. Она на время спрятала собаку, но владелец дома обнаружил обман и приказал всей семье выселиться из квартиры. На этот раз синьора Коломбо действительно избавилась от собаки, однако хозяин дома был так рассержен, что не соглашался отменить приказ о выселении. Она должна была либо добровольно покинуть дом, либо ее выселит полиция. А ее сын плачет, не переставая, после того, как пришлось отдать собаку родственникам в Лонг-Айленде. Ни за что ни про что они остаются без крова над головой.
Вито Корлеоне осторожно спросил ее:
— А почему ты обратилась за помощью ко мне?
Госпожа Коломбо кивнула головой в сторону его жены.
— Это она предложила мне попросить тебя.
Вито был удивлен. Жена никогда не расспрашивала его относительно выстиранной им в ту ночь одежды. Никогда не спрашивала, на какие деньги они живут. Даже теперь ее лицо ничего не выражало.
— Я могу дать тебе немного денег на переезд. Ты этого хочешь?
Женщина отрицательно покачала головой, на глазах ее показались слезы.
— Все мои друзья здесь, все девушки, вместе с которыми я росла в Италии. Разве могу я покинуть этот квартал и уйти к чужим людям? Я хочу, чтобы ты уговорил хозяина дома позволить мне остаться.
Вито кивнул головой.
— Он так и сделает. Завтра утром поговорю с ним.
Он старался не замечать улыбки, которой наградила его жена, но почувствовал удовольствие. Госпожа Коломбо была не совсем уверена.
— Ты уверен, что владелец дома скажет тебе «да»? — спросила она.
— Синьор Роберто? — переспросил Вито удивленным голосом. — Разумеется, он скажет «да». Ведь он добрый человек. Я объясню ему ситуацию, и он сжалится над тобой. Пусть это тебя больше не волнует. Ты должна думать о своем здоровье и о детях.
Синьор Роберто каждое утро наведывался в квартал и проверял состояние своих пяти домов. Он был падроне, человеком, который еще в порту вербовал итальянских рабочих и продавал их крупным предприятиям. На доходы от этого дела он купил, один за другим, пять домов. Он был родом из северной Италии и ненавидел невежественных сицилийцев и неаполитанцев, которые, словно черви, копошились в его домах, выбрасывали мусор в вентиляционные трубы и пальцем не шевелили, чтобы позаботиться о его имуществе. Он был хорошим отцом и мужем, не злым от природы, но постоянная забота о своем капиталовложении, о заработанных деньгах, о неизбежных для владельца недвижимого имущества расходах так напрягали его нервы, что он все время казался рассерженным. Когда Вито Корлеоне остановил его на улице, синьор Роберто был очень нетерпелив. Правда, он старался не грубить: хотя этот молодой человек и кажется спокойным парнем, но кто его знает. Эти южане всегда держат наготове нож.
— Синьор Роберто, — сказал Вито Корлеоне, — подруга моей жены, несчастная беззащитная вдова говорит, что ты по какой-то причине приказал ей покинуть квартиру, которую она занимает в одном из твоих домов. Она в отчаянном положении. У нее нет денег и все ее друзья живут здесь. Я обещал ей поговорить с тобой и сказал, что тут, видимо, какое-то недоразумение. Она избавилась от животного, послужившего причиной всех неприятностей, так почему бы ей не остаться? Прошу тебя об одолжении, как итальянец итальянца.
Синьор Роберто изучал стоявшего перед ним молодого парня. Он видел крестьянина, среднего роста, крепкого, но не грабителя. Этот человек в очень смешной форме осмелился назвать себя итальянцем. Роберто пожал плечами.
— Я уже сдал эту квартиру другой семье, — сказал он. — Я не могу теперь отказать им из-за твоей подруги.
Вито Корлеоне понимающе склонил голову.
— Насколько больше они собираются тебе платить? — спросил он.
— На пять долларов в месяц, — ответил синьор Роберто. Это была ложь. Вдова платила за квартиру из четырех темных комнат двадцать долларов в месяц, и больше этого он получить не мог.
Вито Корлеоне вытащил из кармана пачку денег и отсчитал три десятки.
— Вот тебе за повышение квартплаты на шесть месяцев вперед. С ней ты об этом говорить не должен, она женщина гордая. Через шесть месяцев приходи ко мне. Но, разумеется, разреши ей теперь держать собаку.
— После дождичка в четверг, — сказал синьор Роберто. — Кто ты такой, чтобы мне приказывать? Думай прежде, чем говорить, не то покатишься на своем сицилийском заду.
Вито Корлеоне удивленно развел руками.
— Я прошу тебя об одолжении, и это все, — сказал он. — Человек не может знать когда ему понадобится друг, разве не верно? Вот, возьми эти деньги и решай, как тебе хочется. Я не осмелюсь с тобой спорить. — Он сунул деньги в карман Роберто. — Сделай мне это одолжение: возьми деньги и подумай над нашим разговором. Если захочешь возвратить мне деньги, сделай это завтра утром. Если все же решишь выгнать женщину из квартиры, я тебе воспрепятствовать не смогу. Ведь это твое имущество. Что касается собаки, я тебя понимаю. Я сам ненавижу животных. — Он похлопал синьора Роберто по плечу. — Сделай одолжение, а? Я этого не забуду. Расспроси своих знакомых обо мне, все тебе скажут, что я способен доказать свою признательность.
