Сергей Коротков - Охота на Черных Вдов
– Входи! Хочу! Щасс.
И он воткнул свой член прямо в багровые мокрые складки под кучерявыми чёрными волосиками на лобке.
Закачал. Попёр. Разошёлся.
Сменили три позы, наэлектризовались до предела.
Потом их прошибло током, и лежали, как обкуренные до чёртиков малолетки.
– Ты не заметила случаем каких-нибудь отличительных признаков у них? – спросил пространство однокомнатной хибары Никита.
– Нет, я думала, ты узнал у него!
– Вот чёрт! А я на тебя понадеялся!
Тихая полугрубая ругань. Вздохи.
– Я пошутил!
– Что?
– Пошутил! Не волнуйся, девочка. Я знаю эти приметы! Думаешь, зачем я снимал со снайпера кроссовки? Такие полосатые, светлые, простенькие.
– Ни-ик!
Звонкие чмоканья. Шорохи, вздохи.
– Слушай, Валюш! Мы его хорошо пытали? Вдруг он наврал всё?!
– Навряд ли! Тебе поставить раскалённый утюг на… вот сюда… Ты будешь врать?
– Ой! О-о, нет, наверное!
– Точно нет!
Тишина. Тиканье будильника.
– Ты очень мне сегодня помогла, Валентина Батьковна! Спасибо!
Невидимая в темноте улыбка. Молчание.
– Спокойной ночи! Точнее, утра! Нам спать ровно два часа. Пока!
Ровно в шесть часов вечера Девятая из «Чёрных Вдов», миновав магазин с промышленными товарами, завернула в узкую улочку Ашхабада и, не останавливаясь, достала из сумочки радиотелефон.
Включила связь.
Через полминуты поступил сигнал вызова.
– Курдан. Приветствую. Жарковато?
– Девятая. Замёрзла уже! Жду ласковых слов.
– Передаю. Девятнадцать, шесть, три, шесть, восемнадцать, шестнадцать…
Площадь возле театра оперы и балета оживлённая как обычно. Вечер. Гуляния. Здесь нет расовой дискриминации. Здесь, в столице Туркмении, царит мир и покой. В отличие от тех же таджиков, чеченцев, прибалтов, армян. Пока здесь спокойно.
Автомобиль-фургон «Газель» скромно приютился возле одного из торговых ларьков. На борту надпись «Канцтовары».
Внутри сложная радиоаппаратура и электроника. Крутятся бобины катушечника, тихо попискивает динамик, мигают индикаторы-контакты.
Мужчина и женщина замерли у приборов. Огромные наушники прижаты руками.
Прослушивание. Телефонные длинные гудки.
– Алло? Гапар Маратович? Наконец-то!
– Ночной посетитель?! Жив-здоров?
– Живой пока! Извините, но у нас мало времени!
– Сколько? Где?
– Здесь встречаться не будем, хотя скоро, возможно, увидимся. Сумма зависит только от вас! Пошлёте после всей выполненной работы, когда оцените результаты.
– Как тебя зовут? Я даже не знаю тебя!
– Истребитель. Извините, закругляюсь! Запишите. Москва, 107047, АО «Фолиант», адрес… Расчётный счёт… в Московском банке… РКЦ… БИК…
– Записал. Сам записал! Истребитель, ты поможешь бедному аксакалу?
– Будьте осторожны в Мары! До скорого!
– Счастливо, парень!
Туркмения. Мары. Аэродром Тахта-Пол. 15.10.96.
В секретном аэропорту туркменского правительства, расположенном в 17 километрах северо-восточнее областного центра, как всегда, пусто.
Не видно людей, не заметно машин, ни звуков, ни души.
Три военно-транспортных самолёта, пять вертолётов, запылённая ВПП, три ангара и два кирпичных здания с радиолокатором, зондами и параболическими антеннами.
Всё замаскировано сетками, камуфляжной тканью и стендами. Не видно бойцов из туркменского спецназа, силовиков из службы охраны президента и солдат.
Проверку на предмет выявления живой силы противника закончили, через семь минут выход президента, старт, взлёт и сворачивание.
Обещанных Хозяином врагов нет. Может, лажа?!
Но противник существовал! Здесь, в этом таинственном военном аэропорту.
Сержант-техник незаметно взглянул на широкий коридор подземного бункера, отметил оживление в конце сектора.
Значит, прибыл! Хорошо!
Нагнулся, выдвинул железный ящик, вынул два инструмента – разводной и газовый ключи. Поднял с пола увесистый портфельчик и шагнул к служебной двери.
Сержант чувствовал приближение часа «Л». Операция начнётся через считанные минуты.
Он отпер своим ключом дверь подсобки и вошёл внутрь. Тотчас закрылся и, не оборачиваясь, ощутил запах чужого.
Обычно здесь воздух спёртый, пыльный и затхлый. Сейчас же какой-то иной!
Теперь профессионал занял место техника-солдата. Души поменялись. Оборотень сделал вид, что не может вытащить якобы застрявший в замочной скважине ключик. Левая же рука поползла к поясу (до ноги тянуться далеко).
Левша!
Непредусмотренный, но легко поправимый факт.
Человек в форме хаки, стоящий позади сержанта, решил неувязочку с помощью пистолета.
«ППС» щёлкнул в душном маленьком кабинетике, как линейка по лбу школьника.
Левая рука оборотня чуть выше локтя получила дыру, окрасилась в багровый цвет и задёргалась.
– На пол! Ты труп, сержант! – раздался громкий басовитый голос.
Силовику «Чёрных Вдов» ничего не оставалось, как подчиниться.
Хотя он мог бы попытать счастья.
Команда президента миновала холл, секторы «А» и «Б», вырулила к стартовому коридору бункера и оказалась на КПП номер 3.
Все три таможенника на пропускном пункте неоднократно проверялись ранее президентской службой охраны. Последний раз – вчера вечером.
Тем не менее один из них уже был заменён двойником. Искусно загримированного агента «Лобана» подготовил к операции сам «Курдан» – высокопоставленный военный чин в спецслужбе президента Миязова.
На счету Лобана имелось 19 душ. И девять лет стажа в шпионско-диверсионных рядах.
В списке ликвидированных капитаном Рафшановым было около тридцати. Семнадцать лет службы в войсках КГБ, спецподразделении «Гюрза» Туркменской ССР, затем ГУО, ФСБ, и сейчас дело для самого президента.
Первыми к КПП подскочили хмурые загорелые ребята из охраны Миязова, осмотрели кабину, подсобку и побежали дальше, переговариваясь по рации друг с другом и с начальством.
Сразу же за ними показалась свита Миязова. В нательном лёгком бронежилете фирмы «Паназарини», сером строгом костюме поверх и в очках с платиновой оправой президент казался здоровым очкариком, профессором-амбалом.
Рядом с ним шагал сотрудник ОБСЕ, прибывший позавчера из Женевы и занимавший немалый пост в Организации.
Именно этих двух людей и нужно было уничтожить Вдовам!
Телохранители Миязова поравнялись с КПП, недоверчиво оглядели таможенников.
Зачем их вообще сюда поставили? Кого проверять-то?!
Трое и без оружия. Пацаны. Хотя нет, один постарше, глаза мутные, неподвижные. Руки крепкие. Фигура тоже – ничего себе!
Лжетаможенник Лобан вяло улыбнулся и нажал клавиши компьютера. Переглянулся с охраной президента.
Взгляды скрестились и ушли в стороны. Твёрдые и прямые.
В руках Лобана появилась зажигалка. Под рукавом покоился самострел. Размером с треть велосипедного насоса.
Коллеги не обратили на это никакого внимания – весь интерес к свите Миязова.
Десять шагов. Восемь. Шесть.
Пять человек. Двое из них – объекты ликвидации. Поодаль ещё два амбала из охраны. Хрен с ними!
Видно, Судьба!
Две секунды. Всего две секунды! До критического момента.
«Пошёл!»
Секунда. Ещё…
Капитан Рафшанов, нёсший деловые папки, чуть раскрыл одну из них и нажал спусковой крючок «РБД».
Щелчок хлыста.
Кровавая дыра в щеке лжетаможенника испортила операцию Вдов раз и навсегда.
Голова Лобана с короткой полуседой стрижкой дёрнулась, шея надломилась и покрылась красными потёками. Ноги заплелись. Тело понесло против воли вбок и вниз.
Офицер грохнулся на пол, раскинув руки и обнажив ствол под манжетой сорочки.
Тишина нарушилась…
Ровно в положенное время, сообщённое Девятой и Курданом, один из настоящих песчаных барханов (вокруг базы искусственных было семь штук!) изменил рельеф.
Песок, в своё время нагревающийся до шестидесяти градусов, а сейчас лишь относительно тёплый, чуть дёрнулся, зашевелился, сползая к подножию холма, и обнажил отверстие размером с крышку трёхлитровой банки.
Светло-жёлтая, в оранжевую крапинку, ткань маскировочного мешка отогнулась. Медленно высунулся белый ствол снайперской винтовки.
До ВПП аэродрома метров триста. С неё НП стрелка не увидишь. Даже в спецприборы!
Но заметила силовика Вдов этой ночью в ПНВ «Изумруд» Валя Кучумова! И ждала кульминационного мига.
– Эфа! Эфа! Говорит Вах. Чисто!
Семь секунд тишины.
– Эфа! Эфа! На связи Рафик. У меня всё чисто! Удачи тебе!
Снова минутная пауза.
Песок осыпался под ногой. Медленно-медленно. Тихо-тихо. Наверх, к холму.
«Успею! Достану!» – сказала себе Валя и осторожно стала карабкаться дальше вверх.
Спецназовский «Кедр» с накрученным на ствол ПБС висел на боку, в руке потела «ВСГНУшка» с привязанным к ней шнуром, в набедренной кобуре покоился «МСП».
Эфа почесала щеку, изрисованную жёлтой краской, и замерла. Час пик наступал.
