Наталья Берзина - Пролетая над бездной
В наушниках у Егора прохрипело:
– Приготовить лини, десантируемся на правый склон. Вертушка зависнет и прикроет нас огнем через головы. Учтите, прямо перед нами будет работать пулемет. Он отвлечет от нас «чехов». Не зацепите, это наш сумасшедший журналюга. Подлетаем! Вниз по команде!
Егор тогда немного растерялся, из пишущей братии внизу находился только один Казимир. Неужели это он с пулеметом зацепился где-то среди скал и корректирует действия подлетающей группы спецназа? Впрочем, на него это очень похоже.
Бой был яростным, скоротечным. Казимир действительно сумел пробраться к склону, на котором засели боевики, и, едва вертолет завис над единственной удобной площадкой, отвлек на себя врага. В первые минуты боя он остался единственным офицером и, приняв на себя командование, организовал оборону. Насколько помнил Егор, за тот бой Казимир получил какую-то награду.
Теперь Локис снова где-то внизу, ведет очередной бой. Нужно только успеть к нему на помощь. Город закончился, вертолет несся над серой лентой шоссе. Автомашины сверху казались яркими, разноцветными коробочками.
– Где Казимир? – прокричал прямо в ухо майору Егор, показывая пальцем вниз.
Майор что-то сказал и показал рукой в спину пилота. Догадавшись, что Егор не понял, протянул ему лежащий на сиденье шлем. Только теперь, надев тяжелую полусферу, Егор услышал все:
– Они там, впереди. Гарик рвется в Зону. Наши должны связаться с постами охраны. Не беспокойся, их перехватят.
– Сколько еще лететь? – уточнил Егор.
– Минут десять, не больше.
Санька Колчин только заступил на пост. Ему бы сейчас в роте находиться да парадку к дембелю готовить, так нет, угораздило капитана начать наводить порядок в подразделении! Вскоре после приказа наряды в караул он приказал формировать строго по сроку службы. Вот и Колчин попал вместе с такими же дедами, как сам. Теперь молодого вместо себя на пост не пошлешь. Ладно, хоть погода хорошая. Санька даже содрогнулся, вспомнил, как чуть ли не целыми сутками стоял на гребаном посту зимой. Лютый ветер гнал колючий снег прямо в лицо, а на посту ни будки, ни укрытия, только дурацкий шлагбаум и раздолбанная дорога, по которой уже сто лет никто не ездил. Он, тогда еще молодой, зеленый боец, стоял на посту за себя и за того парня. Никто внимания не обращал на дедовщину, а тут взялись вдруг за дисциплину. Ну, ничего, осталось немногим больше месяца, и он вернется в родное село. Только не стоит слишком много рассказывать о службе, ничего романтического здесь у него не было. Да и какая романтика может быть в роте охраны! Через день на ремень! Дурацкий пост на границе Зоны, выбитая дорога, полуразвалившийся мост за спиной – вот и все, что видел последние два года Санька.
Солнце припекало уже ощутимо. Сбросив камуфляж и берцы, Колчин растянулся на загодя приготовленных досках, положил рядом автомат. Зачем охранять пустую дорогу, он не понимал. Тут в лучшем случае раз в год появится какая-нибудь заблудшая душа. Дряхлый старикан слезно просит пропустить помирать в родное село. Дурни! Какая к черту разница, где откидывать копыта? Там, в Зоне, сумасшедший фон, мутанты всякие, людей почти нет, только беглые, которые прячутся от ментов. Да и те мрут как мухи, потому что выжить там невозможно. Радиация!
Радиации Санька боялся, говорили, что из-за нее мужики слабеют. А его дома ждала девчонка. В этом году восемнадцать исполнится. Санька, как вернется, сразу распишется с ней. Ленка – девка хорошая, никто не написал ему, что она с кем-то гуляет. Его, Саньку, со службы ждет!
Он взглянул на часы, до смены больше часа. Перевернулся на живот и, подперев голову руками, стал смотреть, как за рекой кружатся над лесом птицы. Домой хотелось жутко. Служба надоела. Как его, тракториста, угораздило попасть в охрану? Думал, что станет танкистом или, на худой конец, водителем БМП, в военкомате направили сюда. Два года в постоянном карауле. Ну ладно бы охраняли что-нибудь секретное, так нет, старый мост и пустую дорогу на границе Зоны. Скукота. Все два года прожили в бараке в двух километрах отсюда. Первое время еще ходили патрулировать окрестности, затем патрулирование отменили, остались только посты на дорогах. Каждый день разбитый уазик развозил караульных по точкам. Хорошо, хоть капитан, одуревший от скуки и безделья, сообразил не отправлять дедов в дальние караулы. Пару километров можно и ногами протопать, все лучше, чем проводить сутки в холодной караулке с дощатыми нарами. В казарме хоть кровати нормальные. Плохо только, что на пост идти все же приходится. Но этот пост лучше, чем тот, у поворота, там суета, постоянно кто-то сворачивает в лесок, единственная радость – можно сигарет нормальных стрельнуть. Зато здесь можно повалятся в хорошую погоду на солнышке, подремать…
Характерный отдаленный треск внезапно донесся до слуха Саньки. Где-то далеко автоматная очередь вспорола воздух. Он присел от неожиданности и начал торопливо натягивать брюки. Со стороны казармы по дороге быстро приближался красный автомобиль. Сунув ноги в берцы, Санька передернул затвор и шагнул на выбитый асфальт. Красная машина неслась прямо на него. Уже не думая ни о чем, он выпустил короткую очередь повыше машины и сразу же опустил ствол ниже. Водила даже не думал тормозить! За красной машиной меньше чем в сотне метров летела другая, бежевая. «По уставу! На поражение!» – мелькнула мысль. Санька потянул спусковой крючок, но выстрелить не успел, страшный удар отбросил его с дороги.
Санька не видел, как, содрогнувшись от удара о человеческое тело, красная «мазда» чуть ушла в сторону, зацепила стойку шлагбаума и, страшно скрежеща рвущимся железом, развернулась. Бежевый «пассат», взрывая покрышками асфальтовую крошку, отчаянно затормозил, едва не уткнувшись в бок «мазды». Он так и не услышал, как из разбитой «мазды» несколько раз пролаял пистолет.
Николай вернулся на фирму и не успел даже войти в кабинет, как секретарша сообщила, что его ждут в налоговой вместе с юристом.
– Я пыталась вам дозвониться на сотовый, но он оказался выключен! – растерянно сказала Леночка.
Николай достал из кармана телефон и с удивлением обнаружил, что он действительно не работает. Батарея разрядилась полностью. Совершенно механически он поставил его на подзарядку, сунул в портфель необходимые бумаги и направился к выходу. Юрист топтался на пороге.
До самого вечера пришлось утрясать вопросы, возникшие у инспектора. Юристу приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы отвести угрозу от фирмы. В конце концов им это удалось! Вернувшись в машину, Николай почувствовал, насколько голоден. Он привычно, не задумываясь, вырулил на проспект и поехал в сторону дома. Только выехав за город, опомнился: дома у него больше не было. Он уже сообщил Виолетте о предстоящем разводе, совершенно не нужно с ней больше видеться. Николай прекрасно понимал, что его там ждет. Но ничего повторять или начинать сначала он не желал. Развернувшись, помчался обратно, рука автоматически опустилась за телефоном, но в гнезде его не оказалось. Выругавшись, остановил машину и закурил. День сегодня какой-то неудачный… Телефон остался в кабинете. Куда ехать – он не знал. Если бы можно было позвонить, он, разумеется, воспользовался бы такой возможностью, чтобы просто спросить разрешения, но приехать и поставить человека в неудобное положение казалось не самым лучшим вариантом. Перепрыгнув через придорожную канаву, Николай углубился в вечерний лес. Пахло перепревшими листьями, лопнувшими почками, поднимающейся травой. Влажная земля тут же налипла на щегольские ботинки, но он не обращал на это внимания. Нужно было набраться решимости для разговора. Но как его начать, он не представлял. Николай чувствовал, что именно от этого разговора зависит вся его дальнейшая жизнь. Он собирался сказать, что не может больше без нее, что любит, – и боялся услышать отказ. Он не умел ухаживать, да никогда и не ухаживал за женщинами. Не умел объясняться в любви, ни разу не приходилось этого делать. С ужасом Николай понял, что за свои сорок три года научился вести дела, руководить солидной фирмой, но вот вызывать у женщин чувства ему не приходилось. В том, что Виолетта никогда не любила его, а если и испытывала некие чувства, то давно, Николай не сомневался. Да и сам он, скорее, некоторое время был всего лишь увлечен ею. Но прошли годы, и даже желание близости обуславливалось скорее физиологической потребностью, чем чувствами. А вот Веру он желал так, как ни разу ни одну женщину в своей жизни. Именно поэтому так страшился отказа. Конечно, это небольшая проблема – найти жилье и начать жить с чистого листа, но Вера ему была необходима. Без нее терялся сам смысл существования.
В лесу стало уже совсем темно. Николай с трудом отыскал тропинку, чтобы выбраться на шоссе. Прежде чем сесть в машину, долго и безуспешно пытался отчистить вконец измазанные землей ботинки. Пришлось достать из бардачка фонарик и вымыть их в ближайшей луже.
